На поиски исчезнувшего племени - Клячко Целестина Львовна. Страница 9

На успевшую забраться повыше луну налезли вдруг тёмные облака, из леса потянуло сыростью, и цикады разом замолкли.

— Быть, видно, дождю, — сказал Александр Степанович и посмотрел на небо. — Раненая нога уже с полчаса как ноет.

— Хорошо, если дождю, а не ливню — днём здорово парило, — отозвался Павел, взяв последний аккорд на своей гитаре.

— А ливни здесь тропические, как из ведра, — добавил Юра и принялся заливать догорающий костёр.

— Да, надо проверить, хорошо ли натянуты и окопаны палатки, а то затечёт снизу, — забеспокоился Георгий Борисович.

— Как вы думаете, выйдет из меня археолог? — спросил меня Лёва, когда мы уже лежали в спальных мешках.

— Не знаю, Лёвушка, сейчас ещё трудно сказать. Спи.

— Валентина Львовна, почему Ростислав иногда называет нашего начальника Гэбэ?

— Он взял начальные буквы имени и отчества Георгия Борисовича и соединил их. И получилось «Гэбэ».

— Вот здо?рово! — засмеялся Лёва. — И Володя его за глаза так зовёт. Валентина Львовна, а какая профессия лучше: археолог или капитан?

— Завтра поговорим. Спи, ради бога! Дежурный нас не добудится утром!

Частые капли дождя забарабанили вдруг по брезенту палатки. И под этот необычный аккомпанемент мы крепко заснули…

Глава шестая. Ночное происшествие

Разбудило меня рычание Мультика. Я села и прислушалась. Дождь лил по-прежнему, и ветер шумел в лесу. И в этом шуме мне вдруг послышались чьи-то тяжёлые шаги. Сердце у меня забилось. Мультик зарычал ещё громче.

— Валентина Львовна, вы не спите? Почему Мультик рычит? — услышала я шёпот Лёвы.

Я вынула из-под подушки карманный фонарик и осмотрела палатку. Мультик рычал, стоя возле выхода, шерсть на спине поднялась дыбом.

— Сама не знаю, Лёва, — только успела ответить я, как у самой палатки послышались те же тяжёлые шаги.

Мультик не выдержал и громко залаял.

— Там кто-то ходит… — с ужасом прошептал Лёва, мгновенно вылезая из спального мешка.

Ближайшая палатка, где жили ребята, стояла метрах в пятнадцати от нашей.

Если мы закричим, шум дождя и ветра помешает им услышать, но зато наш крик услышит тот, кто ходит вокруг палатки, и ему это вряд ли понравится… Что же делать?

Мои мысли прервал такой сильный толчок, что я вместе с матрацем, на котором сидела, вылетела на середину палатки. Мультик бросился ко мне. Лёва, забыв про опасность, закричал:

— Да что же это такое?

Я вскочила на ноги, путаясь в халате, в котором спала, и зажгла свечу, стоящую в бутылке на чемодане. При её желтоватом свете Лёва был белее бумаги, да и я, вероятно, была «хороша».

Снова приближаются шаги, и снова сильный толчок в палатку уже со стороны, где стоят наши сдвинутые чемоданы. С них сваливаются свеча, кружка с водой и бутылка одеколона. Стало темно.

— Ещё немного, и он обрушит на нас палатку, — еле слышно шепчет Лёва.

Я принимаю решение. Привязываю рычащего Мультика за поводок к ручке чемодана, зажигаю фонарик и беру металлический штатив от фотоаппарата.

— Лёва, ты оставайся с Мультиком здесь. Я выясню, кто это безобразничает, и вернусь, — обращаюсь я к Лёве, стараясь говорить, как будто ничего не происходит.

— Я с вами, я вас одну не отпущу! — решительно возражает мальчик, надевая зачем-то кепку.

— Слушай, Лёвка, — сказала я строго, — ты должен слушаться старших. Ты останешься здесь!

— Нет, я пойду с вами! — категорически заявил Лёва, вынимая из-под подушки свой фонарик и перочинный ножик. — Он вас может убить! Я всё равно пойду!

Я поняла, что сейчас он меня не послушает.

— Ну, тогда иди за мной и не шуми, — сказала я, направляясь к выходу.

Раздвинула брезент нашей палатки и высунула голову наружу. Потоки, к счастью, тёплого дождя мгновенно обрушились на меня и потекли за шиворот.

