Двое из ларца - Болучевский Владимир. Страница 40

— Пошли. Завтра у меня очень плотный день.

И вот теперь, ранним утром понедельника, Волков сидел на кухне, пил кофе, курил сигарету, стараясь выстроить мысленно последовательность всего, что запланировал на сегодня. Еще и еще раз прокручивал возможные варианты, мотивы, реакции. Вроде теоретически все складывалось.

«Ладно, — решил наконец, вставая с кухонного табурета. — Все равно, пока колпачок не поднимешь, не узнаешь — есть под ним шарик, нет его. А гадать… Ну, нет и нет. Начнем сначала».

— Ира, — заглянул он в спальню, — слушай меня: дверь сейчас за мной запрешь, и если придет кто-нибудь, звонить будет, то вот так, пальчиком глазок сначала закрой, подожди пару секунд, а только потом посмотри, поняла?

— Зачем?

— Ну это так, правило такое есть. Мало ли стрельнут. А лучше вообще никому не открывай, поняла? Только мне.

— А Евгению Борисычу?

— Позвони ему, наври что-нибудь, чтобы не приходил. И откроешь только мне. Повтори.

— Только тебе, — Ирина, сонно кивнув, села на постели, спустила ноги с кровати и, не открывая глаз, пыталась надеть тапочки. — А ты надолго?

— Буду отзваниваться.

— Хорошо, — еще раз кивнула она и побрела вслед за ним запирать дверь. — Сегодня какое у нас число?

— А что?

— Да у меня вроде день рождения на днях… Вот ведь.

— Малыш, — он взял ее лицо в ладони, — мы им все яйца пообрываем. Обещаю.

— Разве это подарок?

Петр повернулся и вышел из квартиры.

Ирина заперла за ним дверь.

Первым делом Волков заехал в свою контору. Какой-никакой, но хотя бы минимальный отчет перед начальством он держать был должен.

Пробыв в кабинете у Деда с четверть часа, он спустился этажом ниже, где размещались технические подразделения, зашел в небольшую комнату, заполненную всевозможной аппаратурой, поздоровался с молоденьким веснушчатым пареньком, который сидел перед тремя включенными компьютерами, ухитряясь работать на них одновременно. Петр кивнул на Отдельно стоящий телефонный аппарат и спросил:

— Можно?

Паренек, не отрываясь от экранов, молча кивнул.

Петр набрал номер своего давнего приятеля, бывшего сослуживца, кабинет которого теперь находился в общеизвестном высотном здании на Литейном проспекте, и, для убедительности сославшись на Деда, условился с ним о последующем звонке, обговорив заранее тезисы предстоящего диалога.

Затем тронул за плечо паренька и объяснил, что нужно сделать. Тот вздохнул, с явным сожалением выключил компьютеры, откатился в кресле на колесиках к стеллажам, встал и снял с одной из полок небольшой плоский атташе— кейс. С сомнением посмотрел на Волкова и сказал:

— Нет. Уж лучше я сам с вами поеду.

Через полчаса Петр остановил свой джип у фасада банка, где размещались счета фирмы Гольдберга.

Оставив своего спутника в машине, он вошел в банк, предъявил документы охране и спросил, как ему найти кредитный отдел. Поблагодарив, поднялся на второй этаж, прошел по длинному коридору и постучал в дверь кабинета.

— Войдите, — послышалось из-за двери.

Петр открыл дверь и вошел.

За широким столом темного дерева сидел лысеющий мужчина лет сорока пяти. Одет он был в неброский серый костюм, бледно-голубую рубашку оттенял темно-синий галстук, на руке поблескивал «Ролекс».

— Добрый день, присаживайтесь, — мужчина кивнул на стул, стоящий напротив. — Вы по какому вопросу?

— Здравствуйте, я, собственно… — Волков достал бумажник, вынул из него визитку и протянул хозяину кабинета. — Волков, Петр Сергеевич.

— Сергей Данилыч Зубов, — мужчина привстал и протянул руку.

— Очень приятно, — Петр ответил на рукопожатие.

— Приятно, — Зубов взял карточку, прочел и, положив ее на стол перед собой, опустился в кресло. — Присаживайтесь.

— Спасибо, — Волков сел на стул.

— И, собственно, чем обязан?

— Вы понимаете… Разрешите? — Петр достал сигареты.

