Стратонавт поневоле - Треер Леонид Яковлевич. Страница 29
— Если хотите ему насолить, — сказал капитан, — спасите «Калабрию».
— Спасти-это значит делать доброе дело, — старик вздохнул, — а я ведь злой волшебник, мне совесть не позволяет творить добро.
— Вы заблуждаетесь, Тараканыч! — взволнована! воскликнул Сид. — Спасая «Калабрию», вы совершаете зло
Посудите сами: если пиратам не удастся потопать «Калабрию», их накажут, снимут с работы, например. А у них куча детей. Дети начнут голодать, болеть. Вот вам и зло.
— Действительно, — прошептал Тараканыч, — и как я сам об этом не подумал.
— И кроме того, — продолжал Укротитель вареников, — можно потопить «Пилигрим», красивый корабль, один из последних парусников. Разве это не злое дело?
— Верно, — обрадовался Тараканыч, — молодец! Когда небо на востоке окрасилось в нежно-розовый цвет, на палубу «Калабрии» вылез хмурый, с опухшим лицом Бельведер.
— Ну, звездочет, — сказал он недобро, — определил мою судьбу?
— А как же, — улыбнулся Тараканыч, — значит, сначала тебе будет хорошо, потом — плохо, потом опять хорошо, опять плохо, и так это будет идти одно за другим: то хорошо, то плохо. Но кончится все хорошим, прямо сердце за тебя радуется.
— А не врешь?
— Чего мне врать, когда на небе ясно все указано. Хороших звезд на одну больше, чем плохих. Вот-братики кудрявые могут подтвердить.
Он обернулся к двум совершенно лысым пиратам с букетами волос в руках. Счетоводы смущенно кивнули гладкими головами.
«Режиссер» повеселел.
— Ну, сейчас взрывать будем, — объявил он.
— А взрывчатки хватит? — осведомился Тараканыч. Бандит ухмыльнулся:
— У нас этого добра на десять таких кораблей хватит! Полный трюм на «Пилигриме»
Он вынул свисток и засвистел. На палубу вылезли его подручные. Они привезли с «Пилигрима» несколько ящиков взрывчатка, заложили их в машинное отделение и протянули бикфордов шнур к борту «Калабрии». Затем пираты погрузили! в шлюпки награбленые вещи, и шлюпки отчалили от «Калабрии». Осталась всего одна лодка, в которой стоял Бельведер со спичками в руках.
— Эй, звездочет! — крикнул он. — Чего ты тянешь Может, оставить тебя на «Калабрии»?
— Иду, мое солнце, — откликнулся Тараканыч, — бегу
Перед тем, как спуститься в лодку, он вынул из кармана серую мышь, прошептал ей что-то, опустил ее на палубу и погладил. Когда он, наконец, очутился в лодке, «режиссер» поджег бикфордов шнур, прыгнул к веслам, и лодка понеслась подальше от обреченного на гибель корабля Взрыв должен был произойти после того, как все пираты достигнут «Пилигрима».
В то время, как шлюпки летели к «Пилигриму», маленькая серая мышка шмыгнула в машинное отделений «Калабрии» и быстро перегрызла бикфордов шнур, по которому огонь должен был добраться до взрывчатки.
На «Пилигриме» ждали взрыва, но все было тихо. Бандиты толпились у борта, молча глядя на чернеющую вдали «Калабрию». Лишь один Тараканыч не интересовался происходящим и, побродив по палубе, куда-то исчез.
«Режиссер» был вне себя.
— Это корыто не желает взрываться! — кричал он, наливаясь кровью. — Кто укладывал динамит? Бандиты молчали.
— Приказываю садиться в лодки! Немедленно! направляйтесь все на «Калабрию» и выясните, в чем дело!
Но никто не сдвинулся с места. Слишком опасно было возвращаться на корабль, который в любую минуту мог взорваться.
В это время на палубе появился Тараканыч и быстро засеменил к бандитам.
— Бельведерчик! — весело закричал он. — Давай сплаваю! Зачем рисковать молодым парням? Они тебе еще пригодятся.
— Конечно, — закричали пираты. — Зачем рисковать нам, молодым парням? Мы еще пригодимся! Бельведер согласился.
Тараканыч с удивительной быстротой впрыгнул в лодку и изо всех сил навалился на весла. Пираты удивленно следили за смельчаком, который спешил навстречу опасности. Отплыв на приличное расстояние от «Пилигрима», он прокричал:
— Чао, камарилья! Если что не так сделал, вы уж не обижайтесь, искюз ми плиз!.. Я вас всех обожаю. Адьос, амигос, другими словами — прощайте, друзья!
