Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи - Деркач Сергей Вячеславович. Страница 8

Я включил ему фильм о Пограничье. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Нет, я не питал надежд, что юнец сразу, как говорится, словит все на лету, но общее представление о Мире, в который идем, получит.

Пока он смотрел учебный фильм, я рассчитывал еще немного поразмыслить, но, как оказалось, не судьба. Егор просто замучил меня разными вопросами, что это да как работает, почему такие одежды, да что за дома диковинные. Больше всего его поразили памятники. У нас их ставят, в основном, на погостах, да и то небольшие, а тут – прямо в градах да почти в каждом селе. А большущие какие!

В общем, час пролетел незаметно. Я спохватился, когда до назначенного часа оставалось всего несколько минут.

– Все, Егор, заканчиваем, – я выключил компьютер. – Остальное узнаешь на месте.

Послушник со вздохом поднялся. Понравилось ему то, что увидел. Ничего, пусть воздуха их вонючего глотнет да воды неживой хлебнет, тогда и поговорим. А вообще странно как-то поступает Абдулла, нелогично. В такое опасное дело кидать несмышленыша, по моему разумению – большая глупость. Будь он хоть семи пядей во лбу, а все одно больше мешать станет, нежели помогать. Не готов он к таким делам. Разве что из соображений секретности, мол, занимается Алексич пустячным делом, потому и в подручные ему наладили послушника. В принципе, тут логично. А к Баюну многие ходят, так что с этой стороны подвоха нет и быть не может. Ладно, то все мои домыслы. Не ко времени над этим голову ломать.

В казначейство мы вошли минута в минуту. Представ пред мутны очи Кощея, я с удовлетворением отметил, что главный казначей оценил нашу пунктуальность, как говорят в Пограничье. Он кивнул, без промедления достал из закромов две пластиковые кредитки, бросил на стол. Помедлив немного, Кощей нацарапал что-то на клочке пергамента, подсунул к кредиткам.

– Зайдете к домовому Захарычу, платье подобающее получите, – противным гнусавым голосом произнес Кощей. – Денег много не тратьте, а то знаю я вас, транжир. Как дорвутся до казенного, так и не жалеют вовсе, все спустить норовят. Имейте ввиду: по возвращении ответите за каждую денежку, за каждую полушку отчитаетесь.

– Пин-коды? – ни тон, ни слова Чахлого – так его у нас называли – на меня не произвели ровным счетом никакого действия. Первый раз, что ли, в Пограничье хаживаю?

– На месте поставите.

– Давно мечтал вертолет купить али яхту, – пробормотал я, пряча свою карточку в карман, так, чтобы Кощей слышал.

– Я тебе куплю! – прокричал тот в след. – Я тебя сам потом продам научникам. На опыты продам, на…

Концовку угроз я не расслушал, да и не очень хотелось. Надоел, если честно, потому подначиваю его при каждом удобном случае. Вот честное слово: нельзя же быть таким жмотом! По ходу, сначала родилась его жадность, а уж потом, лет через триста, сам Кощеюшка. Из-за его такой нехорошей черты характера не люблю я ходить в иные Миры, потому как этот мироед за каждую потраченную полушку по два метра нервов выматывает с человека. Платье он себе прядет из них, что ли?

Другое дело Захарыч. Милейшее существо, честное слово! Бери – что душа пожелает, носи, сколько угодно, токмо вернуть не забудь. Тут такое платье себе подобрать можно, что на бал к королеве не стыдно сходить.

– Захарыч, дома аль нет? – спросил я, открывая неказистую дверь его каморки.

Послушник, не отставая ни на шаг, следовал за мной тенью. Странный он какой-то. То вопросами забрасывает, то молчит, как пень стоеросовый.

– Заходите, заходите, гости дорогие! – маленький, кругленький домовой, подметая длинной бородой пол, выскочил к нам из-за стоек, на которых было вывешено множество одежды различных фасонов и покроев. – Чего изволите?

– Да вот, в Пограничье нас дэв мой отправляет, – я передал Захарычу писульку Кощееву. – Прибарахлиться бы.

– С нашим удовольствием! Выбирайте, чего душа желает. Показать чего, аль сами управитесь?

