Котел - Бонд Ларри. Страница 94

Насколько можно верить слухам, другие войсковые подразделения Конфедерации находились не в лучшем положении. Вся армия испытывала колоссальное напряжение, срочно передислоцируясь к польской границе и одновременно продолжая тяжелые бои в Венгрии.

Фон Силов сердито тряхнул головой. Одно дело – генералы и политики с их рассуждениями о грядущей войне как о легкой прогулке по чужой территории И совсем другое – реальная война. Особенно, если половина военных запасов лежит на стратегических складах за четыреста километров позади линии фронта.

Он отвернулся от окна, когда зазвенел телефон на столе командующего бригадой.

– Бремер слушает!

Фон Силов следил за выражением лица своего приземистого черноволосого командира.

– Да, герр генерал!

Бремер внимательно слушал, делая пометки в блокноте, потом отложил карандаш. Фон Силов никогда не видел, чтобы у его начальника было такое лицо.

– Да, герр генерал! Я понял! На нас вы можете положиться. Спасибо. Вам тоже желаю удачи, герр генерал.

Он положил трубку.

– Это Лейбниц...

Генерал Карл Лейбниц командовал дивизией, в которую входила их бригада. Бремер встал и оправил мундир.

– Решение принято. Марш на Польшу начнется в 4.00. Операция "Летняя молния".

Фон Силов похолодел. Когда отношения с Польшей и Чехией ухудшились, генштаб разработал несколько ограниченных операций в районе польской границы. "Летняя молния" была наиболее авантюрной по характеру. Разумеется, фон Силов, как штабист-оперативник, не верил, что какой-либо план будет реализован – даже когда стало совсем "жарко". Он надеялся, что горячие головы поостынут и возобладает здравый смысл.

По плану "Летняя молния" два корпуса ЕвроКона в полном составе – 2-й и 3-й – должны форсировать Нейсе южнее Франкфурта. Оба корпуса вместе располагали четырьмя сотнями тяжелых танков, тысячью с лишним артиллерийских самоходок, шестью сотнями единиц артиллерии. Если к этой огневой армаде добавить сто двадцать тысяч хорошо обученных солдат, получится внушительная армия. С воздуха ее должны будут поддерживать истребители, бомбардировщики и больше ста боевых вертолетов.

Еще три дивизии 1-го корпуса – французы и немцы – согласно плану перейдут через Одер севернее Франкфурта.

В случае удачи передовые польские части сразу же попадут в окружение. В то же самое время 6-й корпус и ряд союзных австрийских частей проведут ряд атак на чешские позиции и укажут расхрабрившимся чехам, что их место – мыть сортиры в обновленной Европе... 5-й корпус и две германские танковые дивизии останутся в резерве в центральной Германии.

Если все пойдет по плану, шесть дивизий ЕвроКона вторгнутся в брешь между двумя польскими механизированными армиями, которые противостояли им по ту сторону границы. Но разве этим все кончится?

Он решился спросить:

– В чем заключается наша стратегическая задача?

– "Наказать" польские вооруженные силы, – Бремер пожал плечами. – Только, черт побери, я не понимаю, что это означает!

"Вся эта затея дурно пахнет", – подумал фон Силов.

Не имея перед собой ясной цели, политической и военной, врываться на территорию соседней страны и растрачивать на эту операцию драгоценное время и силы, кричать "ура", одерживая легкие, но иллюзорные победы, – на взгляд опытного штабного офицера было бы ошибкой с роковыми последствиями.

Бремер словно прочитал его мысли.

– Я разделяю ваше мнение... Не хочется делать бесполезную работу. И еще хуже – зря проливать кровь. Но это наша ближайшая задача, по крайней мере, определенная четко, – он невесело усмехнулся. – Попробуем соединить несоединимое – безумие с разумом.

