К далеким берегам - Муратов Михаил Васильевич. Страница 9
% Вокруг говорили главным образом по-итальянски, но звучала и греческая, армянская, татарская речь. Однажды Афанасии
Развалины итальянских укреплений XIV века в Крыму.
Никитин услышал родной русский язык: по улице шли московские купцы, толкуя между собой о торговых делах. Афанасий Никитин подошел к ним и, едва сдерживая радость, впервые за шесть лет странствий заговорил по-русски.
Афанасий Никитин поселился в том же подворье, где жили русские купцы. Он готов был целыми днями расспрашивать о том, что случилось за эти годы на Руси, и много рассказывал о землях, по которым странствовал. Русские купцы, сами бывалые люди, с интересом слушали его рассказы и с уважением поглядывали на его тетрадь
Афанасию Никитину пришлось прожить в Кафе несколько недель, дожидаясь, пока приезжие русские купцы закончат дела. Они продавали русские товары — собольи, горностаевые и лисьи меха, изделия из кожи, «рыбий зуб», как называли на севере дорогие клыки моржей. А здесь, в Кафе, покупали ткани, привозившиеся с востока, итальянские сукна, оружие, зеркала и многое другое.
Афанасий Никитин тем временем присматривался к Кафе, о которой не раз слышал еще до своих странствий по далеким землям. Генуэзцы построили этот город еще в XIII веке. Татары, овладевшие почти всем Крымом, не раз убеждались в крепости стен Кафыс Город сохранил независимость, согласившись уплатить татарам часть налогов, которые взимались со всех торговых сделок, совершавшихся в Кафе. А крымский хан обязался пропускать купцов через Крым и не вмешиваться в жизнь города.
Кафа осталась свободным городом. Из Генуи каждый год присылали консула, которому принадлежала высшая власть в Кафе. А другие должностные лица избирались жителями города. Городская стража поддерживала строгий порядок, а воины готовы были занять места в крепостных башнях при первой тревоге.
Крымский хан, соблюдая договор, пропускал купцов через своп земли. Но он почти не имел власти в степях, лежащих на подступах к Крыму. Астраханские татары летом не только кочевали от Волги до Дона, но и переправлялись через него. Татарские всадники рыскали по дорогам, которые вели в Крым. Они часто грабили русских купцов.
«Лихие места!» говорили на Руси о степях перед Крымом.
Монета из города Кафы. На одной стороне надпись «Caffa», на другой стороне имя хана Гярея.
К зиме астраханские татары откочевывали к Астрахани, и пути в Крым становились менее опасны.
«Зимой да весной, доколе снежная вода не пройдет и трава не вырастет, недруги наши в поле не выходят», рассказывали русские купцы, ездившие в Кафу.
Зимний путь через степи был безопаснее, но гораздо тяжелее. После дождей делалась наледь, и лошади спотыкались, а когда выпадал снег, трудно было найти дорогу.
Русские купцы, с которыми встретился Афанасий Никитин в Кафе, не стали задерживаться до весны. Закончив дела, они собрались в дорогу. Из Кафы до Твери можно было проехать в два месяца. Афанасий Никитин с радостью думал о том, что его странствия почти подошли к концу.
«Милостшо божиего переидох3 три моря», сделал он 'запись. А потом надписал заглавие тетрадки: «Хождение за три моря».
Первое море было Каспийское, второе — Индийский океан, а третье — Черное море.
Афанасий Никитин и его спутники без помех проехали через Крым и прилегающие к нему степи. Потом они свернули на запад — к Днепру. Украинские земли по обе стороны Днепра в то время входили в состав Литвы. Литовский великий князь Казимир IV поддерживал последнего тверского великого князя Михаила Борисовича и враждовал с Иваном III.
Однако не только тверские, но и московские купцы, возвращаясь из Кафы, предпочитали ехать вдоль Днепра, где было много старинных русских городов и сел, а не через Дикое поле, начинавшееся от южной границы Московского княжества и переходившее в степи на подступах к Крыму.