— Да, пожалуйста, — Зубов придвинул к нему большую пепельницу из темно— зеленого оникса.

— Тут вот какая история… — Волков говорил медленно, будто бы тщательно подбирая слова. — Некоторое время назад в вашем банке получила кредит некая фирма «Голд». Серьезный достаточно кредит.

— К сожалению, я не могу обсуждать с вами этот вопрос.

— Да-да, конечно. Тем более что это факт установленный, мне, собственно, подтверждения от вас и не нужно. Я о другом… Дело в том, что Гольдберг погиб.

— Я в курсе.

— И не просто погиб. Его убили.

— А вы что, ведете это дело? Я полагал, что такие вопросы находятся в компетенции иных органов.

— Разумеется. Просто так вышло, что Виктор Аркадьевич был моим клиентом. У него несчастье в семье случилось, отец умер внезапно, ну и я, так сказать, выяснял — на самом ли деле это был несчастный случай, как милиция решила, или еще что… Вот. И естественно, я, волею обстоятельств, был в курсе некоторых его дел. Никогда ведь не знаешь заранее, что важно, что неважно. И вдруг этот взрыв. Понимаете мою мысль? А у него сестра еще есть, Ирина Аркадьевна, так что дело-то мне не бросить, тем более что у сестры теперь ко мне еще больше вопросов. Ну, я ведь не следственные органы, от меня никто ничего такого особенного и не ждет, но… Вот скажите, просто по-человечески, а вам ничего подозрительного или там странного во всей этой истории с кредитом не показалось? Такая сумма…

— Что вы имеете в виду?

— Да… сам не знаю. Но, знаете, как бывает, возьмут бандиты под контроль какое-нибудь предприятие, накачают его средствами, потом деньги сольют куда— нибудь, а директора… И все. С мертвого-то какой спрос? А сами в сторону. Вы Шамиля хорошо знаете?

— Какого Шамиля?

— Кадырова. Ну, который у Виктора Аркадьевича коммерческим.

— Все переговоры велись с Гольдбергом. И вообще… Извините, — Зубов взглянул на часы.

— Ну да. Конечно, — Волков погасил сигарету в дорогой пепельнице и встал из-за стола.

— Еще раз извините, ничем помочь не могу. А казалось ли что-то там мне или не казалось — это, простите, не разговор.

— Да это вы меня простите, от дел оторвал, — улыбнулся на прощание Петр.

— Ничего. Всего доброго.

— До свидания.

«А я с тобой и не разговоры вовсе разговаривать приходил, — думал Волков, спускаясь по лестнице. — А помочь ты мне еще как поможешь, козел безрогий. Если я, конечно, прав».

— Покатаемся? — сказал он пареньку из технического подразделения, который дожидался в машине.

— Покатаемся, — вздохнул тот.

— Сейчас. Только посидим еще немного. Минут через десять Петр завел мотор и тронулся с места.

— Ну что? Совсем ты, брат, как вижу, заскучал, — обратился он к своему спутнику еще минут через двадцать кружения по улицам города. — Не интересно?

— А чего интересного? — тот распечатал пачку жевательной резинки. — Темно— бежевая «восьмерка», через две машины за нами.

— А признайся честно, давно заметил?

— Да сразу почти. Как отъехали. Они вас вообще за лоха последнего держат. Одной машиной пасут.

— Ну ты крут… Но давай все-таки проверимся.

Петр выехал с улицы Куйбышева, пересек Каменноостровский проспект, включил правый поворотник, давая понять, что заезжает на заправку прямо напротив Петропавловки, но к колонкам подъезжать не стал, а остановился чуть левее. Вышел из машины и стал осматривать заднее колесо. Потом сел обратно, вырулил на проезжую часть, но, проехав метров двести, опять остановился, вышел и осмотрел другое колесо.

— И?.. — спросил он, когда вернулся за руль и, сделав разворот, въезжал на Троицкий мост.

— Да ну. Они — то к колонке, то трогаются, то опять тормозят. Смех один.

— Погоди. Дальше еще смешнее будет. Кое-кто, браток, просто животик себе надорвет. Так мне почему-то кажется.

Оставив машину на служебной стоянке у Большого дома, он поднялся по ступеням и скрылся за тяжелыми дверьми.

Вернулся минут через тридцать, забрался в автомобиль, закрыл дверь, достал свой сотовый телефон и взглянул на парнишку.