Красный шторм поднимается - Бонд Ларри. Страница 21

осуществлением, готовясь к чему-то, что, надеялись они, никогда не наступит. Они все еще сохраняли эту надежду, но к тому времени, когда покончили со второй чашкой кофе, было решено, что боевая подготовка кораблей и самолетов будет усилена и состоится несколько неожиданных проверок готовности всех служб флота. Командующий Атлантическим флотом договорился с главнокомандующим ВМС о встрече на следующее утро, а его заместитель по разведке отправился на коммерческом авиалайнере в Пирл-Харбор, чтобы обсудить этот вопрос со своим коллегой на Тихоокеанском флоте.

Тоуленда освободили от работы и перевели в отдел прогнозирования разведывательной службы командующего Атлантическим флотом.

Глава 6 Наблюдатели

Отдел прогнозирования занимал небольшую комнату на втором этаже, где обычно размещались четыре офицера. Дать там место еще и Тоуленду оказалось не просто. Прежде всего, все секретные документы пришлось накрыть, пока грузчики из гражданской фирмы втискивали в комнату еще один письменный стол. А когда они, наконец, уехали. Боб обнаружил, что ему едва достает места, чтобы сесть в кресло, а затем встать. На двери был сложный кодовый замок в стальной коробке, и чтобы войти в комнату, нужно было набрать специальный код. Окна комнаты, расположенной в северо-западном углу штабного здания, где размещалось командование Атлантическим флотом, выходили на протянувшееся рядом шоссе. Впрочем, любоваться даже этой панорамой не приходилось — помимо массивных решеток, окна были постоянно задернуты желто-коричневыми шторами. Стены внутри когда-то были бежевыми, но с течением времени штукатурка побелела, и теперь они выглядели мертвенно-бледными, что придавало комнате вид палаты для больных желтой лихорадкой.

Старшим офицером в отделе был полковник морской пехоты Чак Лоу. Он наблюдал за вселением Тоуленда с молчаливым неудовольствием, причину которого Боб понял лишь после того, как полковник встал.

— Теперь мне будет нелегко добраться до гальюна, — проворчал он, выпрастывая из-за стола загипсованную ногу. Они обменялись рукопожатием.

— Что у вас с ногой, полковник?

— Находился в школе ведения боевых действий в горной местности, в Калифорнии, на следующий день после Рождества — катался на лыжах, причем даже в неслужебное время. И вот надо же случиться такому! Врачи говорят, что не следует ломать голень так близко к ступне, — объяснил Лоу с иронической улыбкой. — Труднее всего привыкнуть к зуду. Через три-четыре недели снимут проклятый гипс, и мне снова придется учиться бегать. Понимаете, я потратил три года на то, чтобы вырваться из разведслужбы, прямо-таки зад надорвал, получил наконец собственный полк и…, теперь вот это. Добро пожаловать на борт, Тоуленд. Почему бы вам не принести по чашке кофе для нас обоих?

На самом дальнем железном шкафу стоял кофейник. Остальные три офицера, объяснил Лоу, докладывали о результатах своей работы.

— Я видел текст вашего сообщения, представленного командующему. Очень интересно. Как вы думаете, что задумал Иван?

— Похоже, русские стремятся повысить общую боевую готовность, полковник…

— Здесь, в офисе, зовите меня просто Чак.

— Хорошо, меня зовут Боб.

— Вы ведь занимаетесь в АНБ электронной разведкой? Слышал, вы анализируете информацию, собранную спутниками.

— Да, ко мне поступают для анализа данные как с русских, так и с наших спутников, — кивнул Тоуленд, — главным образом с наших. Время от времени занимаюсь анализом спутниковых фотографий, но моя специальность — электронная разведка. Вот так мы и получили информацию о расстреле четырех русских полковников. Кроме того, там ведутся интенсивные учения, и размах их превышает обычный для этого времени года. Русские предоставили сейчас больше свободы своим танкистам, позволяют им носиться по распаханным полям. Представляете, что остается от поля, после того как по нему проходит, к примеру, батальон танков.

