Лицо - Стайн Роберт Лоуренс. Страница 7

— Да, плохи дела, — пробормотала я.

— Даже не верится, что Иван ухаживал за мной. — Лицо Лауры стало кислым. — И что я в нем нашла? Он полный придурок.

— Адриана говорит, что Иван сходит с ума из-за тебя, — выложила я. — Из-за того, что ты его отшила.

— Вот как? — У Лауры отвисла челюсть, бледные щеки сделались пунцовыми.

— И тебя это совсем не волнует? — спросила я.

— Нисколечко. — Она помотала головой. — Пусть возьмет себя в руки.

Я решила сменить тему:

— Джастина позвонила мне в субботу ночью. Мы долго говорили. Она показалась мне совсем разбитой.

— И что ты ей сказала? — Лаура обернулась ко мне.

— Ничего особенного, — ответила я, сворачивая к ее дому. — А что тут скажешь?

Лаура открыла дверцу и вышла из машины. Но вместо того, чтобы попрощаться, неожиданно нырнула обратно. Я увидела, что ее лицо как-то странно напряглось.

— Марта, — прошептала она.

— Что?

— Будь осторожна с Джастиной.

Глава 9

На следующий день я нанесла еженедельный визит доктору Сейлсу.

Это моложавый человек с длинными, волнистыми, светлыми волосами и ямочками на щеках. У него широкие плечи и сильные руки. Должно быть, он усиленно тренируется.

Доктор похож больше на серфингиста, чем на врача. Однако он казался хорошим специалистом и очень помог мне.

В его кабинете совсем не больничная обстановка. На стене висит плакат с Джимми Хендриксом. Кушетки нет, а вместо нее два удобных кожаных кресла, стоящих друг против друга.

Доктор Сейлс мне нравится, но я не жду очередного сеанса с нетерпением. Они причиняют мне боль. И не потому, что я боюсь вновь обрести память, а потому, что это никак не происходит.

Когда я говорю доктору, что ничего не вспомнила, мне становится ужасно неловко, будто я его подвела.

Но сегодня у меня было приподнятое настроение. Я едва могла усидеть в комнате для ожидания. Ведь я кое-что вспомнила.

Едва устроившись в кресле, я выпалила:

— Кажется, ко мне возвращается память.

— Правда? — Доктор Сейлс пригладил свои светлые волосы и дотронулся карандашом до блокнота, лежавшего у него на колене.

— Да. Я… кое-что увидела.

Он наклонился ко мне. Его голубые глаза вглядывались в мое лицо так, будто пытались прочесть мысли.

— И что же ты увидела, Марта?

Я тяжело сглотнула. Во рту внезапно пересохло. Пальцы впились в подлокотники.

— Я увидела две хижины. И снег. Он покрывал все кругом. А хижины стояли на холме, на самой вершине.

Доктор кивнул.

А я неожиданно расстроилась.

Не знаю, уж чего я от него ожидала. Что он вскочит и станет обнимать меня? Или бегать и кричать: «Да-да, это чудесно!»

Не знаю. Но все-таки я ожидала большего, чем просто кивок.

— Это хорошо, Марта, — сказал наконец доктор. Потом что-то набросал в блокноте.

— Это настоящие воспоминания? — спросила я нетерпеливо. — Хижины как-то связаны с тем, что случилось?

— А что еще ты видела? — Он как будто не слышал моего вопроса.

Я вздохнула. Почему же доктор все-таки не радуется?

— Что еще было на этой картине? — спросил он тихо, постукивая карандашом по подлокотнику.

Я выложила все остальное. Про Джастину, Лауру и Адриану. Про Аарона и двух других парней. И про то, что не могла разглядеть их лица.

Доктор снова кивнул.

— Так что, ко мне действительно возвращается память? — спросила я нетерпеливо.

— Кажется, да, — ответил он. Я ожидала от него улыбки или какого-то еще проявления эмоций, но не дождалась.

Я понимала, что профессионала должен вести себя именно так. Но мне хотелось, чтобы он поступил хоть немного человечнее. Чтобы помог мне.

— Это обнадеживает, Марта, — сказал наконец доктор и положил ногу на ногу. — Больше ты ничего не видела?

— Ничего, — ответила я, стараясь припомнить. Но видение оборвалось прежде, чем кто-нибудь успел что-то сказать.

— Ой! — вскрикнула я внезапно, вспомнив свои рисунки.

