Барьер трёх минут - Раннап Яан Яанович. Страница 11

Вместо этого он предупреждает:

— Только никому не говори, что ты тут видел!

Радостный и успокоенный, укладывается Юхан Салу вечером спать. Он ещё раз пять прыгал одновременно в высоту и в длину. И всякий раз приземлялся за пятиметровой отметкой. Да, прыгать в длину, прыгать повыше, в этом всё искусство!

Дни, оставшиеся до товарищеского матча, Юхан Салу по-прежнему использует для тренировок. По-прежнему он взмывает с толчкового бруска, как камень из катапульты. И однажды прыгает даже без верёвочного барьера на пять метров тридцать сантиметров! Тренировки выработали в ногах рефлекс, вот и всё.

Все эти дни Юхан Салу держится подальше от Таммекянда. Конечно, они не противники, так-то оно так, но ведь на соревнованиях все они соперники, и Юхану Салу хочется прыгнуть вообще дальше всех, так что... Да, да, да. Лучше проявить осторожность, чем потом сожалеть.

И наконец наступает тот день, когда Эймар Ринд и Криймвярт выводят свои отряды на школьную спортплощадку. Прыжки в длину начинаются сразу же после бега на сто метров. Юхан Салу прыгает первым.

Видя мысленным взором верёвочный барьер на родном пастбище, Юхан Салу несётся по дорожке для разбега. И когда он затем взлетает высоко-высоко в воздух, восьмой «А» разражается победным криком. Это красивый прыжок. Очень красивый. За пять метров.

Но затем Пайкре прыгает ещё дальше, и приходит очередь кричать восьмому «Б». А когда сам Криймвярт приземляется в прыжковой яме, ликованию нет конца. Пять с половиной метров — новый рекорд школы. И как ни стараются Юхан Салу и Таммекянд, но противники сильнее. Разбег у Юхана Салу медленнее, это видит каждый. Таммекянд хотя и разбегается быстро, но у него нет такого полёта. Вот если бы из Таммекянда и Юхана Салу сделать одного прыгуна, то он мог бы хорошо выступить.

— Где вы тренировались? — интересуется Криймвярт после первой попытки у Юхана Салу и Таммекянда. — На школьной спортплощадке вас не было видно.

— Знаете, как мы поднимали высоту полёта? — начинает рассказывать после второго прыжка Криймвярт, и Юхан Салу слышит, что вместо верёвки можно вполне поставить между прыжковой ямой и бруском отталкивания планку для прыжков в высоту. Снова случилась история, какие обычно случаются в мире. В двух местах одновременно совершили одно и то же открытие.

А во время передышки после третьего прыжка ребята из другого отряда поделились ещё одной новостью. Ишь, что вычитал Пайкре в журнале «Кехакультуур». Что можно развить скорость, если бежать на буксире за моторизованным транспортным средством. Толстяк Тидрик с помощью своего мопеда научил их шевелить ногами гораздо быстрее.

Юхан Салу и Таммекянд лишь сопят, слыша подобные новости.

Со счётом 32 : 30 в товарищеском матче побеждает отряд Криймвярта. Если бы Юхан Салу и Таммекянд выступили бы лучше, чаша весов склонилась бы в другую сторону.

После долгого перерыва Юхан Салу и Пауль Таммекянд опять возвращаются домой вместе. На сей раз оба они пешеходы.

— Если б знать, что скорость можно развить за несколько дней, — говорит Юхан Салу и глядит всё время вправо, на придорожную канаву. Так он говорит, а думает совсем о другом. Юхан Салу думает, что, возможно, Таммекянд и мог бы победить Криймвярта, если бы он, Юхан Салу, рассказал ему, как нарастить высоту прыжка. Ничего не поделаешь, Юхан Салу чувствует себя предателем отряда.

— Задним умом кто не крепок, — Таммекянд вздыхает и думает, что Юхан Салу при своих высоких прыжках, может быть, и выиграл бы у Криймвярта, если бы он, Таммекянд, не держал в секрете свои тренировки на скорость. Ведь Таммекянд вычитал в спортивной литературе, что хорошие результаты в спринте даёт тренировка в беге вниз с горы. Это заставляет ноги двигаться быстрее.

Сопя, шагают по дороге домой два друга, оба глядят в придорожные канавы по обеим сторонам дороги и чувствуют себя предателями.

