Республика девяти звёзд - Попов Василий Алексеевич. Страница 13

— Витька! А что, если нам сходить сейчас посмотреть на море?

— Чего на него смотреть? Всё равно темно, не видно…

— Ну как не видно? Если большие волны, то сразу увидишь.

Витька сел и по-турецки поджал под себя ноги.

— А не погорим опять? — спросил он.

— Мы осторожно… Вылезем через окно и по-пластунски в кусты. Там море совсем рядом.

— Пошли! — Витька соскочил с кровати. — Только давай чучела в постелях сделаем…

— Ребята! — не выдержал Игорь. — Возьмите меня с собой!

— Пошли! — решил Алёшка, укладывая под простынёй скомканное одеяло. — Вот теперь кто ни посмотрит из дверей, обязательно решит: крепко спит парень.

Он первым выпрыгнул из окна и, припав к тёплому, мягкому песку, огляделся по сторонам. Лагерь спал. У входных ворот и на центральной аллее тусклым жёлтым светом горели электрические фонари.

Алёшка пополз вперёд вдоль стены спального корпуса. Сзади него послышалось два мягких удара, сначала один, а немного погодя — другой. Это выпрыгнули из окна Витька и Игорь.

Они уже доползли до угла здания, когда чей-то голос сверху шёпотом окликнул их:

— Ребята! Вы куда?

Алёшка испуганно припал к земле. Потом поднял голову и взглянул вверх. Над ним из окна высовывалась голова Зины Симаковой.

Если бы это был кто-нибудь другой из девчонок, Алёшка, наверное, огрызнулся бы и нагрубил. Но Зину он уважал за твёрдость характера, за крепость маленьких кулаков, с которыми он уже познакомился по дороге в лагерь. Зина была, пожалуй, понадёжнее и покрепче Игоря. Просто жалко было, что Зина Симакова не мальчишка, а девчонка!

— Мы к морю, Зина, — тоже шёпотом ответил он. — Хотим посмотреть, какое оно ночью… — Он мгновение помолчал и вдруг предложил:

— Пошли с нами!

— Ей теперь нельзя, она в начальники вышла! — поддел Витька. — Председатель совета отряда! Первая помощница тёти Тонны!

— Дурной ты, Витька, — спокойно ответила Зина. — Подождите меня. Я — сейчас!

Ребята ждали Зину за углом спального корпуса. В темноте все уже знакомые предметы казались таинственными и необычными. Деревья и кусты выглядели какими-то притаившимися животными. Тёмное здание санпропускника вдруг превратилось в самую настоящую гору. Во всём лагере светилось только одно окно — в небольшом деревянном домике, где размещалась канцелярия и жили воспитатели.

— Свет горит в комнате начальника лагеря, — негромко сказала Зина. — Его комната как раз рядом с той, где живёт наша Лидия Павловна и ещё другая воспитательница.

— Ты уже видела нашего начальника? Какой он? — заинтересовался Игорь.

— Нет, не видела. Он целый день был в городе.

— Давайте, ребята, посмотрим, — предложил Витька.

— Пошли! — подхватил Алёшка.

Ребята перебежали в густую тень кустов и осторожно подобрались к светлому прямоугольнику открытого окна.

— Нет, Лидия Павловна! — слышался за окном голос тёти Тонны. — Вы действовали неправильно. Сегодня на пляже вы подорвали мой авторитет. Это непедагогично!

— Разве поддерживать ошибочные утверждения — педагогично? — своим глуховатым голосом спросила Лидия Павловна. — Нельзя давать ребятам неправильные сведения. Если вы чего-нибудь не знаете, то лучше прямо скажите: «Не знаю, но узнаю!» Вы сами подрываете свой авторитет, называя этого ската камбалой и стесняясь признаться в своей ошибке.

— Я — старшая пионервожатая, а не какой-нибудь зоолог.

— А пионервожатый, по моему убеждению, должен быть и зоологом, и географом, и инструктором туризма.

— Может быть, вы и поваром меня заставите стать звенящим голосом сказала тётя Тонна.

— Да, если хотите, то и поварами нам всем быть не вред но, — спокойно ответила Лидия Павловна. — И ещё я вам скажу, Антонина Михайловна, что напрасно вы нервничаете.

— Спасибо за добрые пожелания, — всхлипнула тётя Тонна.

— Э, друг мой, зачем же сырость разводить! — воскликнул незнакомый мужской голос, твёрдый и чуть насмешливый.

