Игра киллера - Бонансинга Джей. Страница 29

– Но?..

– Но я только хотел, чтобы вы знали. – Лем поднял глаза на Джо, и в них мелькнуло какое-то странное чувство. То ли страх, то ли гнев, то ли гордость. Или смесь всего этого. Но одно было ясно: то, что хочет сказать Лем, чертовски важно. – Я люблю свою семью больше жизни, – сказал он спокойно. – И какая бы беда ни пришла в этот дом, чтобы защитить семью, я сделаю все, что придется сделать.

– Кто бы осудил вас за это, только не я.

– Я просто хотел, чтобы вы знали.

Джо кивнул:

– Я понял.

– Ну, что бы там ни было, – добавил Лем, и эмоциональный огонек сменился спокойствием, – спокойной ночи, а утром увидимся.

– Вам тоже спокойной ночи, Лем.

Хозяин дома пошел вниз по лестнице.

Джо выключил свет, сел на кровать и слушал, как тяжелые шаги Лема затихают в спальне. Тишина накрыла дом одеялом, а Джо все еще думал над этим неожиданным заявлением Лема. Было это предупреждение? Или просто безобидная декларация отца-защитника? Возможно, старина Лем не так прост, как кажется. И вот еще: почему, черт возьми, так знакома Джо эта синяя рабочая форма?

Минуту Джо даже рассматривал вариант выскользнуть в окно мансарды и раствориться в ночи. Он знал, что чем дольше он пробудет в этом пасторальном раю, тем меньше будет у него шансов. Город слишком мал, чтобы чужой мог проскользнуть незаметно, особенно после переполоха в аэропорту. Хуже того, чем дольше он остается у Куганов, тем большему риску подвергает этих людей. Стрелки их сожрут заживо. Бывший призрак из агентства ухлопает целую семью глазом не моргнув, чтобы это выглядело как грубая бандитская разборка или ограбление с убийством. Нет. Единственный разумный поступок: двигаться. Но Господи, как же он устал. До костей. Слишком устал, чтобы бежать или даже шевельнуться. Если бы только лечь, чуть-чуть отдохнуть, только чуть-чуть.

Он положил голову на подушку и попытался отключиться от мыслей.

Что, если Том Эндрюс был прав насчет правил? Что, если дело нельзя остановить? Тогда нужно иметь план "Б". Новую цель. Допустим, удастся ускользнуть из страны без дырок в шкуре. И что хорошего это ему даст? Всю оставшуюся жизнь он будет обречен оглядываться через плечо. Нужен план. Варианты. Варианты. И тут он услышал голос, темный голос у себя в голове, который всегда было невыносимо слышать, и этот голос спрашивал: «Слаггер, сынок, ты готов получить пулю? Готов уйти в долгий нокаут? Обналичить свои фишки и уйти на могильный покой?»

Сквозь венецианское окно лился свет луны, и вскоре глаза Джо привыкли к темноте. Над кроватью была приклеена липкой лентой старая пожелтевшая журнальная обложка – неуклюжая попытка превратить мансарду в комнату для гостей. Это была репродукция классической картины Нормана Рокуэлла маленький, веснушчатый, на сто процентов американский мальчик стоит на коленях у кровати, сложив ладони перед грудью, лицо его поймано в момент погружения в молитву на сон грядущий. «Вот отхожу я ко сну...» И Джо долго, очень долго, смотрел на картину. И потом сделал то, чего уже сто лет не делал. Он прочел молитву.

10

В опере Вагнера «Тристан и Изольда» есть сцена, где главная героиня Изольда отказывается увянуть и умереть, когда удалой воин Тристан ее отвергает. Ее страсть так сильна, и грань между ее любовью и ненавистью к этому человеку так болезненно тонка, что она кричит: «Так умрем же мы оба!» Здесь музыка взметывается волной, романтическая и страшная, и Изольда в муке поет: «Так погибнем же мы оба!»

В предрассветной мгле на пустынном шоссе, прорезающем широкие долины рек западного Иллинойса, миниатюрная мексиканка выжимала из старого «ниссана» все, что мог дать двигатель, и, перекрывая шум машины, гордо пела вместе с бедной Изольдой, чей голос доносился из автомагнитолы. Эта маленькая женщина отождествила себя с Изольдой, захваченная обреченностью ее любви.

– «Так умрем же мы оба!»

