Нимай Дас - Госвами Сатсварупа Даса. Страница 24

Оркестр во дворе играл так громко, что от низких нот стены начинали гудеть.

- По-моему, тебе лучше уйти, - сказал Нимай. - Мне ничего не нужно. Я брахмачари. Ты знаешь, что это такое?

Мина сказала, что не знает, что такое брахмачари, а Нимай уже не чувствовал желания рассказывать ей об этом. Он сознавал свою беспомощность: поблизости не было преданных, и он был за тысячи миль от дома. Если бы он захотел совершить греховный поступок, он не нашел бы более подходящего места, и никто бы об этом не узнал. Но дело в том, что он этого не хотел. Он снова подумал о Чхоте и других мышах. Он понял, что в их присутствии не смог бы сделать никакую глупость. Он также подумал о Гурудеве, чье присутствие очень сильно ощущалось. «Все, что я должен сделать, - подумал Нимай, - это быть твердым и выставить ее из комнаты». Он уже принял решение, но она явно злоупотребляла его вежливостью.

- Теперь тебе пора идти, - сказал Нимай, - пожалуйста, - и указал на дверь.

- В чем дело, Нимай? Ты что, боишься немного повеселиться?

Ее слова показались Нимаю такими глупыми, что он вновь обрел уверенность.

- Да, я боюсь майи, - ответил он. - Тебе тоже следует бояться ее. Только посмотри на себя. Ты выглядишь ужасно. Ты даже не можешь нормально соображать, потому что столько выпила. Ты разве не знаешь, что жизнь человека может оборваться в любой момент? Ты говоришь, что позабыла индуизм, но ты наверняка толком и не знала, что это такое. В «Бхагавад-гите» Господь Кришна говорит, что этот материальный мир - опасное место. Однако человек может использовать свою яшзнь, чтобы понять, что он - вечная душа. Если мы поймем это, то в момент смерти сможем вернуться назад, к Богу, чтобы жить по-настоящему счастливой жизнью вместе с Богом, с Кришной. Если ты растратишь свою яшзнь на пьянки, веселье и гулянки с людьми, которым до тебя, по большому счету, нет никакого дела, твоя яшзнь пройдет впустую. А потому это тебе следует бояться.

Девушка от досады скривила губы и собралась уходить.

- Ну ладно, мистер Проповедник, - сказала она, - с тобой не повеселишься.

Нимай сознавал, что был резок с ней, но она из индийской семьи и могла бы понять, что занимается ерундой. Выпуская ее за дверь, он сказал: «Харе Кришна». С издевкой она ответила: «Харе Кришна, Нимай», что прозвучало почти как «Нимай-гном» из уст храмовых мальчишек.

Нимай запер дверь, погасил свет и снова лег на кровать. Он был горд тем, что сохранил свою брахмачарью. Но только сейчас он почувствовал, как бьется его сердце. Он испытал страх и стал молиться в уме: «Кришна, пожалуйста, спаси меня». С улицы донеслись крики конферансье, который объявлял следующий номер: «А теперь давайте похлопаем Могучему воробью!»

Нимай еще немного поспал, хотя сон его был тревожным и прерывистым. Его разбудил стук в дверь. На этот раз за дверью стоял Кешава Прабху. Нимай бросился к нему с радостным криком, и Кешава по-дружески обнял его.

- Что случилось? - спросил Кешава. - Что ты им такое сказал, что они не пустили тебя в страну?

Нимай стал рассказывать, как он ответил чиновнику, что приехал в Тринидад посмотреть музеи и церкви, но потом признался, что он преданный-кришнаит. «А потом они попросили меня предъявить разрешение на проповедь».

- Но преданному, на самом деле, не нужно разрешение, - сказал Кешава.

- Но я сказал ему, что собираюсь проповедовать.

- Зачем?

- Потому что он спросил меня об этом.

Кешава покачал головой и сказал: «Ну, Нимай». Он ожидал чего-нибудь подобного. Как глупый мотылек, Нимай дас попался в сети миграционной бюрократии, потому что они «спросили его об этом».

- Так или иначе, - сказал Кешава, - мистер Персад, хороший друг нашего храма, служит офицером в миграционном департаменте. Я думаю, нам удастся вернуть твой паспорт, и ты сможешь остаться здесь на неделю. Теперь я должен отправиться к мистеру Персаду и либо привести его сюда, либо попросить его написать письмо. Но если кто-то еще станет тебя расспрашивать, отвечай, что цель твоего приезда - посетить храм. Ты не приехал сюда давать публичные лекции. Ты меня понял? Не говори, что приехал сюда проповедовать.

