Хоботок по прозвищу Слоняйка - Маран Ико. Страница 12

— Знаешь, Сийм, — сказал он с гордостью, — знаешь, почему муравьи забрались на меня? Потому что они любят меня, потому что они мои сыночки. Раньше у меня не было ни одного сыночка, а теперь их много-много. Смотри, какие у них хорошенькие малюсенькие ножки! Ни у кого нет таких хорошеньких малюсеньких ножек!

Когда муравьи изучили со всех боков своего новоиспеченного папашу, они сползли с него и пошли приводить в порядок свой дом.

Все новые и новые травинки выставляли нос из земли и, стоило им увидеть этот сияющий мир вокруг себя, как они от изумления тихо присвистывали. Одуванчики раскрывали с нежным шелестом все новые и новые бутоны. Наверху не прекращалось странное пощелкивание и еще более странное гудение.

Сийм задрал голову, и что он увидел? Почки на каштане, которых было видимо-невидимо, с щелканьем лопались: щелк да щелк, щелк да щелк.

В воздухе летали мухи и букашки, и еще одни букашки и оса. Но это была хорошая оса, она не стала жалить Сийма, она и не взглянула сердито в его сторону. И еще в воздухе летал какой-то белый пух, будто бы перемололи белое облако и высыпали с неба.

Сийм потрогал пальцем землю, потрогал корень дерева, потрогал маленький камешек. Земля была теплая, корень был теплый, камешек был теплый. Сандалетка Сийма была теплой от солнца, и Сийм тоже был теплый.

Сийму было так хорошо, что глаза сами собой закрывались. Вдруг он услышал крик Хоботка:

— Кыш! Кыш! Уходи!

Сийм увидел, что Хоботок размахивает хоботом около корня дерева. А по корню рысцой бегает взад-вперед испуганная сороконожка. Она тоже вылезла из-под камня, чтобы погреться на солнышке. Но как только она взобралась на корень, откуда открывался красивый вид на окрестность, ее заметил Хоботок. Он испугался, что она хочет обидеть его сыночков, и поднял страшный крик. Бедная сороконожка со страху перепутала все свои ноги. Прошло много времени, прежде чем она сдвинулась с места. На лице у Хоботка появилась блаженная улыбка: он сумел защитить своих сыночков.

В честь первого теплого дня божья коровка совершала вокруг каштана фигурный полет. Она видела, как трогательно заботится Хоботок о маленьких муравьях, и решила приземлиться на его широкой мягкой спине. Хоботок тут же объявил Сийму:

— Божья коровка тоже мой сыночек. А то у меня совсем нет пятнистого сыночка.

Но это еще было не все! В воздухе затрепетало что-то очень пестрое и очень красивое — и Хоботку на кончик хобота опустилась бабочка.

Вы бы видели эту картину! Хоботок от гордости чуть не лопался — пока бабочке не вздумалось начать прихорашиваться. Когда она стала чистить свои лапки и крылышки, с них посыпалась цветочная пыльца и залетела Хоботку прямо в нос. В носу у него защекотало, но он побоялся чихнуть, чтобы не спугнуть бабочку. Как он ни задерживал дыхание, ни морщил хобот и ни вращал глазами, все же под конец раздалось мощное "ап-чихх".

Воробьи с криком разлетелись, а у одного скворца свист застрял в горле, и он закашлялся. И только бабочка как ни в чем не бывало продолжала наводить красоту.

Это говорило о том, что Хоботок ей понравился всерьез.

— А бабочка тоже твой сыночек? — спросил Сийм.

— Какой ты несообразительный, — ответил Хоботок. — Разве сыночки бывают такие пестрые? Эта бабочка — моя тетя. Хочешь, я разрешу ей посидеть и на твоем носу?

Сийм не захотел. Ему сейчас хотелось только одного — чтобы все эти звуки, краски, запахи и тепло навсегда остались с ним, на этой маленькой зеленой лужайке, под большим деревом.

Сийм увидел перед собой на земле две тени. Тут же раздался мамин голос:

— Сийм, не пора ли тебе домой?

Папин голос спросил:

— Тебе нравится, что пришла весна?

Хоботок вмиг забыл про своих деток и спросил:

— Какая весна? Где весна? Я тоже хочу взглянуть на весну!

А Сийм все понял: эта фея-невидимка, которая витала вокруг, лаская всех, и была сама весна.