1962

В пределах нормы

Стало быть, мы опять перед трибуной. Ничего не скажешь, полдистанции отмахали. Первую половину. Теперь каждый шаг будет сокращать вторую половину. Я едва ли не вижу длиннющую коричневую рейку, колоссальную мерку, от которой откромсываю кусок за куском. Каждый кусок длиной в мой шаг. Так примерно с метр сорок.

Шлёп, шлёп, шлёп, стучат подошвы. Сзади кто-то приближается, тяжело дыша. Неужели обойдёт? Не обходит. По крайней мере пока.

Наверху, под самой крышей что-то кричат два каких-то охламона. Они там, видно, считают это своим долгом. Хотя, как знать, может быть, просто чувствуют необходимость поорать. Где в наши дни вообще можно поорать? Только на спортивных соревнованиях. Оттого на них и ходит столько народу. Чем дороже билеты, тем громче орут. Надо же за свои деньги получить удовольствие. В мире ведь всё взаимосвязано. У баскетболистов наверняка в ушах ватные затычки, иначе они давно уже оглохли бы.

— Давай! Скорее! Жми!

Заслуженные болельщики навалились грудью на барьер перед трибуной. Чтобы видеть и быть на виду! Кирм достал из портфика тетрадку и свернул её рупором. Ишь, что-то он всё-таки запомнил про распространение направленных звуков. Но, конечно, не исключено, что физика тут совершенно ни при чём, просто видел, что кто-то делал так на каких-нибудь соревнованиях.

— Жми-и-и!

Чего они с собой трубы не взяли? В школе пионерских фанфар навалом. На баскетбольных матчах трубы пускают в ход. И трещотки. И разные свистки. Ну да, там без них не обойдёшься, если хочешь, чтобы тебя тоже заметили. Голосовые связки сорок минут не выдержат. Ну а на соревнованиях по лёгкой атлетике кричат лишь тогда, когда участники бегут мимо трибуны.

Ничего не скажешь, болельщиков больше, чем можно было бы ожидать. Рауль даже сумел пробраться к самому старту. Стоял, словно какой-то деятель, рядом с очкариком-фотографом, на котором висели три камеры: «Пентафлекс» с длиннофокусным объективом, новый «Киев» и какая-то широкоплёночная зеркалка. Рауль подмигнул мне и поднял два кулака над головой.

— Жми-и-и!

Это, значит, и есть поддержка родных стен, которая должна творить чудеса? Что-то я не чувствую, чтоб ноги стали подниматься легче. И чтоб сил прибавилось, тоже не скажешь. Прибавилось! Убавилось, вот это я могу утверждать с уверенностью.

Невозможно поверить, что всего минуту назад ноги у меня были такие, какие и должны быть у человека: послушные, мягко касающиеся земли, чувствительные, упругие. О нет, это было в далёком прошлом. Не могли же они настолько измениться за одну минуту. За минуту никто бы не успел вывинтить у меня мои ходули и ввинтить вместо них новые. Но, видно, это случилось. Чувствую это всё яснее. Теперь у меня ноги какого-то пенсионера. Такого седого дядечки, который держится рукой за стенку, когда идёт открывать дверь.

Ах, стало быть жми! Где же силы взять?

Честно говоря, я ожидал большего от этой новой тартановой дорожки. Или это не тартан, а рекортан? Если он содержит столько резины, как говорили ребята, то ноги должны вроде сами собой от него отскакивать. Когда бежишь по резиновой дорожке, должно казаться, будто ты стал легче. Конечно, не настолько, как на Луне. Но всё же настолько, чтобы это ощущалось. Легче стал! Как же! Сейчас кажется, что на меня навесили дополнительный груз — пуда два!

Метрах в трёх впереди маячит лохматый блондин. Он впереди с самого старта. Видно, ему удалось предугадать момент выстрела. Попробуй теперь догони его.

Ну-нуу... всё-таки попробуем. Я тебя достану... достану... достану... достану...

Ни черта не выходит.

А вдруг удастся на него повлиять? Вдруг наш мозг излучает волны одной длины? Телекинез или как там это называется? Если он — медиум, я... Концентрированный заряд мыслей прямо ему в затылок.

Пропусти меня... пропусти... пропусти...

Не пускает обалдуй. У него бронированный затылок.

Ещё четыреста метров.

Никакая это не тартановая дорожка. Мало ли, что глаза видят. Глаза смотрят с расстояния. А у ног непосредственный контакт, если быть точным. Ноги ничего не говорят о резиновом покрытии. Вязкая трясина, мягкое замшелое болото, говорят они. А может, сыпучий песок или липкая глина. Что же это ещё может быть, если так трудно отрывать ноги от земли.