Окся-труженица - Емельянова Нина Александровна. Страница 5
— В доме лучше жить, — говорит Окся, — нам надо построить дом.
— Можно построить дом, — отвечает Оксин отец, — только дом не разберёшь, на нарты не уложишь, не повезёшь с собой. Мы в чумах потому живём, что олени наши ходят по тундре с места на место. А мы, оленеводы, кочуем за ними. И чумы за собой перевозим. Наша пастушья жизнь около оленей идёт. Ты вырастешь, будешь в городе жить, в хорошем доме.
— Нет, я буду в своём чуме жить и буду оленей лечить, как Володя.
— Ну, значит, в нашем стойбище будут два своих врача — ты и Северин, — смеётся отец и подгоняет оленей.
Не нужно Оксе покупать билет, садиться в автобус: земля далеко видна вокруг, и вся она — Оксина. А за ними мчатся другие оленеводы и тоже кричат: «Э-э-эх!» — и подгоняют своих оленей, которые и без того несутся как птицы, мчатся по снежной пустыне. Но так ли пустынна эта земля, как кажется? Нет, скажет возница. Вот на снегу видны необычайные для севера следы. Это не следы саней и не следы копыт оленей. Это следы трактора.
Оксин отец остановил свою запряжку и показал другим оленеводам на следы.
Окся первая видит сделанную из железа большую-большую, до неба, вышку.
— Ой, что это? — пугается Окся. — Я боюсь!
Кто-то страшный, чёрный чудится Оксе. Спина у него горбатая, упирается в небо, а сам прилёг головой на землю, горят его огненные глаза…
А отец ничего не боится. Олени бегут прямо к страшному чудовищу и останавливаются.
На небе светлыми занавесями ходит, горит северное сияние. И на земле от него становится виднее. Ещё чернее вырезается на небе чёрная вышка.
Бросил Миша хорей на землю, остановились олени, а Окся-то и боится идти в такое незнакомое место.
— Здравствуй, Окся! — кричит, выходя из дома, Женя Егоров. (Окся знает его, он не раз заезжал к ним в чум.) — Идём к нам в гости. Я подарок вам приготовил.
Ну, если тут Женя Егоров, Окся не боится! Он молодой и весёлый. Отец говорит, что работа у Жени Егорова очень важная: он приехал сюда из Москвы искать уголь.
Теперь она видит: в окнах домов, построенных около вышки, светло горят электрические огоньки. Их далеко видно. Это их-то и испугалась Окся! И совсем не страшной кажется ей теперь железная вышка. Как же — рядом-то с ней идёт отец и большой, высокий Женя Егоров: они Оксю в обиду не дадут.
Зашли в комнату. Комната не такая, как у учительницы: очень большая, в ней стоят столы и около столов табуретки. Вдоль стены лежит длинная железная труба.
— Здравствуй, Женя, — говорит Оксин отец. — Вот взяли продукты на Седловой, едем домой. Как работа идёт?
— Хорошо идёт, — отвечает Женя, — добрались до угля.
— А далеко ли ваш уголь лежит?
— До пласта угля — девятьсот метров, — говорит Женя. — Каспийское море ты знаешь?
— Сам не бывал, а в книжках про Каспийское море читал.
— Вот на такую глубину и бурим.
— Ой-ой, как глубоко! — говорит отец. — А как доставать уголь будешь?
— Достанем, — отвечает Женя. — Такие машины привезём — куда хочешь заберёмся.
Окся смотрит на Женю: совсем молодой, а всё он знает.
— А я тебе, Миша, подарок приготовил, — говорит Женя: — вот хочешь — возьми себе эту трубу. Когда я был у вас, видел — труба ваша от печки скоро прогорит.
— Прогорела, — говорит отец. — Так ведь труба тебе самому нужна.
— Мы новые получили. Эту дарю тебе. Возьми, пожалуйста.
— Спасибо, — отвечает отец. — Приезжай в гости.
Уже вечером подъезжает Окся с отцом к своему чуму. Они снимают с нарт железную трубу, вносят в чум. Отец сразу же снимает старую, прогоревшую трубу и ставит новую. Теперь в чуме не будет пахнуть дымом. Очень хорошо пришлась к печке новая труба. Какой хороший подарок сделал им Женя Егоров!
Потом отец сел читать привезённые из Седловой журналы с картинками. Очень хорошие журналы, очень красивые картинки!
Окся тоже стала читать, только перевернула журналы вверх ногами. Что же, она ещё маленькая. Ей ещё до школы далеко!
Но хотя и маленькая, а сколько интересного видела она сегодня!
И, разглядывая картинки, Окся незаметно заснула. Целый день прошёл, полный работы, веселья, интересных путешествий. Много-много у Окси таких хороших дней впереди. Спокойной ночи, Окся!