Нимай подумал: «Но ведь я уже начал проповедовать», - и рассказал Кешаве о том, как к нему в комнату приходила девушка.. «Это могло плохо кончиться, - сказал Нимай, - но Кришна спас меня».

Кешава хотел было отчитать Нимая, но потом вспомнил, что перед ним просто наивный ребенок, у которого была тяжелая ночь. Поэтому Кешава присел рядышком и заговорил более спокойным тоном. Он спросил про мышей, и Нимай показал, их ему. Тогда они вспомнили, как хорошо мать Парвати относится к ручным мышам Нимая. Оба - и Кешава, и Нимай - стали хвалить ее за то, что она очень хорошо обращается с детьми и животными. Кешава заметил, что история, которая «могла плохо кончиться», еще раз подтвердила, что Нимаю лучше жениться - тогда он будет находиться в безопасности.

- В «Бхагаватам», - сказал Кешава, - говорится, что жена защищает мужа. Она подобна крепости. Один святой утверждает, что как командир гарнизона, укрепившегося в крепости, может с легкостью одержать победу над осаждающими ее разбойниками, так и мужчина, принявший покровительство жены, может подчинить себе чувства, которые остаются неодолимыми для людей в других укладах жизни. Прабхупада говорит, что семейный человек всегда в безопасности.

Нимай признался, что совсем не чувствует себя в безопасности. Они поели немного свежего прасада, который Кешава привез из т р и н и д а д с к о г о храма, и затем Кешава ушел. До депортации Нимаю оставалось всего три часа.

Письмо, которое Кешава привез от мистера Персада, показалось миграционным чиновникам вполне убедительным, и они отменили депортацию Нимая. Они ничего не имели против Нимая, за исключением того, что он заваливал все интервью. Нимая освободили от дальнейших опросов, и, когда Кешава снова приехал в гостиницу, все было уже улажено. Они сразу поехали в храм.

Когда Нимай шел по холлу гостиницы, к нему подошла та самая девушка, которая приходила к нему ночью. Она была трезва и одета более скромно.

- Я хочу извиниться, - сказала она, - за то, как я вела себя вчера ночью.

- Ничего страшного, - сказал Нимай.

Он не мог скрыть, что был тронут и доволен тем, что она раскаивается.

- Почему бы тебе не зайти к нам в храм? - предложил Нимай. - Каждое воскресенье у нас пир.

Он написал адрес на листке из блокнота и дал ей.

- А ты там будешь? - спросила она стыдливо.

- Да, - ответил Нимай, а про себя подумал: «Не это главное, Мина. Главное - увидеть Кришну и женщин-преданных».

- Я здесь просто в гостях, - добавил он, - и уеду через неделю.

Они расстались, кивнув друг другу на прощанье и почтительно сложив ладони.

Глава 13

Как только они приехали в храм, президент сразу же увел Кешаву с свой кабинет для личного разговора. Нимай считался младшим преданным, и поэтому его не пригласили для участия в серьезном разговоре, но он умудрился подслушать его из коридора. Президент храма просил Кешаву поговорить с двумя группами преданных, между которыми были определенные разногласия. Одну группу составляли черные тринидадцы, другую - индусы. Проблемы у них были такие же, как. и у непреданных. Преданные-индусы говорили, что не-индус не может быть руководителем в сознании Кришны. Другие же преданные говорили, что индусы-кришнаиты ничуть не лучше всех остальных индусов. И в течение нескольких часов за закрытой дверью Кешава разговаривал сначала с одной группой, потом с другой, пытаясь примирить их. Нимая это не очень-то интересовало, к тому же ему было чем заняться, но время от времени он все-таки подходил к двери и слушал, как проповедует Кешава. Нимая вдохновляли его убедительные слова. Кешава говорил о том, что в сознании Кришны не существует телесных различий, что преданные находятся на духовном уровне, поэтому им не следует мыслить такими понятиями, как «индус» и «не-индус». Нимай слушал также и то, что преданные говорили в ответ. В основном это были обвинения, похожие на клевету, и жалобы на предвзятое отношение со стороны другой группы. Они вежливо выслушали Ке-шаву и согласились, что его аргументы верны как с точки зрения логики, так и шастр. Но, выйдя из комнаты, они, похоже, остались при своем мнении.