— Что такое, Марта? — Доктор выпрямился.

— Совсем забыла. Я принесла вот это, — ответила я, расстегивая свою сумку и доставая сразу два листа. — Вот. Мои рисунки. Я рисую одно и то же лицо снова и снова. Не знаю почему. Как будто против воли. Вы узнаете этого парня?

К моему удивлению, доктор уставился на лицо во все глаза. У него даже челюсть отвисла.

Он больше не был хладнокровным профессионалом.

Мои рисунки поразили его.

Глава 10

Сделав уроки в субботу, я заскучала. Пойти было некуда, потому что Аарон уехал с семьей к своим родственникам.

Я сидела в своей комнате, прислушиваясь к музыке, доносившейся снизу. Папа слушал «Метрополитен-опера» по радио, включив его, как всегда, на полную мощность. Даже через закрытую дверь прекрасно слышались арии.

За окном виднелось ясное и чистое небо. Наконец-то выглянуло солнышко. А под окном за два дня вырос огромный сугроб.

Я уставилась на свой рисунок. На серьезные глаза парня. На шрам, пересекавший бровь.

Кто же он такой?

Почему я его рисую?

И почему доктор Сейлс потерял самообладание, но ничего мне не объяснил?

Кругом одни вопросы.

Множество вопросов и совсем немного ответов.

В этот момент дверь распахнулась, и вошла Лаура с Адрианой.

— Как дела? — крикнула Адриана с порога.

— Ты должна непременно пойти с нами, — добавила Лаура.

Они обе надели полинявшие джинсы и синие куртки. Их щеки были такими же красными, как круглые пластиковые ледянки, которые они сжимали в руках.

— А? Куда пойти? — спросила я и уронили рисунки на стол.

— Смотри, какая погода! — воскликнула Лаура. — Лучший день за всю зиму!

— Самое время покататься! — добавила Адриана. — Снег покрылся настом. Идем на Мельничный холм!

Я покачала головой. Они вели себя, словно подростки!

— Неужели вы собираетесь кататься с горы?

Они рассмеялись — слишком уж забавно прозвучал вопрос.

— Почему бы нам не повеселиться? — спросила Лаура. — Ну, как раньше, когда мы еще не выросли. Пока не решили стать крутыми.

— Идем же, Марта. — Адриана вытащила меня из-за стола. — Одевайся. На улице не так уж холодно. Идем покатаемся.

— Устроим гонки, — подхватила Лаура, подталкивая меня к двери. — Разгоним малышей и будем кататься одни!

— Ну… почему бы и нет? — сдалась я.

Мы стали спускаться по лестнице, распевая что-то дурашливое так громко, что папа даже прикрикнул на нас. Мы рассмеялись и запели еще громче.

В самом деле, почему бы мне не повеселиться?

Зачем сидеть в комнате и разглядывать эти чертовы рисунки?

Я поняла, что по-настоящему не веселилась с… с самого несчастного случая. С тех пор как потеряла память.

Я схватила свою куртку и перчатки и вместе с подругами направилась к выходу. День и в самом деле был чудесным. Легкий морозец бодрил. Снег сверкал на ярком солнце.

Мы направились к Мельничному холму, вращая свои ледянки, словно рули, и врезаясь друг в друга.

В конце улицы Адриана поскользнулась и свалилась. Мы с Лаурой запихнули ее лицом в снег.

Она сопротивлялась, и началась схватка, после которой мы все вывалялись в снегу и взмокли.

Потом, тяжело дыша, стали отряхивать друг друга. Бросились подбирать свои ледянки, которые скатились по улице, шедшей под уклон. Наконец двинулись дальше.

Мельничный холм — излюбленное место катаний всей городской детворы. Он высокий и крутой, а перед ним простирается широкое поле. Когда катишься с него, снег кажется глубже. Взбираться на него тяжеловато, зато, когда летишь вниз, просто дух захватывает.

Сегодня холм блестел, будто серебряный. Мы остановились у подножья и посмотрели на вершину. Здесь собралась дюжина ребят разных возрастов. На чем только они не катались! На крышках от мусорных баков, на досках, на каких-то непонятных конструкциях.

Ну и зрелище!

Вся эта ребятня, одетая в разноцветные куртки, напоминала украшения на гигантской новогодней елке.

Ладно. Что-то меня занесло в лирику.