Другие правила - Большаков Валерий Петрович. Страница 36
Одуревший репортер, волокущий за хвост робота-камерамена, случайно наткнулся на Антона и вцепился в него.
– Несколько слов для зрителей «Всеобщего Вещания»! – отчаянно возопил собкор.
Антон растерялся.
– Да я… – промямлил он, потом опомнился и сердито отрезал: – Ноу комментс! Вон, видите того межпланетника? Он вам все-все расскажет!
И напустил собкора на Габу. Штурман сначала ошалело отбивался от наскоков масс-медиа, но потом, когда понял, что от него хотят, сразу приосанился, картинно отставил ногу и как пошел излагать, как пошел… Про героическое преодоление, про мужественное одержание… Казалось, даже робот, сжимавший в щупальцах стереокамеру, и тот заслушался.
– Антон!
Стажер мигом узнал нежный голос Яэль. Он оглянулся и почувствовал «сердечный укол». Господи, какая же она красивенькая! Шов комбеза у Яэли распустился маленьким декольте и открывал потаенную ложбинку, подпуская взгляд к гладкой, атласной коже – того очаровательного оттенка, который воспринимается как сильный загар.
– Мы тебя везде обыскались уже! – прозвенела Яэль подобно серебряному колокольчику. – Пошли! Там все наши собрались, и Гуниллка, и Ритка, и Ирка со своим! Щас еще надо Ленусика найти! Пойдем!
Яэль схватила Антона за руку и повела за собой, еще о чем-то радостно звеня, но Антон ее плохо слышал. На его улице был праздник, и колонна «КамАЗов» дружно разгружала печенье…
Глава 14
Басистое гудение репликатора поднялось на октаву и стало разрывчатым. Вспыхнул транспарант «Развитие матриката закончено». Жилин провел пальцем по теплой панели и, брезгливо морщась, отер его. Чушатник какой-то… Корпус «Сампо» был белым, поэтому гнусного вида потеки и разводы выделялись на его боках, как клякса в диктанте отличницы.
– Цикл инициирован, – высоким женским голосом доложил компьютер. – Ассемблеры – норма. Информационные матрицы – норма.
Жилин обошел прозрачный стеллаж с дополнительными нейроблоками и облокотился о пульт.
– Ну и как тебе здесь? – задал он вопрос.
– Черте-те что! – пропыхтел Гоша Черняк, ожесточенно ковыряясь в блоке трансфигурации. – И сбоку бантик! Сарай науки…
Жилин выглянул в дверь и обвел глазами технический купол. Да уж… Под прозрачный колпак техкупола запихали и серый «брусок» энергостанции, и здоровенный куб Регенерационного завода, и мастерские, и ангары, и склады… Прутиков «синих насаждений» торчало меньше, чем всяких штанг осветителей, опор, мачт и столбов. Шипели и булькали трубы, проложенные и «лежа», и «стоя», и под углом; гудели энерговоды, по узким стекломассовым дорожкам носились озабоченные киберремонтники, кибермонтажники, киберанализаторы…
Под синтезаторную отдали бесхозную мастерскую, куда раньше сваливали всякий хлам – обрывки проводов, обрезки пластолита, – и сметали мусор с дорожек.
– Ну, ладно, – махнул рукой Жилин, – заканчивай.
Он двинулся было к выходу, но замер опять.
– Слушай, ты не знаешь, где тут у них столовка? Есть хочу – не могу…
– Так времени уже сколько! – удивился Черняк. – Она закрыта давно… – Заметив огорчение мастера, Гоша присоветовал: – А вы в туркомплекс сходите, там круглосуточно! Только… – он замялся, – контингент там… наглючий.
– Да это… – отмахнулся Жилин и зашагал к дверям. – Закругляйся, Гоша, хватит уже.
– Да щас я! Тут работы на пять сек осталось!
Жилин миновал длиннющий подземный переход и вышел под купол порта «Большой Сырт», к рощице саксаулов, твердых, негибких, шипастых, больше похожих на прутья арматуры, чем на живые деревца. Жилин принюхался. Ничего себе… Да они и пахнут железом! Ржавым и мокрым. Парковая зона… Свалка металлолома это, а не парковая зона…
От «опушки» до поселка было далековато, крыш и тех не разглядеть, только свет уличных фонарей отражался от огромного купола смутными, бледными пятнами. Стояла тишина, немного странная для города – тихо было, как в квартире ночью. Ветра здесь не задували, да и какой листвой им тут шелестеть? Псы не лаяли, коты не мяучили, не бились о стекло мухи. Люди спали. Хотя нет, не все еще легли. Со стороны туристического комплекса долетала ритмичная музыка, частили барабаны, разгорались и гасли цветные вспышки: красная-синяя-зеленая, красная-синяя-зеленая… Знакомый спектр, усмехнулся Жилин.
