Мамаев омут - Мусатов Алексей Иванович. Страница 16

— Ничего ты не понимаешь, — отмахнулся Саша. — Да Семён Иванович настоящий ветеран, знаменитость… сама живая история.

И он рассказал, как красные следопыты при Доме пионеров уже давно занимаются поисками зачинателей колхозного движения в их округе. В архивах и краеведческом музее им уже удалось обнаружить немало интересных документов, а в городе и деревнях найти живых людей и записать их воспоминания о том, как создавались первые сельскохозяйственные артели и коммуны.

Одним из таких людей оказался рабочий завода «Красный металлист» Степан Васильевич Синицын, Сашин дедушка. В двадцатые годы Степан Васильевич был послан от завода в пригородную деревню Ольховку помогать крестьянам строить коммуну. Там он познакомился и подружился с молодым парнем Семёном Печкиным. Они вместе воевали за коммуну, были ходоками в столицу, получили первый трактор, вместе пахали на нём. Вот тогда их и прозвали Степан Ходкий да Семён Ходкий.

— Это тебе всё дедушка рассказал? — нетерпеливо спросил Вася.

— Нет, — запнулся Саша. — Дедушку я не помню… Он погиб ещё в двадцатые годы… Его кулаки убили. Обо всём этом нам, следопытам, бабушка рассказала: она вместе с дедушкой в коммуне жила. От неё же мы и про Семёна Ивановича Печкина узнали — первого тракториста в коммуне. Стали его искать, долго искали. Печкиных в районе много, и мы всё не на того попадали. Ведь Семён Иванович раньше не в Ольховке жил, а в другой деревне. И вдруг ты нам письмо от его имени присылаешь. И адрес. Вот мы и здесь.

Вася ничего не понимал. Его тихий, неприметный дедушка — и вдруг… знаменитый ветеран колхоза.

— Да нет… Это, наверное, не он. Другой какой-нибудь Печкин, — покачал головой Вася. — У нас в деревне Печкиных хоть пруд пруди.

— Но ты же сам сказал: у дедушки кличка есть — Семён Ходкий. А в воспоминаниях Семён Ходкий то и дело упоминается. Да и вообще у вас не просто семья, а настоящая колхозная династия, — сказал Юра. — Дед — тракторист, ветеран колхоза, мать — доярка, отец был известным бригадиром-полеводом.

У Васи вспыхнули было узкие глазки, но тут же он нахмурился, чтобы не выдать охватившего его ликования. Оказывается, он не просто внук своего знатного деда, а член колхозной династии. А это уже кое-что значит…

— Правильно, династия… Так оно и есть! — не стал больше спорить Вася. А про себя подумал, что это даже неплохо, что дедушка оказался таким знаменитым. Теперь уж «Умелые руки» расстараются, сделают ему приёмник. Можно было попросить изготовить и что-нибудь посущественнее: телевизор, к примеру.

— Вот мы ради Семёна Ивановича и приехали, — продолжал Саша, следопытским взглядом, как он считал, обшаривая избу. — Очень надо нам с ним повидаться. Заснять его, воспоминания записать. Где он сейчас?

— Дедушка-то? — переспросил Вася, выигрывая время. Главное сейчас — не проговориться, не дать городским ребятам встретиться с Семёном Ивановичем. — Он же писал вам, что к постели прикован. А тут ему ещё хуже стало… Пришлось в больницу отправить.

— Что с ним? — обеспокоился Юра. — С глазами плохо?

Вася неопределённо махнул рукой:

— Хворей у него полна коробочка…

— Вот незадача… — вздохнул Саша и посмотрел на Юру.

Что ж теперь делать? Ведь задание у них срочное и безотлагательное: разыскать деда Печкина, познакомиться с ним, установить связь, записать его воспоминания и пригласить на слёт красных следопытов, что должен состояться в Доме пионеров в мае месяце.

— Может, нам в больницу к нему сходить? — предложил он и спросил Васю, куда поместили дедушку.

— Это далеко, — поспешил объяснить Вася. — В нашей участковой места не было… В другой район отвезли. Да и не пускают пока к дедушке… запрещено… по состоянию здоровья.

Саша с Юрой приуныли. Раз такое дело, дедушку, конечно, тревожить нельзя. Придётся, видно, ждать его возвращения из больницы. Но как же быть со слётом? Ведь он не за горами, а у них никаких материалов о дедушке Печкине! Ни фотографии, ни документов, ни воспоминаний, ни единой, хотя бы маленькой, реликвии.