В сплошной тьме никого и ничего не было видно. Враг, видимо, притаился. Мы, не зажигая фонариков, ёжась от заливающего нас дождя, несколько секунд постояли, прислушались. Но, кроме шума дождя и стука отчаянно бившихся сердец, ничего не было слышно.

— Поползём по-пластунски вокруг палатки, — предложил шёпотом Лёва.

— Не поползём, а поплывём, — попыталась я ещё шутить. — Ты же видишь, что делается!

Наши босые ноги по щиколотку утопали в теплой воде.

«Может, побежать в палатку к ребятам? — мелькнуло у меня в голове, но я тут же подумала: — А что, если он рядом и, увидев, что мы бежим за помощью, накинется на нас?!»

Из нашей палатки вдруг раздался жалобный вой. Заплакал, оставшись один, Мультик.

— Этого ещё не хватало! — прошептал Лёва.

— Иди за мной, только не отставай…

Я зажгла фонарик и, сжимая в другой руке штатив, пригнувшись, стала обходить палатку. Услыхав за собой какие-то странные звуки, я обернулась. Лёва, держа в одной руке фонарик и сжимая в зубах раскрытый перочинный ножик, полз за мной, хлюпая по лужам. Хотя мне было очень страшно, я невольно улыбнулась.

Так никого и не обнаружив, мы обошли почти вокруг всей палатки, как вдруг справа, под большим деревом, сквозь косые полосы дождя я увидела темнеющую огромную фигуру.

Увидел её и Лёва и мгновенно вскочил на ноги, забрызгав меня с ног до головы.

— Не ходи дальше! — прошептала я ему.

Подняв высоко штатив и почти умирая от страха, я пошла прямо на тёмную фигуру. Лёва, у которого зубы отбивали дробь, сжимая перочинный ножик, всё же мужественно шёл рядом со мной.

Подойдя поближе, мы одновременно направили свет своих фонариков под дерево. Сквозь частую сетку дождя на нас смотрели большие печальные глаза огромной тёмно-рыжей коровы. Она, по-видимому, отбилась от стада и заблудилась в темноте. Пытаясь укрыться от проливного дождя, корова то становилась под дерево, то подходила к нашей палатке и, прижимаясь к ней, старалась проникнуть внутрь.

Мы громко расхохотались.

Корова подняла большую голову с искривлёнными рогами и с удивлением таращила на нас кроткие чёрные глаза.

— Давай отгоним её в лес, а то она обрушит нашу палатку. В лесу ей будет посуше, — сказала я.

— Давайте, если она нас не забодает, — не переставая хохотать, ответил Лёва.

Размахивая штативом и фонариками, мы отвели испуганную мокрую корову в лес и вернулись в палатку. Я отвязала завизжавшего от радости Мультика, подняла при свете фонарика одеколон и дала его Лёве.

— Немедленно оботрись и насухо вытрись, не то получишь воспаление лёгких! И немедленно спать, — завтра нас дежурный не добудится.

Но из Лёвиного спального мешка ещё долго раздавалось громкое фырканье.

Глава седьмая. Мы находим славянскую керамику. «Давайте пофантазируем…»

Наутро за завтраком мы с Лёвой рассказывали о нашем ночном приключении. Все покатывались со смеху.

— П-представляю героя Лёвку: по-пластунски по грязи с ножом в зубах — на корову! — захлёбывался от восторга Володя.

— Кончайте завтрак, товарищи! — заторопил Ростислав, ополаскивая кипятком из чайника свою металлическую кружку.

Сегодня он был дежурным. Разбудил нас в шесть часов, разжёг костёр и приготовил завтрак.

Потом подошёл ко мне.

— Валентина Львовна, у меня к вам просьба: не подмените ли вы меня до обеда? Понимаете, сегодня мы начинаем копать городище с восточной стороны. С Гэбэ я уже согласовал. Если что нужно снять, за вами пришлём… — И он выжидательно посмотрел на меня желтоватыми, уменьшенными стёклами очков глазами.

Я поняла, что ему не терпится самому начать новые раскопки, и охотно согласилась.

— Продукты, что вчера привезли из села, лежат в яме за палаткой ребят. Александр Степанович закопал их, чтобы не испортились и зверьё ночью не съело. Всё остальное в продуктовых ящиках. Спасибо большое. В ваше дежурство я вас тоже обязательно сменю. — И он побежал снимать вскипевший над костром чайник, который громко хлопал крышкой и выпускал с шумом пар.