Я махнул, мол, сам разберусь, и повел Егора в тот угол, где висели одежды Пограничья. По дороге нам повстречалось несколько человек из отделов быта и колдовства. Да уж, сегодня у Захарыча просто выходной. Обычно в его пенатах яблоку негде упасть, а тут…

Егора я одел не то, чтобы быстро, но без особых трудностей. Оказывается, на его неказистую фигуру здесь было множество одежды и обувки. Мы подобрали ему штаны в стиле «милитари», кроссовки, черную футболку, зеленую ветровку, кепку в тон штанам. Когда послушник вышел из примерочной, я удовлетворенно крякнул. Передо мной стоял типичный, как говорят в Пограничье, тинейнжер. Про такого и не скажешь, что он – будущий соловей-разбойник. И это хорошо. Вот только прическа портит все впечатление. С этим нужно будет что-то сделать.

Оставшись довольным своим вкусом и работой, я прибарахлился сам. Набор стандартный: джинсы, водолазка, кроссовки, кожаная куртка. На голову – ничего. Так привычнее.

Захарыч принял наши шмотки по описи, которую заполнил в считанные мгновения, осмотрел нас с ног до головы, остался доволен.

– Ты не серчай, коль порвем там что аль потеряем, – предупредил я. – Служба, знаешь ли.

– Не переживай, – пожал мне домовой на последок руку. – Мы же свои, разберемся.

Вот за это Захарыча любили все. Кроме, естественно, его начальника Кощея. Но поделать Чахлый ничего не мог: должность такая у домового. Тут уж, как говорят в Пограничье, диалектика: единство и борьба двух противоположностей. Так и сосуществуют эти два института, стараясь поменьше пересекаться.

Ну, разговоры разговорами, а с прической моего Егора делать что-то нужно. Значит, заглянем к Марье-искуснице.

Изба, в которой мастерила Марья, была на другом конце территории, занимаемой Приказом. Почему искусница выбрала для себя именно это место – никто не знал, но народу здесь не переводилось никогда. Славилась Марья своими рукодельями и, особливо у дам, прическами. Со временем даже пришлось достраивать два дома под ее нужды. Это был, пожалуй, один из тех немногих случаев, когда Кощей безропотно отсыпал злато. Как-никак доход с такого предприятия был и стабильным, и большим.

Стоило мне заявиться в цирюльне, как Марья тут же выпорхнула в зал из своих покоев, словно ждала меня. Она проскользнула меж кресел, в которых сидели матроны и девицы, жаждущие своей страшной силой сразить как можно больше мужиков да приворотить новых, улыбаясь своей шикарной обезоруживающей улыбкой. Добрые люди говаривали, что так она улыбается, только когда меня видит. Я и сам замечал, как обхаживает меня красавица да тихонько вздыхает при расставании, но сердцу-то не прикажешь! Отношения у нас, с моей стороны, только дружеские. Что поделать, коль имя суженой моей – Служба.

– Здравствуй-здравствуй добрый молодец! – Марья чмокнула меня в щеку. Если бы я вовремя не повернул голову, то и в губы угодила бы. Не то, что мне неприятно, просто на людях, да еще и при послушнике, как-то неудобно. – С чем пожаловали?

– Вот, моего помощника в порядок привести нужно, – ответил я, представляя ей Егора, который, взглянув в ясны очи красавицы, зарделся, словно красна девица. – В Пограничье идем, а прическа у него – не фонтан.

– Ох уж мне этот Никита! – проворковала Марья, едва удостоив паренька взглядом и беря меня – не его – за руку. – Словечек разных понахватался. Так, поди, скоро по-русски совсем разговаривать перестанешь.

– Поможешь?

– А то! Девушки!

Две милые помощницы лебедушками скользнули к хозяйке, приняли под белы ручки совсем растерявшегося Егора и повели к свободному креслу. Мой бедный послушник так растерялся, что едва не споткнулся на ровном месте. Даже не верится, что этот ловелас буквально час назад вполне успешно подбивал клинья к Варваре-красе! Не такой он уж и крутой, оказывается.

– Сама им займусь, – продолжала ворковать Марья, подталкивая меня вслед за послушником. – А ты рассказывай, как житие бытие. Почему не заглядываешь? Аль недосуг?

– Служба, знаешь ли, – ответил я невнятно. Сейчас меня больше беспокоил мой помощник, чем разговоры красивой женщины.