Афанасий Никитин благополучно добрался до Киева н поехал дальше — к Смоленску. Оттуда его попутчики должны были направиться в Москву, а он — прямо в Тверь.
Но Афанасий Никитин захворал в дороге. Он слабел с каждым днем, однако не хотел слечь, чтобы не отстать от спутников.
До Твери, оставалось всего несколько сот верст. Казалось, нельзя не добрести до родного города, пройдя столько земель за тремя морями.
Напрягая последние силы, Афанасий Никитин старался преодолеть слабость. Но болезнь победила в этой борьбе. Он умер, немного не дойдя до Смоленска, от которого считалось меньше трехсот верст до Твери.
Русские купцы обязаны были оберегать имущество товарищей, умиравших в пути. Они выбирали зауморника, который должен был заботиться о вещах умершего.
Зауморник. Афанасия Никитина привез его тетрадь в Москву и передал дьяку великого князя, ведавшему сношениями с иностранными государствами и нуждавшемуся в сведениях о других странах. Затем она попала во дворец великого князя.
С тетради сделали список. Потом рукопись присоединили к летописи, в которую вписывались важнейшие события в жизни государства.
'Гак сохранились до наших дней записки Афанасия Никитина, отважного русского путешественника, побывавшего в Индии за четверть века до знаменитого португальского мореплаватели Васко да-Гама.
I? НЕЗНАЕМЫЕ ЗЕМЛИ Г
В конце лета 1632 года к берегу реки Лены, на далеком севере Сибири, пристали лодки. Из них высадились люди в холщовых кафтанах и рубахах, в сапогах, сшитых, как просторный кожаный чулок, завязывающийся ремешками у колена, и в шапках с опушкой из лисьего или беличьего меха.
Между ними были и молодые и пожилые, но все — сильные, крепкие и широкоплечие люди.
Те, кто были постарше, пошли на невысокий пригорок, поодаль от реки, поросший негустым лесом. Осмотрев место, они потолковали друг с другом. Потом вернулись на берег н стали вместе с остальными разгружать лодки.
Из лодок вытащили мешки с мукой, тяжелые ружья — пищали, бочонки с порохом, рыболовные снасти, топоры и котелки. Вместе с пищалями вынесли и большие луки, чтобы стрелять
гусей, уток и мелких зверей, не тратя на них свинец и порох, стоившие дорого.
Подконец выволокли кожаные мешки, в которые клали доспехи, опасаясь, как бы они не заржавели от воды, попадающей в-лодки. В мешках лежали куяки — латы из кованых железных пластинок, нашитых на сукно, и шишаки — шлемы.
На пригорке срубили несколько мелких деревьев, нарубили веток и быстро сделали шалаши. В шалашах постлали на землю-оленьи и медвежьи шкуры, служившие постелями.
А на следующий день стали валить деревья, расчищая широкую поляну, чтобы строить на ней избы. Когда избы были готовы, сделали вокруг поляны плотную изгородь. Для нее взяли бревна, обстругали их с одного конца, заостряя, как стрелу, а другим концом врыли в землю стойком, чтобы через такую стену было трудно перелезть. По четырем углам изгороди поставили деревянные башни с узкими отверстиями бойниц.
Люди, высадившиеся на берегу Лены, были сибирские казаки-Они строили новый укрепленный городок.
Так возник Якутский острог — городок, который затем стали называть коротко: Якутск.
Новый острог был выстроен в очень холодном и суровом, но богатом крае.
Вокруг Якутска зеленым морем раскинулись леса. В них было много соболей и лисиц, а белки встречались чуть не на каждом шагу. В реках обильно ловилась рыба.
В долине Лены и в других местах, там, где расступался лес, жили якуты. Они имели немало лошадей, коров и оленей, а вместе с тем охотились, добывая пушнину. В лесах кочевали тунгусы, как называли в то время эвенков. Они бродили вслед за стадами диких оленей, с удивительным мастерством выслеживали зверей и птиц, метко стреляли из луков.