— Спокойнее надо. А то в нашем деле слёз не хватит…

Ребята, как по команде, приподнялись и с любопытством припали к щёлочке между занавеской и подоконником. Они увидели, что Лидия Павловна сидит на стуле против окна, чуть сутулясь, в немного усталой, спокойной позе. Тётя Тонна вытирает глаза панамкой. А на застланной коричневым одеялом кровати сидел очень полный, невысокий мужчина с круглым, как будто сонным лицом и совершенно лысой головой.

— Так как же, Николай Серапионович, что же, мне быть равнодушной? — спросила тётя Тонна.

— Равнодушной нам быть противопоказано, дорогая Антонина Михайловна! Но и истерик устраивать нельзя. Нервы у нас должны быть крепкие, выдержка отличная. Иначе нам не справиться со своим делом… Ясно?

— Яс-но, — прошептала тётя Тонна.

— Ну, а коли ясно, то давайте отправляться на покой, дорогие мои, — лениво-спокойно сказал Николай Серапионович.

— И вы сегодня за день натолкались изрядно, да и мне досталось, пока я этот проклятый вопрос с водоснабжением утрясал…

Он поднялся с кровати и шагнул к окну. Ребята торопливо юркнули в кусты. Створки окна захлопнулись, а немного погодя и окно комнаты начальника стало слепым и тёмным, как все другие окна, выходящие на эту сторону.

— Вот так дядя Пуд! — вполголоса воскликнул Витька.

— Какой ещё дядя Пуд? — не поняла Зина.

— Да начальник лагеря.

— А почему он дядя Пуд?

— Разве ты не заметила? Он же очень похож на гирю-пудовичок, к которой приделали ножки… Внизу толстый такой, с закруглением. А повыше сходит на конус.

— Тётя Тонна, дядя Пуд! — рассмеялась Зина. — Просто магазин какой-то получается.

Где-то рядом, вдруг раздался дребезжащий, старческий тенорок:

— Кто здесь?

Ребята припали к кустам.

Как раз в этот момент полыхнула особенно яркая зарница, и ребята совсем рядом увидели тёмный силуэт сторожа дяди Миши.

Грохнул и раскатился ещё далёкий удар грома.

— Ну и ночка! — сам себе оказал старичок-сторож. — Прямо сказать — бешеная ночь! Вон, видать, и ребятню всю в их палатах растревожило, чирикают, как птицы в клетках.

Монотонное бормотание старенького сторожа всё удалялось и вскоре замолкло вдалеке.

— Пошли! — коротко скомандовал Алёшка.

И, пригибаясь, побежали вдоль кустов, ныряя в густую тень при каждой яркой вспышке молнии.

У ворот, выходящих на пляж, никого не было, но они оказались запертыми на увесистый замок. Впрочем, перескочить через эти невысокие деревянные воротца было проще простого.

Ребята с удивлением заметили, что пляж стал в несколько раз уже, чем был днём. Раньше тихие, шелестящие волны накатывались на песок шагах в пятнадцати от изгороди. Сейчас злые, кипящие, пенистые потоки подползали к самым воротам.

И море стало совсем другим, не таким, каким было днём. Сейчас оно глухо, негодующе ревело. В густом мраке то и дело вскидывались и опадали белые стремительные гребни волн, светящиеся странными белёсыми отблесками. Словно тысячи незримых бойцов в белых шлемах атаковали берег. Всё море казалось населённым множеством таинственных живых существ, которые в полном мраке бежали к берегу и шептались между собой.

А когда мелькала мгновенная голубоватая вспышка молнии, морская вода выглядела густой и тяжёлой, словно кипящий в котле асфальт.

Не отрывая глаз от неустанного бега волн, оглушаемые неумолчным и грозным гулом моря, ослепляемые вспышками молний, ребята медленно шли по берегу. Им было и немного жутко, и хорошо, удивительно хорошо, как бывает, когда с большой высоты смотришь в манящую бездну.

Так совсем незаметно они дошли до песчаного вала, ограждающего речушку.

— Что это?! — вдруг вскрикнула Зина.

Где-то очень далеко, наверное, шагах в трёхстах от берега, неспокойные морские волны вдруг прорезало яркое пятно света. И этот свет загорелся не на поверхности моря, а где-то в глубине — волны изнутри озарились голубовато-зелёным сиянием, более ярким в провалах между волнами и густо-изумрудным там, где вздымались громады волн.