Он двинулся по стекломассовой дорожке, жалея, что нет с ним Сегундо – подсветил бы хоть… А то напорешься в темноте… Ах ты, черт! Ничего себе шипы! Шилья это, а не шипы! Вот, зараза…
Отпустив «черта», Жилин вызвал к жизни какой-то механизм в синих кустиках. Там вдруг вспыхнули слепящие лучи фар, послышалось металлическое стрекотание и пощелкивание, и на тропинку, стуча по стекломассе голенастыми лапами, выбрался кибердворник типа «Сервус».
– Выполняю задание. Нет ли новых указаний?
– Есть новые указания, – улыбнулся Жилин. Робот истово зашевелил раковинками «ушей». – Проводишь меня до туристического комплекса, будешь освещать дорогу. Выполняй.
– Выполняю.
Заботливо поводя одной фарой по веткам-штыкам, кибер пошел впереди Жилина.
– Осторожно, ямка! – предупреждал ковылявший «Вергилий». – Пожалуйста, наклоните голову! Вам хорошо видно?
– Хорошо, хорошо… – проворчал Жилин.
– Вас не слепит? Не убавить ли яркость?
– Да все нормально! Ты топай, топай…
Дорожка свернула к стенке купола. Три слоя – какой-нибудь метр – отделяли город от ночного Марса. Снаружи крепчал морозец. Тощим инеем намерзала влага. Стояла темень, и очертания соседних куполов, башенок лифтов над шахтами, террасы разрезов дорисовывались воображением – по памяти. И лишь далеко-далеко, не то на космодроме, не то у биостанции (Жилин пока плохо ориентировался) горел голубой огонек. Словно на позабытом-позаброшенном полустанке в степи. Смотришь на такой из окна суперэкспресса «Владивосток – Москва» и думаешь: как только тут люди живут? В отрыве от многолюдных улиц, от театров, от новой книжки, начатой в метро и дочитанной дома – на 222-м горизонте жилкомплекса «Кунцево»… Одни, посреди бескрайней равнины, где лишь небо над головой и ветер в лицо…
– Не промочите ноги! – обеспокоился кибер.
Жилин остановился. Перед ним блестело треугольное озерцо. То самое, расхваленное прессой. Коцит-1. И, судя по всему, перехваленное. Их тут, на Сырте, целая куча – Коцит-2 есть, Коцит-3 и так далее, вплоть до Коцита-8, что плещется у самой Изиды. Плещется глубоко под грунтом, укрытое толстым слоем льда. Озера тянулись неровной цепочкой, по дуге, соединяясь узкими протоками – похоже, когда-то они текли одной рекой, а теперь вот лишь это треугольное отражает марсианское небо. Бульки пускает, и тянет от него болотом. Метаном, надо полагать.
Кибердворник обошел озеро подальше от берега, высоко задирая ноги, чтоб не запутаться в густой синей траве, прочной, словно из сыромятной кожи сделанной, и упругой – идешь как по пружинам. Не парк, а сплошные скобяные изделия…
За озером начинались теплицы и оранжереи. Одинаковые стеклопластовые цилиндры-польдеры выстроились строго в ряд, как на параде. В стороне уступами поднимались цистерночки с хлореллой. Сквозь их выпуклые, запотевшие стенки просвечивали яркие огни и красиво преломлялись вспышки: красная-синяя-зеленая… Музыка звучала все громче, все настырнее. Она мешала думать. Может, потому ее и включали так громко? А чтобы еще надежнее предохраниться от думанья, собирались в компании… Н-да.
Первый турист, встреченный Жилиным – расхристанный и густобородатый малый, – спал прямо на траве, подложив руки под голову, и мощно храпел. Над ним витал дух синтетического виски. Глеб небрежно переступил через носителя разума и пошагал дальше.
Туристический комплекс был типовым – от большого серебристого купола «звездой» ответвлялись переходники к пяти куполам поменьше. Тамбуры, круглые иллюминаторы… Дух фронтира! На туриста действует. Покатают его тут на настоящем краулере, снимут на память в настоящем скафандре, с этими куполками на заднике, и готово. Прославился на весь Простоквашинск.