Волшебная калебаса - Дармодехин Святослав Владимирович. Страница 2
— Не убивай! — молила змея. — Я подарю тебе волшебный камень. Он приносит богатство и удачу. Но прежде отнеси нас к реке. Не бойся! Доброта твоя окупится.
— Судьба посылает удачу, — решил Нугум. Он посадил змею и ее детенышей в охотничью сумку и, взвалив ее на голову, поспешил к реке.
— Мы пришли. Давай камень.
— Охотник! Ты нетерпелив, как все люди. Отнеси-ка нас поглубже в реку.
Нугум поднял тяжелую ношу и вошел в воду.
— Нет-нет, — запротестовала змея. — Поглубже.
— Давай обещанный камень! — рассердился охотник. Борясь с течением, он развязал сумку и выпустил змею и детенышей.
— Охотник, — змея привольно вытянулась в прохладной воде, — я десять дней ничего не ела, и детеныши мои тоже проголодались. Вот мы тебя и съедим. Есть других — моя работа, как твоя — убивать зверей. Э, не вздумай бежать! А то сейчас же убью тебя хвостом.
— Змея, — в ужасе закричал охотник. — Я спас тебя от смерти! А ты…
— А я голодна, — прошипела змея, приблизив пасть к лицу Нугума. — Ты забыл закон — за Добро платить Злом.
— Такого закона нет!
— Подожди, подожди, — взмолился, задыхаясь, Нугум. — Я не могу так умереть. Я исполнил твою просьбу — отнес к реке. Теперь ты должна исполнить мою. Слышишь, змея? Это тоже закон! Настал час вечернего водопоя. Выслушай трех первых, кто придет к реке. Если они согласятся с тобой, значит, закон Зла торжествует на Земле, и я… я погибну.
— Ты заставляешь меня терять время. Но — услуга за услугу.
Тем временем к реке подходила старая хромая собака. Бока ее ввалились. Шерсть облезла.
— Эй, сестрица! — окликнула ее змея. — Ответь нам: чем платят за Добро?
— Ох, как же ты глупа! А еще змея! Разве я родилась с поломанной лапой? Или от рождения шерсть у меня облезлая? Все это оттого, что я верно охраняла хозяйский дом. Потом состарилась, и меня прогнали. За Добро на земле платят Злом!
— Ага! — торжествовала змея. — Я права.
— Разумеется, за Добро всегда платят Злом, — вздохнул он, выслушав вопрос змеи. — Будь это иначе, я не ходил бы бездомным. А сколько грузов я перенес на своей спине! Сколько дорог исходил!
Змея не хотела больше мешкать и сдавила шею Нугума. На счастье, рядом проплывала черепаха. Увидав погибающего охотника, она, старая и мудрая, сразу поняла, в чем дело.
— Какими судьбами занесло вас на середину реки? — остановила змею черепаха.
— Я творю над ним закон Зла,- недовольно прошипела змея.
— Закон Зла? — высунула из панциря маленькую голову черепаха. — Это интересно. Расскажи-ка мне поподробнее, а то я стара и несообразительна.
Черепаха была третьей встречной, и змея, досадуя, шипя и плюясь от злости, начала рассказывать, не спуская с охотника мутных маленьких глаз.
— Так-так, — прохрипела старая черепаха, когда змея смолкла. — Кажется, я поняла суть вашего дела. Но не могу поверить одному: как ты, змея, такая большая, уместилась в этой охотничьей сумке, да еще с детенышами. Ты что-то путаешь или дурачишь меня. Скорее всего ты просто лгунья.
— Смотри же, глупая черепаха! — крикнула в бешенстве змея и полезла в сумку, приказав детенышам следовать за ней.
— Вот-вот, — качала головой черепаха, — так и есть: хвост-то не помещается!
Змея подобрала хвост. Охотник мигом стянул кожаный ремень вокруг сумки и поспешил на берег.
— А теперь делай с ними то, что они заслуживают, — пробормотала черепаха.
Охотник привязал к сумке камень побольше, поднатужился и бросил ее на середину быстрой реки. Теперь Нугум вспомнил, о черепахе. Он оглянулся, но ее уже не было. Старая и мудрая, она не знала, как отблагодарит ее сын человека. Ведь черепашье мясо очень вкусное…
Заяц, шакал и говорящее дерево
Шакалу не везло: он обрыскал весь лес, но не встретил ни куропатки, ни даже полевой мыши. Выскочил шакал из лесу на лужайку и замер.
То, что увидел он, никто не видывал и не слыхивал, и родители шакала не видывали и не слыхивали. И родители родителей тоже.
Страшные звуки вылетали из огромной пропасти — рта. Шакала мороз по ушам продрал, он пробормотал: — Вот так чудо… Говорящее дерево!
Произнес он эти слова и упал замертво. Солнце спряталось за могучий уступ Бандиагара. Ночь послала на землю сумерки. Они сделали лес синим и тихим. Шакал очнулся под баобабом оттого, что с шумом наклонились сильные ветви и подхватили его, дрожащего и всхлипывающего. Ветки поставили шакала на лапы.
— Нелегкая занесла меня сюда, — стонал шакал и поджимал застывающий от ужаса хвост, и переставлял гнущиеся лапы.
Вдруг грянул гром, и дерево заговорило.
— Запомни, шакал! Запомни: каждый, кто, увидев меня, произносит: говорящее дерево, — мгновенно умирает. Ты тоже был мертв, но я, баобаб, оживил тебя. От тебя падалью пахнет. А я не могу этого терпеть. Убирайся вон!
— Ух ты, проклятое! Чтоб ты сгнило! Из-за тебя у меня звон в ушах, словно наступили дожди. Из-за тебя у меня пустой желудок и дрожат лапы. Чтоб тебя громом разбило! Чтоб тебя молния подожгла!
Кое-как дополз шакал до своей норы и лег на пороге. Ползти вглубь не было сил. Отлежался, отдышался и задумался. А засыпая, шакал вздохнул облегченно: придумал кое-что.
Наутро шакал проснулся в хорошем настроении. Высунул морду из норы и зажмурился: солнце стояло высоко. Тявкнул шакал огорченно — проспал! — и побежал, не умываясь, в саванну. Скоро в высокой траве увидел он жирную цесарку. Повилял ожившим хвостом и заговорил ласково:
— Хочешь, цесарка, я покажу тебе чудо? Такого ни ты, ни твои родители не видывали.
— Да ну?! — всплеснула крыльями цесарка. — Что такое? Что такое?
Шакал оглянулся, на всякий случай поджал хвост и прошептал:
— Говорящее дерево…
Тут он совсем перепугался: спрятал морду в лапы и перестал дышать. Но все было тихо, только цесарка хлопала крыльями.
— Говорящее дерево?! Говорящее дерево?!
Тогда шакал приоткрыл глаз, оглядел зеленую саванну, чистое небо и осмелел.
— Говорящее, цесарка. Клянусь спелыми бананами!
— Шакал! Шакал! Покажи мне это дерево. Покажи! — кудахтала цесарка.
— Хорошо, — важно согласился шакал. — Но только смотри: подойдешь к баобабу, крикни: говорящее дерево. Иначе он рассердится и захлещет нас колючими ветками.
Цесарка согласилась, и они, не мешкая, отправились в путь.
Скоро шакал привел цесарку к волшебному баобабу. Цесарка крикнула: