Жизнь зовет. Честное комсомольское - Кузнецова (Маркова) Агния Александровна. Страница 8

Во двор, сигналя, въезжают четыре грузовые машины. Школьники пропускают их и сейчас же смыкают круг. Возбужденные предстоящим неизведанно-новым, они закидывают в машину свои вещи, поспешно лезут по колесам через борт, усаживаются на скамейки, Еще и еще раз матери пытаются на ходу внушить своим детям, как следует вести себя в колхозе. Но школьникам не до этого. Наказы родителей входят в одно ухо и тут же вылетают в другое.

Машины трогаются, осторожно выезжают за ограду школы и, постепенно набирая скорость, мчат по улицам города. Родные улицы, по которым большинство ребят бегали еще дошколятами, первый раз кажутся скучными и грязными — так и хочется скорее оказаться на просторах полей.

Они подъезжают к пристани, наводняя ее весельем, суетой, шумом. У берега стоит небольшой белый пароход «Ермак». По трапу ребята взбегают на пароход. Каждый пытается занять место поближе к перилам, из-за этого идут беззлобные перепалки.

Капитан, похожий на капитана с настоящего морского корабля — в кителе, с пушистыми усами, — отдает команду. Пароход хрипло гудит, отчаливает от берега, медленно разворачивается, выходит на середину реки и легко бежит по течению. Сотни рук приветливо прощаются с родными, со школой и просто с городом.

И плывет пароход мимо тесных зданий набережной, мимо городского сада «Октябрь». Он проходит между грандиозными быками железобетонного моста, возле необычной песчаной горы, насыпанной экскаватором. Здесь воздвигается одна из крупнейших в мире ГЭС, и недалек тот день, когда реку перегородят могучие запруды, образуя малое море.

Павел стоит один на палубе. Он ни с кем еще незнаком в новой школе.

Пароход огибает маленький желтеющий остров. Павел пристально смотрит на него и незаметно для себя, по мере того как пароход отдаляется от острова, переходит на другой край палубы.

…Вот на берегу лежит та коряга, в которую они стреляли… Вот — может быть, это ему кажется? — тот камень, на котором стоял Тышка…

«И у меня бывают дни, когда я забываю об этом, даже начинаю чему-то радоваться, мечтаю о чем-то хорошем для себя, о новых друзьях, — мысленно упрекает себя Павел. — Тышку никто не заменит, да и не имею я права на радость и новых друзей».

Павел не замечает, что пароход давно уже миновал окраины города. Справа и слева теперь поднимаются живописные берега, причудливо разукрашенные осенью.

— Тебя как зовут?

Павел вздрагивает. Около него стоит девочка из его класса. Он заметил ее с первого же дня, когда вошел в класс и оглядывал своих будущих товарищей. Он заметил ее не потому, что она была красива, но она выделялась из всех окружающих своими широко открытыми светло-коричневыми, почти желтыми глазами, глядящими на все с редким вниманием. У нее круглое, румяное, еще совсем детское лицо, прямой и коротенький нос с ярко-красным пятнышком справа от переносья. Она очень располагает к себе с первого взгляда. Она, должно быть, умна… вероятно, умеет хранить тайны своих товарищей.

Павел без улыбки, внимательно смотрит на девочку и говорит свое имя.

— А меня зовут Рита. Маргарита. Нехорошее имя, верно? Из прошлого века, не современное.

— Почему? — искренне удивляется Павел. Ему имя «Маргарита» кажется красивым, звучным, серьезным.

Павлу хочется поговорить с Ритой. Он устал от одиночества. Но ее подхватывает под руку подруга — высокая черноглазая девочка с толстыми косами:

— Ритка! Смотри, какие скалы!

И девочки уходят.

— Что, разговорилась с новеньким? — спрашивает подруга.

— Да нет, ты ворвалась! — улыбается Рита. — Он какой-то чудной. Вижу, идет по палубе, натыкается на ребят и не замечает, а сам глаз с острова не сводит…

— Сама ты чудная! — хохочет подруга. — Новенькие испокон веков не такие, как все!

А скалы действительно хороши! Снизу отполированные водой, как в зеркале, отражают они быстро текущую воду. В середине они покрыты рыжими пятнами мха. Сверху на них густо зеленеет молодой ельник и, спускаясь, уходит в тайгу темно-зелеными дорожками.