— Значит, вам приходится выискивать все, что выглядит необычным? Независимо от того, каким глупым это ни покажется с первого взгляда? Ведь при этом у вас возникают широкие возможности. Так вот, мы получили нечто любопытное из разведуправления министерства обороны. Посмотрите на эти снимки. — Лоу извлек из бумажного конверта две фотографии размером восемь на десять дюймов и передал их Тоуленду. На фотографиях виднелся, судя по всему, один и тот же участок земли, хотя снимки были сделаны под слегка разными углами и в разное время года. На каждой фотографии в левом верхнем углу виднелись избы — бревенчатые крестьянские дома. Тоуленд поднял голову и посмотрел на полковника:

— Колхоз?

— Да. Маленький, примерно в двухстах километрах к северо-западу от Москвы. Скажите мне, чем отличаются эти снимки.

Тоуленд снова склонился над фотографиями. На одной он увидел длинную линию огороженных заборами приусадебных участков, примерно по акру каждый. На другой — новые заборы, а площадь каждого участка увеличена почти вдвое.

— Эти снимки прислал мне один полковник из армейской разведки, с которым мне в прошлом доводилось работать. Он счел, что они могут заинтересовать меня. Видите ли, я вырос на кукурузной ферме в Айове.

— Значит, Иван увеличивает размеры приусадебных участков для ведения личного хозяйства колхозников, а?

— Похоже на то.

— Но ведь об этом не было никаких сообщений. По крайней мере я ничего не читал о таких переменах. — Тоуленд не получал «Национальный разведывательный дайджест», предназначенный для внутреннего пользования сотрудников разведслужб, но слухи и разговоры в кафетерии АНБ обычно касались таких безобидных перемен. Сотрудники Агентства национальный безопасности любили посудачить на профессиональные темы не меньше, чем другие специалисты. Лоу покачал головой:

— Нет, об этом не было никаких публикаций, что представляется несколько странным. Русские любят сообщать о таких вещах. Газеты назвали бы это еще одним уверенным шагом на пути к либерализации жизни в стране.

— Всего лишь в одном колхозе?

— Нет, то же самое наблюдалось и в пяти других районах. Но мы обычно не пользуемся нашими разведспутниками для подобных целей. Эти фотографии были сделаны в дни, когда — мне так кажется — больше нечего было снимать, все важные районы были закрыты облаками. — Тоуленд кивнул, соглашаясь с полковником. Разведывательные спутники использовались для оценки размеров советского урожая зерновых, но это осуществлялось позднее. Русские знали об этом, поскольку информация публиковалась в прессе на протяжении последнего десятилетия, что объясняло существование группы экспертов по сельскому хозяйству со специальным допуском к сведениям, собираемым разведспутниками.

— Вроде, слишком поздно для этого, верно? Неподходящее время года. Я хочу сказать, какой смысл выделять колхозникам такие участки зимой?

— Я получил эти фотографии неделю назад. Думаю, они были сделаны еще раньше. Примерно в это время большинство колхозов начинает готовиться к севу. Вы ведь знаете, что там холодное время года длится очень долго, но в высоких широтах это компенсируется более продолжительными летними днями. Предположим, что такое предпринято русскими по всей стране. Как вы оцениваете это, Боб? — На мгновение глаза полковника сузились.

— Несомненно, разумный шаг с их стороны. Это может в значительной степени решить проблему снабжения страны продовольствием, особенно овощами — картофелем, помидорами, луком и прочими.

— Пожалуй. Следует также обратить внимание на то, что для выращивания этих культур требуются большие затраты ручного труда, заметьте, не машинного. А как относительно демографического аспекта такого решения?

Тоуленд задумался. Среди офицеров военно-морского флота бытовало мнение, что морские пехотинцы не отличаются высоким коэффициентом интеллектуальности, потому что зарабатывают на жизнь, бросаясь под пулеметный огонь очертя голову.

— Большинство колхозников — относительно немолодые люди, которым далеко за сорок или даже за пятьдесят, так что почти все приусадебные участки обрабатываются пожилыми людьми, тогда как механизированный труд, такой, как работа на уборочных комбайнах и грузовиках…