Котел - Бонд Ларри. Страница 103
К счастью, русские строили когда-то пусть грубо, но надежно. Стены подземных бункеров треснули, осели, но сохранили жизнь многим офицерам. Земляное покрытие улетучилось от удара взрывной волны, обнажился голый бетон, но жизнь в бункере не прекращалась. Продолжали действовать некоторые приборы. Для еды и сна тоже нашлось место, разумеется, до первого прямого попадания.
Смертельно рискуя, наземные службы тут же заливали быстросхватывающимся бетоном рваные дыры на взлетной полосе. Это была бригада "камикадзе". Их шанс выжить был также мал, как у пилотов. Личный состав таял, как снежный сугроб на жарком солнце.
Радовало одно – каждый воздушный рейд обходился ЕвроКону недешево. Вроцлав и его ПВО не превратились в молчаливого мальчика для битья. Американские "Хоуки", ракеты "Патриот" и зенитки советского производства достойно проявили себя в бою. Аэродром был засыпан кусками металлолома, оплавленного, обгоревшего. Остатки приборных панелей фиксировали застывшими стрелками мгновения свершившейся трагедии. Смерть страшна, но, когда погибает враг, сердце пляшет от радости. Там, внизу, в потрескавшемся от ударов бомб бункере, его товарищи глотают из бумажных стаканчиков в кафетерии холодный кофе, вряд ли шутят, больше молчат, бережно сохраняя остаток сил и думая не о своей смерти, а о гибели такого же, как они парня – вражеского пилота. Бог зачем-то наделил нас чувством ненависти, агрессивностью, желанием уничтожить себе подобного, убить такое же человеческое существо. Но не нам рассуждать о Божьих намерениях!
Разведывательная служба растерялась и не знала, где "стервятники" пополняются топливом и боезапасом. В пунктах, занятых противником, могли быть расположены их зенитные батареи и тепловые ракеты "земля-воздух". Смертельный удар мог быть нанесен отовсюду.
Тадеуш, ощущая запах пищи из кафетерия, подавил в себе желание наесться до отвала бутербродами с ветчиной перед почти неминуемым расставанием с жизнью. Он уже достаточно долго играл в "кошки-мышки" со смертью. Шансов, чтобы выжить, оставалось все меньше.
Ночью был отдан врагу Костомлоце – пригородок Вроцлава. Офицер разведки, поведав эту новость летчикам, тут же опустил голову, пряча глаза. Видеть их лица, ощущать их отчаяние и ярость – он был неспособен выдержать это. Остальную часть доклада он пробормотал себе под нос.
– Чем ближе они продвинулись, тем более они уязвимы. Но армейское командование не уверено, что город продержится долго. Ваша задача – нанести как можно более ощутимый урон силам ЕвроКона.
Может быть, открыть шампанское, взметнуть пробки в потолок и произнести тост за талант наших стратегов?
Двадцать пять километров – противник под носом – стукни его и беги, как в мальчишеской уличной драке?
– Напоминаю – наша тактика – это затяжка времени. Наши друзья защитят нас, но дайте им время!
Чертов пропагандист! Со времен коммунистического правления ничего не изменилось. Тогда сверху сыпались слова о близком светлом будущем, теперь о том, что Америка и Британия нам помогут.
Слова, слова, слова – и тогда, и сегодня, а немцы тем временем пашут танками польские поля, жгут хлеба и леса, гусеницами вдавливают в землю останки его товарищей по оружию.
Они хитры, опытны и отлично подготовлены, а мы – новички, верим в словесную шелуху.
10 ИЮНЯ, 5-Я МЕХАНИЗИРОВАННАЯ ДИВИЗИЯ, СРОДА СЛАЗКА, ПОЛЬША
Немцы опять начали "молотьбу". Мерзкий ядовитый дым отравил чистый, предрассветный воздух. Фрицы сыпали снаряды на поляков, только что занявших позиции во внешнем оборонительном кольце Вроцлава.
Генерал-майор Ежи Новачик нашел себе надежное укрытие в высокой траве между двух скрещивающихся автомобильных магистралей.