— Может, ты что-нибудь про дедушку знаешь? — обратился Саша к младшему Печкину.

Вася почесал в затылке: что же ему ответить? Сказать, что он ничего не знает о прошлой жизни дедушки — а он действительно ничего не знал, — значит, убить всякий интерес городских ребят к деду, навести их на мысль, что дед совсем не тот, за кого они его принимают.

— Как не знать, — осторожно ответил он. — Ведь рядом живём, под одной крышей.

— Так расскажи, пожалуйста. Может, ты дедушкины рассказы запомнил, документы какие видел, справки?

— Видел кое-что. Только дедушка всё под замком держит. Скрытный он… Редко кому показывает. — Взгляд Васи неожиданно задержался на запылённом лемехе, который валялся под кроватью. Он поднял его и смахнул пыль. — Мне он, правда, вот что подарил… Помни, говорит, внучек, как мы артельную землю пахали…

— Ого! Лемех от тракторного плуга, — обрадовался Саша.

— Наверное, от того самого… от первого, — высказал предположение Юра.

— Вот бы в музей такую реликвию.

— Отличный экспонат!

— А вы берите, если надо, берите, — расщедрился Вася. — Мне не жалко.

— Спасибо… Мы с радостью. — Саша принял лемех, бережно завернул в газету, но прежде чем опустить его в портфель, задумчиво сказал, что лемех без сопроводительной надписи — просто кусок железа. Вот если бы Семён Иванович сказал про этот лемех какие-нибудь слова, объяснил, откуда он появился и что с ним связано, тогда бы ему цены не было. Но всё это надо узнать от самого деда Печкина, записать с его слов.

— Но ведь дедушка болен, — растерянно заметил Вася. — Не пустят меня к нему…

— Я понимаю, — задумчиво согласился Саша. — Семёна Ивановича беспокоить, конечно, нельзя. А может, так сделать…

И он посоветовал Васе расспросить обо всём других стариков колхозников. Они, наверное, многое могут рассказать, о дедушке — как тот за коммуну воевал, как в Москву ходоком ходил, как трактор раздобывал. И про лемех всё выяснить, и всякие документы о ветеранах колхоза собрать. А если Васе одному будет трудно справиться с такой работой, придётся ему привлечь на помощь других пионеров.

«Вот не было печали… ещё и привлекать кого-то», — с досадой подумал Вася, косясь через окно на улицу. А вдруг появится Анка, ворвётся в дом и испортит ему всю игру? Ох, поскорее бы отделаться от этих городских ребят.

— Ты понимаешь, — войдя в роль, наставительно продолжал Саша. — Было бы очень хорошо, если бы и у вас в колхозе появились свои красные следопыты. Тогда бы мы действовали заодно: установили бы связь, проводили вместе поиски, обменивались материалами. Правда, здорово?

— Да, да, понимаю, — забормотал Вася. — Ладно уж, подберу я ребят… будем искать, записывать. А дедушке полегчает, я у него и в больнице побываю…

— Ну, Вася, не знаю, как и благодарить тебя, — растрогался Саша. — Прямо сказать, ты нам, следопытам, первый друг и помощник. — И он, вопросительно посмотрев на Юру Кравцова, спросил, когда «Умелые руки» управятся с транзистором для деда.

— Мы не задержим, — сказал Юра. — Как Семён Иванович просил ко дню рождения — так и сделаем.

— Красота! — довольно улыбнулся Вася. — А может, и дедушка к тому времени из больницы выйдет — вот радость ему будет!

— Договорились, всё приготовим точно в срок, — заверил Юра и предложил Васе приехать к ним, в Дом пионеров, познакомиться с членами кружка «Умелые руки», выбрать на свой вкус образец транзистора.

У Васи внутри всё так ходуном и заходило. Ребята из города, как видно, не болтуны, к его письму отнеслись со всей серьёзностью, к делу уже приступили, а теперь даже приглашают его побывать у них в Доме пионеров. А уж там он постарается, чтобы дело шло побыстрее. Теперь можно считать, что транзистор у него в руках.

— Так приедешь к нам? — вновь спросил Юра. — Это же близко. На автобусе всего час езды.

— Можно, пожалуй, — согласился Вася.

— Ну вот и лады! — сказал Саша и стал прощаться: — Значит, мы обо всём договорились. Ждём тебя к себе. С новостями, с материалами. И почаще сообщай нам о дедушкином здоровье.