В машине был бардак. Валялись конфетные обертки, разорванная коробка хлопьев, на коленях женщины лежала дорожная карта. Три пенопластовых стакана валялись на полу у пассажирского сиденья, а ногами женщина зажала четвертый, еще наполовину полный высокооктановым кофе и накрытый сейчас картой. Женщина вела машину уже несколько часов, держась на конфетах, кофеине и адреналине, и все еще гордо пела, не попадая в такт. В сумраке заднего сиденья громоздились рюкзаки, спортивные сумки, коричневые бакалейные мешки. Как будто человек с покупательской манией решил отдохнуть на природе.

Сейчас она могла жизнь потратить на покупки, если бы захотела. Деньги перестали быть в ее жизни проблемой. Под сиденьем здоровенная сумка от «Маршал Филд», набитая банкнотами. Пять тысяч долларов наличными и еще пять кусков в дорожных чеках. Это было больше денег, чем она в жизни за раз видела, и она таскала их с собой, как случайный выигрыш. А почему бы и нет? Это и был выигрыш. Все это было игрой, страшной игрой. И пусть эти деньги выдует в окно, ей наплевать. Одно ей было важно – найти своего мужчину и уладить все заново.

Это и все, что было для нее важно, и странным образом она, совсем как Изольда, не боялась умереть на пути к цели.

Сны Джо были хрустальными осколками воспоминаний – красивыми, кровавыми и страшными. Его бросало с похорон в сражения, из церквей в погони, от исповедей к убийствам. Снова и снова кидалась за ним в ту ночь в погоню волчья стая, вся из клыков и стали. Джо проснулся, резко сев на маленькой кровати; громко заскрипели пружины.

Несколько минут он приходил в себя, соображая, куда его, черт побери, занесло, но вскоре звон столовых приборов снизу из кухни, запах кофе и бекона и мягкий утренний свет из окна мансарды поставили все на свои места. Джо оглядел мансарду, взглянул на часы.

Было около семи утра.

Джо встал с кровати, потянулся и начал одеваться. Вчерашнее напряжение возвращалось, как утренний прилив, и трудно было застегнуть рубашку непослушными руками. Костяшки пальцев, разбитые о стену самолетного туалета, горели огнем. Он оделся и подошел к маленькому венецианскому окну. День обещал быть ясным и солнечным. Глубоко вздохнув, Джо напомнил себе, что он в этом маленьком городе – живая мишень, и надо поскорее оставить за спиной побольше миль.

Он надел туфли и куртку и спустился вниз. Куганы уже собрались в столовой к завтраку.

– Привет, люди, – сказал Джо, садясь рядом с Мики.

– Это Б-б-бэтмен!

Мики дрожал от возбуждения, сияя огромной длиннозубой улыбкой.

– Привет, Мальчик-Чудо!

Джо подмигнул ему.

– Дай мистеру Джозефу спокойно выпить кофе, Мики, – сделала ему замечание Аннет, наливая кофе в стоящую перед Джо чашку.

Джо поблагодарил и отпил глоток горячего черного кофе.

Через минуту Аннет подала завтрак.

Он был таким же обвалом гостеприимства Среднего Запада, как и вчерашний ужин. Джо подумал, не хочет ли Аннет получить приз, устроив Джо сердечный приступ от всего этого холестерина. За завтраком Лем попеременно болтал о политике, жевал бекон и читал спортивные страницы газеты. Его комбинезон был абсолютно чист – наверное, запасной, и Джо снова поймал себя на мысли о том, где он такой видел. Наконец, когда Джо заканчивал добавку чего-то жареного, Мики попросил разрешения уйти.

– Я хочу показать м-м-мистеру Джозефу свой б-б-бэтменский п-п-пояс, сказал он и затопал внутрь дома.

Джо улыбнулся, допивая остатки кофе.

– Человек из большого города в нашем захолустье оказывается малость не в своей тарелке?

Джо поднял глаза:

– Простите?

Лем кончил завтракать и уже закурил, стряхивая пепел к себе в тарелку. Аннет нервно сцепила руки, глядя на мужа.

– Наш старый добрый городок, – сказал Лем. – Он может показаться – как ты говоришь, Аннет? Вроде отсталым?

Аннет пожала плечами.

– Мне трудно судить, – ответил Джо, думая, что надо поскорее убираться. Оштукатуренные стены, кресла с подголовниками, лакированные панели смыкались над ним огромной ловушкой для тараканов. Он собрался быстро уйти, найти где-нибудь оружие и как можно быстрее покинуть город.