— Глупец, — пробормотал «режиссер» и усмехнулся.
Вот отважный Тараканыч поднялся по трапу на «Калабрию». Вот он послал воздушный поцелуй пиратам…
В эту секунду раздался страшный взрыв, и «Пилигрим», переломившись на несколько частей, исчез в океанской пучине.
Над «Калабрией» загремело «ура». Матросы, беспомощно лежащие на палубе, кричали «ура» так громко, что Тараканыч даже засомневался: уж не сделал ли он чего-нибудь доброго.
Сид успокоил волшебника, сказав, что это всего лишь дань его высокому мастерству.
— Неужели я вам так никакого зла и не сделаю? — озабоченно спросил Тараканыч. — Сколько времени на корабле пробыл, а зла не причинил! Я ведь все-таки злой волшебник, как-никак…
Он вздохнул:
— Может, хоть чирьев напоследок наставить? Так ведь было уж все это, было… Ума не приложу. Слушай, Сид, сколько у тебя еще осталось ящиков с бычками?
— Три, — недоуменно ответил толстяк.
— А ты их очень любишь?
— Очень!
— Порядок, — обрадовался волшебник. — Это и будет мое зло тебе. Тащи их сюда, живо!
Сид приволок ящики и переправил их в лодку.
— Вот такие дела, пузанок, — сказал Тараканыч, — теперь ты остался без любимых бычков, затоскуешь, может, даже и умрешь. Дай я тебя на прощание поцелую.
Он облобызал Сида, вытер слезу и залез в свою лодку полную бычков в томатном соусе.
— Будьте несчастливы! — прокричал Тараканыч:
и заработав веслами, отправился продолжать кругосветное путешествие.
«Калабрия», нагоняя потерянное время, понеслась острову.
Глава двадцать вторая
«Искатель» приближался к родным берегам. Все системы корабля работали безупречно. Самочувствие наших героев было нормальным. Наступили последние сутки путешествия.
На рассвете воздухоплавателей разбудил рев реактивного самолета. Сначала они увидели розовеющее небо. Затем откуда-то снизу вынырнул самолет без опознавательных знаков, пронесся рядом с шаром и скрылся.
— «Пума», — безошибочно определил Коля тип самолета, — всепогодный, сверхзвуковой перехватчик.
— Хулиганье, — сказал Леро. — Места ему не хватает! Опять раздался грохот двигателя. На этот раз перехватчик промчался всего лишь в десяти метрах от иллюминатора, так что Редькин успел разглядеть лицо пилота. Коля узнал бы это лицо из тысячи. За прозрачным колпаков «Пумы» сидел Морис Феб. Пальцем правой руки он указал вниз, на океан, потом провел ребром ладони по горлу.
— Понятно, — сказал Коля, — требует, чтобы мы садились на воду, иначе откроет огонь по шару.
— Примем условия? — спросил Леро. — Или будем игнорировать?
— Пусть попробует напасть, — спокойно ответил Редькин, — через десять минут Мы войдем в наше воздушно пространство.
«Пума» продолжала кружить вокруг шара, надеясь запугать Редькина и заставить его сесть на воду.
— Перископ! — сообщил Леро.
Коля поднес к глазам бинокль и обнаружил перископ подводной лодки, который двигался в том же направлении, что и шар. Противник предусмотрел все.
Некоторое время «Искатель» продолжал полет, не меняя курса, но Феб потерял терпение и начертил вокруг шара грозное предупреждение пунктиром пуль.
— Стрелять в детей и птиц! — возмутился Леро. — Какая наглость!
«Неудачный финиш, — думал Редькин, следя за разбойником. — Ни пулемета, ни пистолета. Хоть харакири делай…»
Взгляд его скользнул по стенкам и наткнулся на подарок индейца. Это был шанс, пусть ничтожный, но все же шанс на спасение. Коля схватил лист бумаги и написал:
«Сяду на воду, если гарантируете жизнь. В знак согласия поднимите и опустите колпак самолета».
— Леро, — сказал Коля, — доставь, пожалуйста, эту записку Фебу.
Попугай взял клювом бумажку, покинул кабину и полетел к «Пуме». Редькин видел, как Леро передал Фебу записку и повернул назад. Коля быстро открыл иллюминатор, взял в руки лук и вынул из колчана стрелу.