Немцы били настолько точно по выбранным целям, что генерал оказался в "мертвой зоне". Мертвецов, раненых и обожженных, он за последнее время навидался предостаточно. А польские сгоревшие танки и бронемашины были ему даже дороже людей. Он чувствовал, что с каждым погибшим танком убывает его вера в себя. Только что он совершил невозможное – проделал безумный марш-бросок и преградил путь наступающим немцам. Как в крестовых походах, как при Грюнвальде в 1410. Железо против железа! Храбрость против грубой силы! Но у вражеской стороны всего было больше – снарядов, ракет, мазута, локаторов, радаров, компьютеров – всей этой "нечисти". А сверху поляков атакуют летающие "ящеры". Время обратилось вспять! Опять чудовища, опять торжество грубой и безмозглой силы. Бог устроил на польской земле Армагеддон! Будь проклят Бог! Вряд ли искалеченные бойцы, которых вытаскивают с поля сражения рискующие жизнью санитары, верят, что Бог им поможет. Ничего не осталось, никакой веры ни во что, ни в кого! Нет! Вера только в себя, в свою способность всадить пулю в тело врага, убить его прежде, чем он убьет тебя...
КАБИНА "ОРЛА", АЭРОДРОМ БЛИЗ ВРОЦЛАВА
Вернувшись в Польшу всего за несколько недель до вторжения, Тадеуш не успел навестить могилы своих деда и бабушки. Они вдосталь хлебнули лиха в годы второй мировой войны и коммунистического правления. Пусть земля им будет пухом! Но мать и отец Тадеуша были еще живы. Неужели им придется пить из той же горькой чаши?
Ночью пришла от них телеграмма, профильтрованная через все секретные службы в поисках вражеского шифра. А там был только один вопрос, один вскрик души – бежать из Варшавы, куда глаза глядят – в болота, в леса, или ждать смерти в разбомбленном городе? На Варшаву накидывали петлю и Суворов, и Паскевич, и Гитлер, и Рокоссовский с Жуковым, а теперь еще генерал Монтан.
ВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО НАД ВРОЦЛАВОМ, "ОРЕЛ" ТАДЕУША ВОЙЦИКА
Взлетев и завершив разворот, Тадеуш направил свою трудноуправляемую из-за опасного груза машину на север, а потом, чуть наклонив крыло, влево, на восток. Голубая лента Одера, такая же голубая в реальности, как на географической карте, служила ему ориентиром и напоминала о том, что жизнь бесконечна, что река будет течь и после его смерти, и все, что сейчас происходит, "к чертям собачьим", никому не нужно.
Тадеуш Войцик прочертил в воздухе большую дугу, такую же, как пропахали в польской земле немецкие танковые подразделения, обходя Вроцлав. Тридцать минут полета обеспечивали ему запас топлива. За это время он мог успеть расплющить в лепешку заготовленный немцами хитроумный замок и выбить им побольше зубов. Как когда-то, в детстве, в мальчишеской драке!
Поверхность речной воды Одера сверкнула так, что на мгновение ослепила его. Немецкие истребители, если они поднимутся ему навстречу, будут иметь сверкающую реку за спиной. Она им не помешает. Неужели польская земля – реки, и озера, – предадут своих защитников? Он слегка изменил курс. Теперь река не так уж блестела. Сонная, привольно раскинувшаяся, как спящая женщина в постели, она была нежна и прекрасна. Неужели он в последний раз видит все это? Неужели ему осталось жить всего несколько минут? Жить только для того, чтобы, нажав нужные кнопки, окутать эту ласковую землю дымом пожара и самому почти тотчас погибнуть, рассеявшись на молекулы от удара вражеской ракеты.
На экране дисплея появились две темные точки. Две ракеты SAM уже летят, чтобы поразить его. Он отбросил самолет влево. Тяжело нагруженная машина вяло повиновалась. Но зато он нес на себе порядочный запас "смерти". Чтобы отомстить немецким ублюдкам.
Тадеуш вспомнил, как он в последний раз смеялся. Это случилось, когда офицер разведки бодро закончил свой доклад.
– Если мы потеряем Вроцлав, 11-й полк передислоцируется в Варшаву и будет защищать нашу столицу.
Все тогда поперхнулись, кто бутербродом с ветчиной, кто кофе, кто, у кого было, глотком виски...
Вот тогда, после этого конфуза, Войцик вдруг получил специальное задание.
– Ешь, ешь, – сказал ему незнакомый сержант секретной службы, державшийся с таким достоинством, что можно было догадаться, что он по чину, по крайней мере, полковник. Расстелив на пластмассовом столике карту, он умудрился примостить рядом два подноса со стандартным рационом. Для себя и для Войцика. Пока они второпях поглощали пищу, карта покрывалась жирными и кофейными пятнами.