Стратонавт поневоле - Треер Леонид Яковлевич. Страница 13

Коля, очарованный необычным изобретением, побежал за волшебником. Велосипедист продолжал путь не оборачиваясь.

Звонко стучали клавиши пишущей машинки. На белом листе было напечатано:

«…В связи с чем прошу оградить меня, моих коллег от подлости и хамства Тараканыча и его клики. В противном случае буду вынужден обратиться…»

Коля побежал быстрей и, поравнявшись с чародеем выпалил:

— Здрасьте!

От неожиданности велосипедист перестал крутить педали, и все пять механических рук безвольно повисли, как головы убитого дракона.

— Ух, парень мой, испугал ты меня, — озираясь, пробормотал волшебник. — Я сдуру решил, что таракановцы шалят. У нас тут, парень мой, такая заваруха…

Он печально вздохнул и слез с велосипеда. Его нескладная фигура вызывала жалость и сочувствие.

— Как тебя, парень мой, величать и какая задумка привела в наши края?

— Николай Германович Редькин, — представился Коля. — А прибыл я, что бы узнать насчет школы для мапуят.

— Николай, значит… А я — Клавдий Элизабетович. — Он оглянулся. Из кустов выглянула и скрылась фуражка Тараканыча. — Прохвост сгорает от любопытства.

Он щелкнул пальцами, в тот же миг налетел ветер, сорвал кепочку с любознательного Тараканыча, закрутил ее и понес. Злой волшебник с воплями помчался следом.

— Не те силы, не те междометия, — пробормотал Клавдий Элизабетович. — Эх, Николай… Кругом трагедии, кругом антибиотики. И каждому надо, и каждомудай… А где взять-то на всех?..

Редькин почтительно выслушал сетования волшебника и вернулся к разговору о школе.

— Благородный ты человек, парень мой, — с уважением сказал чародей. — Я бы рад помочь мапуятам, так не дают. Все добрые начинания на корню рубят.

И он поведал Коле о войне в общежитии. Рассказ волшебника испортил Редькину настроение. Он вспомнил свою клятву и ликование островитян, поверивших ему… Ну нет, пока обещание не будет выполнено, он домой не вернется.

— А долго еще воевать? — спросил Коля.

— Может — год, может — два, — Клавдий Элизабетович развел руками. — А может — и всю жизнь. Тут вопрос принципиальный: добро схлестнулось со злом. Победит, естественно, добро. Но когда-этого я тебе, парень мой, сказать не могу. Будем ждать.

Ждатъ нельзя, — твердо сказал Редькин — прийдется строить школу без волшебников. Усы Клавдия Элизабетовича уныло опустились.

— Обижаешь, Николай, — укоризненно произнес он, — обижаешь. Я ведь к тебе всем сердцем, а ты сразу сердишься. Ну чем я виноват, ежели этот чертовый Тараканыч плетет интриги и заговоры?

— Да я и не сержусь, — смягчился Редькин. — Я понимаю. Война есть война. — Он почесал затылок. — Вы у только помогите, пожалуйста, починить воздушный шар сказали, вы можете.

Клавдий Элизабетович сконфуженно замялся, поманил Колю и, нагнувшись, прошептал ему на ухо:

— Слухи явно преувеличены. В технике я, паре мой, ни бум-бум. Честно говорю.

— Велосипед вон какой сделали, — недоверчиво сказал Редькин.

— Велосипед мне на юбилей подарили. А руки эти один мастер приделал, частным образом

— Мне бы только кусок сантокрона достать, — Коля, вздохнул, — а пробоину я и сам заклеил бы…

— Сантокрон, парень мой, у коменданта имеется первый этаж, дверь в конце коридора. Только предупреждаю будь с Ягором повежливей, у Ягора сейчас шалят нервы Клавдий Элизабетович посмотрел на часы и нахмурился, Через полтора часа кончится перемирие. Опять заваруха начнется, будь она неладна. Ты уж, Николай, поторопись а то, неровен час, пострадаешь. Парень ты замечательный и я не выдержу, если с тобой что случится… Ну, мне пора еще надо запастись продуктами.

Он с чувством пожал Колину руку, вскочил в седло понесся. Разом встрепенувшись, заработали механические конечности.

Захватив Сида, Коля отправился к коменданту. Было около одиннадцати часов вечера. У входа в общежитие со скрипом раскачивался фонарь, заставляя плясать тени деревьев. Здание стояло пустое и мрачное. В коридоре длинном и узком, тускло светили засиженные мухами лампочки. Гуляли сквозняки, хлопая форточками и двери На стенах висели выцветшие плакатики:

«Джин, не лезь в бутылку!»,

«Чесать спину о косяки строго запрещается!»,

«Закон один везде и всюду: поел-убери за собой посуду!» В конце коридора промелькнула чья-то фигура. Сид побледнел и тут же повернул к выходу, но Коля схватил его за руку и, стуча зубами, прошептал:

— Я с вами, Сид. Ничего не бойтесь, пока я с вами. Без сантокрона мы отсюда не уйдем.