Операции, подобные "Летней молнии", разрабатывались в масштабе армий. Намечались лишь общие контуры военной кампании. Штабные офицеры в ранге фон Силова отвечали за детальную разработку плана действий более мелких подразделений – бригад, дивизий и корпусов. Оперативный план 2-го корпуса был составлен на основе концепции, выработанной во время последних штабных учений. Фон Силов и его коллеги из других подразделений внесли свои предложения. Из разрозненных кусочков мозаики сложилась общая картина. Мысль о том, что его "безумные" идеи, как однажды пошутил начальник штаба корпуса, будут проверяться под огнем противника, беспокоила фон Силова. В душе его боролись противоречивые чувства. Как профессиональный военный, он радовался тому, что его способности в области тактического мышления наконец-то будут по достоинству оценены друзьями и вышестоящим начальством. В то же время у него появились сомнения в необходимости и справедливости этой войны.

До него доходили сведения о бесцеремонных поступках ЕвроКона по отношению к Польше и другим малым странам Европы. Немецкий офицер не был так глух и слеп, как того хотелось бы политическим вождям Франции и Германии.

Бремер, видимо, мучился теми же проблемами.

– У нас есть одно оправдание. Мы – солдаты. Наш долг – выполнять приказы. Политику определяют избиратели. Они выбрали таких вождей. Пусть заменят их другими!..

Фон Силов сомневался в правильности подобных рассуждений. Солдаты Третьего Рейха тоже выполняли свой долг. Но они совершили непростительную ошибку. Неужели это повторится?

Высшие чины в армии и бонзы в правительстве, вероятно, отметали саму мысль о том, что у солдата может быть совесть. Они полагались целиком и полностью на профессиональных военных, таких, как фон Силов. А если в они узнали, о чем он думает, о чем думают его солдаты? Изменило бы это ситуацию?

Введение канцлером Германии чрезвычайного положения было продиктовано необходимостью. Хотя бы в качестве экстренной меры для наведения порядка. Многие решили, что это временная мера, и согласились с ней. Но шли месяцы, и Вилли не мог не видеть, что в стране ничего не меняется, законы и методы правления становятся все жестче. Демократические свободы, отнятые у граждан, правительство явно не собиралось возвращать обратно. Это тревожило Вилли. Будучи молодым офицером, он, против своей воли, служил диктаторскому режиму. Ему не хотелось, чтобы подобный эпизод в его биографии повторился.

Два часа спустя 19-я бригада была уже на марше. Длинная вереница танков и самоходок подползала к польской границе. Путь проходил мимо одиноких небогатых хуторов, сквозь мертвые или умирающие леса. Открытые угольные разработки превратили этот край в грязную, дымящуюся черными терриконами свалку.

Остальные танковые и механизированные части тем временем такой же нескончаемой колонной шли через Котбус. Словно металлическое сверло пробуравило город насквозь. Основные силы 2-го корпуса армии ЕвроКона следовали по пятам за 19-ой бригадой. Ей предстояло расчистить им дорогу внутрь Польши.

ФОРСТ, ПОЛЬСКАЯ ГРАНИЦА

Светало. Солнце поднялось над горизонтом. Громадный светлый диск повис в безоблачном небе над темной полосой леса на польском берегу Нейсе.

Красноватые лучи блеснули в металлических конструкциях железнодорожного моста через реку. Впечатление было такое, что мост охвачен пожаром. Ласковый ветерок дул с юга. Все предвещало хорошую погоду, славный летний денек.

Люди в маскировочных комбинезонах скользнули на мост и соорудили деревянный настил поверх рельсовой колеи для свободного прохождения танков и бронемашин. Другие инженерные части, приданные 19-й бригаде командованием дивизии и корпуса, занялись возведением понтонных переправ через Нейсе. Работа шла четко, в стремительном темпе. Как только подвозилась очередная секция, ее тут же спускали на воду и скрепляли с другими. Переправа росла со сказочной быстротой. Батареи артиллерийских самоходок заняли открытые позиции возле моста. Танки "Леопард" подняли радарные антенны. Из гнезд выползли зенитные 35-миллиметровые установки, на случай, если польские самолеты появятся в небе над Форстом. В самом городе расположились установки ракет "земля-воздух". Они тоже сторожили небо, обеспечивая спорую работу саперов.