Черный котел - Александер Ллойд. Страница 5

Даллбен внимательно посмотрел на Тарена и, нахмурив брови, продолжал:

— Тем не менее он молод. Иногда с годами приходит мудрость. О, пока я не забыл…

Путаясь худыми ногами в длинном балахоне, Даллбен подошел к огромному сундуку, отомкнул его старинным ключом и поднял крышку. Он наклонился и принялся рыться в сундуке.

— Меня одолевает целый рой сомнений, сожалений, опасений и дурных предчувствий, — сказал он. — Впрочем, не думаю, чтобы они тебя интересовали. Потому и не стану навешивать их на тебя. Но кое- что, надеюсь, тебя заинтересует, и это кое-что я рискну на тебя навесить.

Даллбен лукаво улыбнулся и распрямился. В руках он держал меч.

Сердце Тарена екнуло. В нетерпении он потянулся к мечу, схватил его. Руки юноши тряслись и с трудом удерживали тяжелый старинный меч. На ножнах и рукояти не было ни орнамента, ни надписей. Но работу мастера выдавали точные пропорции и приятная тяжесть настоящего оружия. Хотя мечу явно было немало лет, металл клинка сиял и отливал матовым благородным блеском. Тарен низко склонился перед Даллбеном и неловко пробормотал слова благодарности.

Даллбен сурово улыбнулся и покачал головой.

— Должен ли ты меня благодарить за этот подарок, покажет время, — произнес он. — Пользуйся им с умом. Хотелось бы, чтобы тебе и вовсе не пришлось им пользоваться.

— Скажи мне, в чем его сила? — спросил Тарен. Глаза его блестели. — Я хочу знать это сейчас, чтобы…

— Его сила? — переспросил Даллбен с печальной улыбкой. — Дорогой мой мальчик, не заблуждайся.

Это просто кусок металла, довольно грубо выкованный. Было бы намного лучше, если бы это оказался садовый нож для подрезания ветвей или же плуг. А его сила? Как и у всякого оружия, она зависит от того, кто им владеет. Каков ты, таков и твой меч. А теперь давай простимся, — Даллбен положил руку на плечо Тарену.

Тарен впервые заметил, каким древним было лицо волшебника и как оно было истомлено тяжкими заботами.

— Я предпочитаю не видеться ни с кем из вас вплоть до самого отъезда, — продолжал Даллбен. — Расставания — единственная вещь, которая мне не по силам. Кроме того, твоя голова будет заполнена иными заботами, и все равно ты не услышишь и не запомнишь того, что я скажу тебе в последний момент. А теперь иди и попроси принцессу Эйлонви пристегнуть этот меч тебе к поясу. Такова вековая традиция.

Когда Тарен наведался в пристройку, служившую кухней, Эйлонви возилась с глиняными чашками и мисками.

— Смотри! — закричал он. — Это дал мне Даллбен! Пристегни его к моему поясу… я хотел сказать, если тебе это хочется. Пожалуйста, скажи, что хочется. Мне этого так хочется… Ну, в общем, мне очень нужно, чтобы это сделала именно ты…

Он смущенно и растерянно замолчал. Эйлонви удивленно повернулась к Тарену.

— Да, конечно, — пробормотала она, покраснев, — если ты на самом деле…

— Да! — вскричал Тарен, — Ведь ты единственная девушка в Каер Даллбен, — вдруг брякнул он, — кого же мне еще просить.

— Ах, вот оно что! — вспыхнула Эйлонви. — То-то, я гляжу, ты стал таким вежливым. Очень хорошо, Тарен из Каер Даллбен, коли это единственная причина, то поищи какую-нибудь другую девушку. И мне наплевать, сколько времени у тебя это займет, но чем дольше, тем лучше! — Она резко отвернулась и стала яростно тереть полотенцем чашку.

— А что я такого сказал? — озадаченно спросил Тарен. — Я вежливо попросил, даже не забыл «пожалуйста». Ну не сердись. Опояшь меня этим мечом.

И потом, я же обещал рассказать тебе, что происходило на совете.

— А я знать не желаю! — отрезала Эйлонви. — Меня не касается, что там случилось или случится. Ладно, давай эту штуку.

Она молча застегнула кожаный пояс на талии Тарена.

— И не думай, что я собираюсь соблюдать все церемонии, произносить положенные речи о том, чтобы ты был смелым и непобедимым. — Она сердито фыркнула. — Да и не очень-то я уверена, что они подходят Помощнику Сторожа Свиньи. И, если быть до конца честной, не знаю я никаких таких речей. Ну вот, — она отошла назад на два шага и придирчиво оглядела Тарена, — должна признать, что выглядишь ты вполне прилично. И меч неплохо прилажен.

