Мето. Мир - Греве Ив. Страница 5

Я встревожен. Имя «Стефан» неоднократно попадалось мне в папке. Неужели ученикам разрешено вернуть свои прежние имена?

— В обязанности группы «Э» входит выполнение заданий на континенте. Здесь мы учимся вести себя так же, как те, кто там проживает. Мы перенимаем их дресс-код, имена и манеры, чтобы ничем не выделяться. Занятия бывают трех типов: спортивные тренировки, включая единоборство, упражнения на выносливость, скалолазание и подводное плавание; страноведение и, наконец, моделирование типичных ситуаций, с которыми мы можем столкнуться вовне. По вечерам мы совершенствуем свои знания, задавая вопросы Цезарям, если только они не касаются нашей биографии или биографии наших товарищей.

— Отличное вступление. Думаю, пока этого достаточно. Сегодня утром, Мето, ты примешь участие в спортивной тренировке, а после обеда я помогу тебе выбрать форму повседневной одежды и новое имя.

В раздевалке мы натягиваем на себя черную униформу и капюшоны с прорезями для глаз. На уровне рта прикреплена какая-то сетка. Один из моих новых товарищей поясняет:

— Нужно всегда носить ее на губах, иначе накажут. Она мешает общаться с теми, кого мы встречаем во время бега на выносливость. Все звуки искажаются, а речь становится нечленораздельной. Вот послушай: «Енну хоф!»

— Что ты пытался сказать?

— «Привет, Мето!»

— Это типа кляпа, но можно дышать.

— Скоро ты все поймешь. Пошли к остальным.

В быстром темпе мы бежим по участку напротив территории Рваных Ушей. Я плотно зажат со всех сторон. Наше шумное дыхание предупреждает слуг о нашем приближении. Они закрывают глаза и отворачиваются. Я вижу новые пейзажи и многочисленные лагеря земледельцев и рыбаков, разбросанные по всему острову и снабжающие Дом продуктами. Узнаю лица некоторых Бывших. Они исхудалые и уставшие. Если бы не мешали снаряжение и эскорт, я улыбнулся бы им или послал дружеский привет. Интересно, Октавий среди них? Увижу ли я его когда-нибудь?

Мы питаемся в одной столовой с учителями из Дома детей. Меня поражают их грустные лица. Я пытаюсь поймать взгляд господина П., моего бывшего учителя борьбы, но это напрасный труд: он не сводит глаз со своей тарелки.

После обеда Цезарь 4 отводит меня в комнату с полками, заваленными одеждой, и объясняет:

— Сначала выбери, что тебе больше всего нравится, но, прежде чем окончательно определиться, прочитай бирку. На континенте одежда сообщает информацию о твоем социальном статусе, о твоем соотношении к другим. Помни также, что на задании главное — быть свободным в движениях и способным без труда обратиться в бегство.

Вскоре Цезарь меня покидает. Я немного теряюсь в новой обстановке, но чувствую, что вот-вот мне наконец откроется множество тайн, так долго не дававших мне покоя. Возможно, я скоро выясню, что происходит на континенте и почему мы живем в изоляции на этом острове. Жалко лишь, что я здесь один — вдали от дорогих мне людей.

Полки выкрашены в четыре оттенка серого, визуально разграничивающих одежду разных стилей. Самую светлую часть занимает исключительно спортивная форма. Неужели там разрешается носить ее в любое время дня? Одежда на соседних полках выглядит несуразной. Я примеряю свитер и белую рубашку, доходящие до колен, и такие широкие брюки, что в них можно влезть вдвоем. Одежда, разложенная на полках приглушенно-серого цвета, порезана, искромсана и кое-как прихвачена булавками или шпильками. Попадаются настолько узкие брюки из черной кожи, что в них невозможно засунуть ноги. Я останавливаюсь у последнего стеллажа с более или менее «нормальными» вещами, напоминающими нашу форму для маленьких. Надпись гласит, что это классический повседневный стиль. Лишь по качеству кроя и ткани можно определить, носил ее бедняк или богач. Эти комплекты выбирают сдержанные, даже замкнутые и застенчивые дети.