Мама сказала папе:

— Пожалуйста, сними сверху чемодан. Скоро подъедет автобус.

Папа сказал:

— Мне хватит и рюкзака. Какой смысл тащить с собой пустой чемодан? Мне в него нечего класть.

— Как это нечего? — удивилась мама. — А вещи Сийма, а твой пиджак, а белую рубашку? В рюкзаке они ужасно помнутся. Да, и еще кекс…

Папа хотел что-то сказать, но вспомнил, что препираться с мамой некрасиво, и промолчал. Только слегка поморщился.

Сийм сказал:

— Я устрою Хоботка у себя на коленях. Его паковать не нужно.

— Нет, сынок, — сказала мама. — На этот раз Хоботок останется дома.

— Почему? — воскликнули Сийм и Хоботок в один голос.

Мама ничего не ответила. Ей было некогда. Она укладывала вещи. Папа не укладывал, поэтому он ответил:

— Хоботок останется развлекать маму. Мама очень расстроится, если ее одну оставят дома.

— А я расстроюсь, если должен буду ехать без Хоботка! — воскликнул Сийм.

Мама перестала паковать вещи и сказала:

— Сийм, ты уже большой мальчик и тебе просто не к лицу возить с собой игрушки.

— Нет, я еще не большой, — крикнул Сийм.

— Тогда папа не может взять тебя с собой. Маленьких детей не берут с собой так далеко на несколько дней.

Сийм немного помолчал, а потом чуть слышно произнес:

— А я все равно поеду.

— Тогда самое время собрать свои кубики, чтобы они не остались валяться посреди комнаты.

Сийм с поникшей головой потопал в свою комнату. Хоботок, как тень, скользнул за ним. Сийм принялся собирать кубики. Хоботок встал перед ним, заглянул ему в глаза и очень грустно спросил:

— Сийм, неужели ты оставишь своего маленького дорогого сыночка? Разве я оставлял тебя, когда ездил в Пярну?

У Сийма кубики выпали из рук. Сердце его сжалось при мысли, что их дружба с Хоботком, которая становилась все крепче с каждым новым похождением, должна сломаться именно сегодня, когда они провели вместе свой самый чудесный день? Нет, этого не должно случиться!

Сийм был уже готов отказаться от поездки, отказаться от всего на свете, только чтобы не расстраивать своего дорогого Слоняйку. Он как раз хотел об этом заявить, как в дверях появился папа и воскликнул:

— Хоботок, ну ты тоже хорош! Упрекаешь Сийма, что ему не жалко оставлять тебя одного, а что ты сам-то делаешь? Ты подумал о своих сыночках? Как у них будет болеть душа, если ты оставишь их беззащитными на три дня? Ты подумал, какие горькие слезы будет лить божья коровка, если не найдет под каштаном твоей мягкой спины, чтобы приземлиться? А на чей нос опустится бабочка расправлять свои крылышки?

Хоботка это сразило наповал. Он глубоко задумался, и надолго. Он думал-думал и пришел к печальному выводу:

— Ну вот, снова меня приперли к стенке! Если я буду хорошим и послушным, то не попаду в Пярну. А если буду капризничать и добьюсь, чтобы меня взяли в Пярну, то я плохой и неразумный. Что же мне делать? Хоть бы одна хорошая мысль пришла!

И тут как раз подвернулась пушистая, как одуванчик, мысль. Она услышала, как слоник ее зовет, прискакала и бойко сказала:

— Выше голову, малыш! Ты все время забываешь, что ты только с виду немного смешной Хоботок. На самом деле ты умный Слоняйка, который из любого положения находит свой выход. Нытьем делу не поможешь, надо действовать!

За папой приехал маленький автобус. В автобусе сидели незнакомые дяди. Сийм узнал только дядю Ээро. Он сидел на заднем сиденье. Папа подсел к дяде Ээро, а Сийма усадили между ними. Это было очень хорошее место: когда Сийм хотел посмотреть из правого окна на лошадь, он садился на колени к папе, а когда из левого окна хотел посмотреть на большую машину, садился на колени к дяде Ээро. А еще он мог опираться ногами на чемодан, который поставили прямо перед ним.

Когда проезжали мимо молодого березняка, папа сказал:

— Как мы, горожане, далеки от вечного круговорота природы. Мы не сеем и не жнем. Купаться можем зимой в бассейне, а загорать под кварцевой лампой. И все же березки с нежными листочками трогают меня больше, чем любое произведение искусства.