Тарен выхватил клинок из ножен и вскинул его над головой.

— Да, — воинственно вскричал он, — это оружие для мужчины и воина!

— Прекрати! — топнула ногой Эйлонви. — Лучше скажи, что решили там, на совете.

— Мы отправляемся в Аннувин, — возбужденно зашептал Тарен. — На рассвете. Чтобы отнять Котел у самого Аровна. Котел, в котором он…

— Почему же ты не сказал об этом сразу? — перебила его, не дослушав, Эйлонви. — У меня не остается времени собраться в дорогу! Когда мы выступаем? Я тоже попрошу у Даллбена меч! А еще мне понадобится…

— Постой-постой, — остановил ее Тарен. — Ты не поняла. Это дело мужчин, воинов. Мы не можем обременять себя присутствием слабой девушки. Когда я говорил «мы», то имел в виду…

— Что? — буквально взвизгнула Эйлонви. — Я-то думала… Тарен из Каер Даллбен, ты отвратителен!

Тоже мне воин! Да будь у тебя хоть сто мечей, все равно ты останешься никчемным Помощником Сторожа Свиньи, так и знай! А коли Гвидион собирается брать с собой тебя, то меня он должен взять и подавно. О, убирайся с моих глаз и из моей кухни! — Эйлонви в слезах замахнулась на опешившего юношу глиняной миской.

Тарен пожал плечами и поспешил прочь, увертываясь от летящих вслед глиняных чашек.

Глава третья

АДАОН

С первыми лучами солнца воины были готовы к походу. Тарен поспешно седлал серого с серебряной гривой Мелинласа, сына Гвидионова коня Мелингара. Гурджи, несчастный и нахохлившийся, как сова, из- за того, что его оставляют дома, помогал наполнять седельные сумки. Даллбен нарушил свое уединение и тоже вышел наружу. Он стоял в дверях хижины, глубоко задумавшись. Эйлонви тихо стояла рядом.

— Я не разговариваю с тобой! — крикнула она вдруг Тарену. — Ты вел себя ужасно. Это все равно как если бы ты позвал гостей на пир, а вместо этого заставил их мыть посуду. Но в любом случае, до свидания! Это, — добавила она, — не считается, будто я с тобой разговаривала!

Гвидион двинулся вперед. Всадники ехали сквозь клубящийся туман. Тарен приподнялся в седле, обернулся и прощально помахал рукой. Белая хижина и три фигурки около нее становились все меньше и меньше. Вскоре пропали из виду поле и сад. Мелинлас легким галопом скакал между редкими деревьями. Но вот лес поглотил их полностью и сомкнулся за спиной Тарена. Увидеть Каер Даллбен он уже не мог.

Лошадь Эллидира подъехала впритирку к Тарену. Мелинлас с тревожным ржанием встал на дыбы, и тут же злобная лошадь Эллидира вытянула шею и куснула вздрогнувшего коня. Тарен натянул поводья и чуть было не вылетел из седла.

— Держись подальше от Ислимах, — сказал Эллидир со смехом. — Она кусается. Мы очень похожи, Ислимах и я.

Тарен уже собирался ответить достойно, но Ада- он, который заметил эту перепалку, направил свою гнедую лошадь к Эллидиру.

— Ты, сын Пен-Лларкау, и твой конь не зря горячитесь, — сказал Адаон. — Конь твой несет тяжелую ношу. И твоя ноша тяжела.

— Какая ноша? Почему она тяжела? — вскипел Эллидир.

— Прошлой ночью мне обо всех вас приснился сон, — сказал Адаон, задумчиво теребя пряжку плаща. — Тебя я видел с черным существом на плечах. Бойся, Эллидир, оно может проглотить тебя. — Он грустно взглянул на гордого принца и улыбкой смягчил свои тревожные слова.

— Избавьте меня от спесивых скотников и мечтателей-сновидцев, — резко ответил Эллидир, пришпорил Ислимах и устремился вдогонку за колонной, пылящей впереди.

— А я? — спросил Тарен. — Что в твоем сне было обо мне?

— Ты, — ответил Адаон после минутного колебания, — ты был печален.

— Не вижу никакой причины для печали! — удивился Тарен. — Я горд тем, что служу лорду Гвидиону. У меня есть шанс снискать честь и славу. — Он смутился и добавил: — Во всяком случае, больше шансов, чем в Каер Даллбен за мытьем свиней и прополкой огорода.