За мной приходит Цезарь 4. Он рассматривает меня пару минут и заявляет:

— Хорошо. Теперь ты должен выбрать себе новое имя из этого списка. Чтобы ты смог привыкнуть к нему, все члены группы начнут пользоваться им с сегодняшнего вечера. В твоем распоряжении один час. Затем ты пойдешь на урок по ближнему рукопашному бою и на вечерние занятия.

Он достает из кармана свернутый вчетверо лист бумаги и, положив передо мной, исчезает. Короткий список состоит всего из семи имен:

Филипп

Паскаль

Тьерри

Мишель

Брюно

Оливье

Марко

Я перечитываю его несколько раз. Все мое существо противится новому требованию. Неужели этого никак не избежать? Мое имя всегда было особенным. Только я ношу его с самого рождения (не считая разве что Рема и Ромула). Мне дали его четырнадцать лет назад на континенте, так что я вполне могу там им пользоваться. Этот неоспоримый довод нельзя привести Цезарям, которые поймут, что мне известна моя подлинная личность, но я хочу остаться Мето. Не теряя ни секунды, я иду и стучу в дверь конторы. Цезарь поднимает голову:

— Уже выбрал?

— Да, я хочу остаться Мето. Это имя похоже на Брюно и Марко. Наверное, оно тоже встречается на континенте. Кроме того, если я сохраню свое имя, то не смогу его забыть или ошибиться в экстренном случае.

— Все не так просто: это создаст прецедент. Я поговорю с Юпитером.

Урок борьбы начинается с показательного выступления, которое проводят два ученика. Они раз десять повторяют прием для обездвиживания противника. Я чувствую себя немного неловко со своим партнером, неким Жераром (эти имена так непривычно произносятся), но он очень предупредителен со мной. Затем мы участвуем или, точнее, ассистируем в поединках, цель которых — не просто временно сковать противника, как при борьбе, а удушить. Я совсем не разбираюсь в этих приемах, но мой партнер чрезвычайно терпелив, и, по-моему, я довольно быстро делаю успехи.

По пути в душ я спрашиваю:

— Ты уже бывал на континенте?

— Да, четыре раза, но только не проси рассказывать о своих заданиях — это запрещено. Вечером мы перечислим все разрешенные темы для обсуждения, пока ты не наломал дров.

В классе пахнет так же, как и в комнате малышей. На столах разложены папки с именами. Я прихожу последним, так что мне не приходится искать свое место.

В инструкции указано, что подчеркнутые абзацы следует запомнить наизусть. Первые страницы мне уже известны: семья с точным словарем для обозначения ее членов, анатомические рисунки с изображением представительниц женского пола. Перед глазами тотчас возникает образ Евы. Я скучаю по ней.

Следующие страницы труднее. Вначале я обнаруживаю карту так называемого «Мира». Большая часть полушария покрыта водой. Выступающая суша окрашена зеленым, желтым и коричневым цветами, обозначающими рельеф. Я уже работал с картой острова, где использовались такие же символы. Взглянув на масштаб, я понимаю, что мир огромен. Различные его части называются Африка, Америка, Азия, Европа, Океания и Антарктика. На второй, очень пестрой карте даны названия всех «стран» — например, Бразилия, Нигерия, СССР, США, Франция и Алжир. Они сильно различаются по своей площади. Третья карта — почти такая же, как предыдущая, только к цветным площадям США и СССР добавлены большие черные пятна. На последней карте — только три оттенка: черный, серый и белый. Контуры стран уступили место «Зонам» в форме дисков или капель. Номера заменены названиями. Черный цвет преобладает. Я читаю список условных обозначений: Здоровые зоны (белый), Подозрительные зоны (серый), Запретные зоны (черный). Выходит, Мир состоит всего из тридцати маленьких «здоровых» территорий, разбросанных по поверхности земного шара. Я замечаю даты: последняя карта помечена 1970 годом, предыдущая — 1956-м, а вторая — 1948-м. Я вспоминаю, как читал в серой папке, что все семьи детей из Дома живут в Зоне № 17. Она соответствует окраине бывшей страны под названием Франция. Красная точка у побережья, видимо, обозначает расположение нашего острова.