Другой берег реки — отлогий, с просторными полянами и молодыми перелесками. Точно толпы девушек в пестром наряде, схватились за руки и водят веселые хороводы молодые березки.

Путь по реке заканчивается неожиданно быстро. Пароход приближается к пристани. Здесь стоит одинокий дом с огородом да на самом берегу маленькая одноглазая будка. А село в стороне. Его видно с палубы.

Школьники выходят на берег, и Рита, уже как хорошему знакомому, приветливо улыбается Павлу.

Веселые толпы учеников шагают по дороге, по улице села. Все для них необычно, все ново, интересно. Их размещают в клубе, только что выстроенном и еще не отделанном внутри. В трех комнатах девочки, в зале — мальчики.

2

В этот день школьники устраивают свое жилище: на улице под навесом из досок сооружают скамьи вокруг длинных столов, набивают соломой матрацовки. Девочки устраивают постели на скрипучих топчанах, мальчики размещаются прямо на полу.

Павел кладет пеструю матрацовку в угол, закрывает одеялом. Здесь уединенно и уютно.

За Павлом следит Ваня Зайцев — секретарь комсомольского комитета школы. Он учится в том же классе, что и Павел. «Не надо оставлять новенького одного», — думает он и кричит с другого конца зала:

— Эй, Огнев! Чего ты там уединился? Иди сюда!

— Здесь хорошо, — упрямо говорит Павел.

Зайцев, волоча по полу тугую, как барабан, матрацовку, идет к Павлу.

— Да, действительно здесь хорошо! — говорит он, укладывая ее около постели Павла.

Павел молчит, но ему приятно, что он не один.

— Ты как это умудрился так?.. — удивленно спрашивает Павел, разглядывая бочкообразную матрацовку.

— Сам дивлюсь! — отвечает Ваня и давит ее коленом. Швы не выдерживают, с краев выползает солома.

Оба весело смеются.

Что может быть лучше искреннего смеха! Он и веселит, и бодрит, и радует! Смех от души примиряет тех, кто «держит камень за пазухой» друг против друга, и мгновенно сближает незнакомых людей.

Павел и Ваня от души посмеялись и точно раскрылись друг другу. Оба подумали: «А ты, видно, хороший парень!»

Павел внимательно разглядывает Ваню. У него волосы длиннее, чем обычно носят мальчики, и поэтому он напоминает Павлу кого-то из художников-передвижников. Красивые серые глаза Вани прикрыты очками. Лицо у него правильное, скорее похоже на лицо девушки. Он небольшого роста, в синем просторном, явно не с его плеча, промасленном комбинезоне. «Наверное, отца, — думает Павел. — Отец, вероятно, рабочий».

— Тихон! Сюда! — кричит Ваня вбежавшему однокласснику в сапогах и выцветшей гимнастерке без ремня.

Летом Тихон, наверное, был острижен наголо, и теперь волосы пробиваются густой, твердой щетинкой.

— Сейчас! — басит Тихон на весь зал, мгновенно скрываясь, и через минуту его могучая фигура появляется в дверях. В руках он тащит огромную охапку соломы.

— Тихон! Где матрацовка? — останавливает его Римма Владимировна — классный руководитель девятого класса «А». Она на голову ниже своего ученика и рядом с ним кажется совсем девочкой, тоненькой, со светлыми завитыми волосами до плеч, но девочкой властной и настойчивой.

Тихон опускает солому к ногам и, сверху вниз поглядывая на учительницу, разводит руками:

— Нету.

— Как — нету? А ты разве не слышал, когда в классе я говорила, чтобы матрацовки были у всех? — сердится Римма Владимировна.

— Слышал, — кивает головой Тихон.

— Ну и что же?

— Не взял, — с искренним сожалением говорит он. — Буду спать прямо на соломе. Не твердо. Вы, Римма Владимировна, не беспокойтесь — я привычный.

— Да я о тебе меньше всего беспокоюсь! — сердито говорит Римма Владимировна. — Я беспокоюсь о том, что из-за твоей постели по всему залу солома будет разбросана.

— Нет, я аккуратно. — Тихон подбирает солому и виновато идет в угол к Ване и Павлу.