Успокаивая Джейрано, Редькин успокаивал и себя. Наконец они остановились у железной двери с табличкой «Комендант».

— Входите! — раздался сзади чей-то голос. Воздухоплаватели обернулись и увидели небритого человека в синем халате и берете.

— Входите! — повторил он и, воровато оглянувшись, добавил. — Дорогие гости.

Коля и Сид вошли. Комендант прошмыгнул за ними и закрыл дверь на засов.

— Ну, рассказывайте Ягору Фанданго про свои печали. — Он почему-то хихикнул

— Вы, наверное, хотите кушать? А может быть, вам нужна мазь от комаров? Или велосипедная цепь?

Комендант кружил вокруг гостей, заглядывая им в глаза.

— Мы путешествуем на воздушном шаре, — сказал Коля, — Потерпели аварию и приземлились недалеко от вашего дома. Не найдется ли у вас куска сантокрона, чтобы заклеить пробоину.

Фанданго сделал изумленное лицо.

— Так вы на воздушном шаре? — он опять захихикал. — И вам ничего не нужно, кроме жалкого куска сантокрона? Какие пустяки! Бедные ребята, несчастные мои путешественники…

Комендант достал из кармана грязный платок и прижал к глазам, сделав вид, что плачет,

— А может, желаете пару пистолетов? Или пулеметик? Могу устроить пушечку!

— Нам ничего не нужно, кроме куска сантокрона, — спокойно ответил Редькин. Его начала раздражать вся эта комедия.

— Хватит валять дурака, путешественнички! Сыт я по горло вашими фокусами, колдуны проклятые! Признававайтесь, кто из вас кто! Ага, я, кажется, узнал! Ты, мальчишка, наверное, менестрель Тирольский из тринадцатой палаты. А толстяк, пожалуй, Вай Ши по кличке Заклепка, что угадал? Добрые волшебники! Злые волшебники! Я ненавижу вас и все это осиное гнездо! И зачем я бросил Занзибар, зачем поехал сюда, старый я дурак. Коля и Сид не знали, что и думать. Они медленно пятились к двери, не сводя глаз с беснующегося коменданта

— Во что общежитие превратили! — гремел Ягор. — Ведь лучшее было на планете общежитие! Воевать вам хочется? На тот свет хочется? Пожалуйста! Комендант Фанданго устроит такое удовольствие.

Он сбросил халат, разорвал на груди рубаху и с пеной на губах наступал на посетителей:

— Берите все! Хватайте! Мне не жалко! Все равно конец! Нет больше общежития имени Лампы Аладдина. Он швырнул Коле огромный ключ.

— Подземелье к вашим услугам! Выбирайте, что понравится. Только спешите, путешественники! Несите меня обезьяны, в свой гербарий!

Комендант Фанданго повалился на пол и забился в истерике.

Редькин и Сид побежали в подземелье. Они почувствовали, что Фанданго задумал что-то ужасное. Но покидать здание без сантокрона не захотели. С трудом открыв массивную дверь подземелья, они очутились в громадном зад с низким потолком. Никогда еще наши герои не видел столько всевозможных вещей, собранных вместе. Стулья телевизоры, швейные машинки и водолазные костюмы ящики с шахматами и ванны, шкафы и велосипеды, надувные лодки и штанги — чего только здесь не было. Даже легковой автомобиль стоял у стены.

Редькин и Сид, очарованные богатством склада, глазели по сторонам.

Вдруг из часов, висящих на стене, выскочила угрюмая кукушка размером с курицу и, крикнув: «Кукуй не кукуй-всем нам крышка!», исчезла.

Ее крик напомнил воздухоплавателям, за чем они сюда пришли.

Тюк сантокрона они нашли лишь в конце подземелья. Тюк лежал под горой утюгов и мясорубок. Чтобы вытащить его, потребовалось полчаса.

Они выбрались из подземелья и почти бегом устремились к выходу. Из кабинета коменданта доносилось завывание. Пахло гарью. Чародей Тараканыч кружил вокруг общежития. Тревожно принюхиваясь, Коля и Сид направились к «Искателю». Было так темно, что приходилось идти на ощупь. Несколько раз они наступали на спящих в траве волшебников. Волшебники визжали и просили пощадить их.