Сын Зевса (с илл.) - Воронкова Любовь Федоровна. Страница 43

Всеми силами своего пламенного красноречия Демосфен отстаивал свободу и национальную честь Афин, не понимая, что время работает против него.

Яростно негодуя на упорное сопротивление Демосфена, Александр из Фермопил спустился в Беотийскую равнину. Он стал лагерем около Фив, вблизи фиванской крепости Кадмеи. Фивы сразу затихли.

А в Афинах всполошились. Два дня пути – и Александр у афинских стен!

Снова афиняне бросились поправлять городские укрепления. Снова город наполнился повозками поселян и их стадами. Оратор Демад горько говорил об этом:

– Город, служивший предметом удивления и борьбы, как скотный двор, наполнился овцами и рогатым скотом!

Демосфен еще пытался вдохновить афинян на борьбу, на сопротивление. Но афиняне, даже самые яростные противники Филиппа и Александра, пали духом. Все уже понимали, что не о борьбе, не о войне должна идти речь, а о том, чтобы смягчить Александра, чтобы отвести от Афин его карающую руку.

Афиняне направили к Александру послов просить прощения за то, что они не сразу признали его гегемоном. Среди этих послов был и Демосфен: граждане афинские надеялись на его красноречие.

С тяжелым сердцем и угрюмым лицом отправился Демосфен на поклон к Александру. Что он скажет ему? Может быть, сообщит, как ненавидел его отца Филиппа? Или доложит о письме к Атталу, с которым хотел заключить союз против Александра? Или откроет свою связь с персами и признается, что взял у них золото для войны с Александром?

Дорога горела под ним. Чем дальше, тем тяжелее становилось Демосфену. Как встанет перед этим мальчишкой, как поднимет на него глаза? Каких оскорблений наслушается?

Посольство медленно приближалось к Беотийской равнине. Вот уже начались скалистые отроги горы Киферона, которая спускается потом вдоль реки Асопа в Фиванскую область. Минуют Киферон, и перед глазами предстанет лагерь Александра…

Демосфен остановил коня. Нет, он не может выполнить поручение афинян. Умолять македонянина о прощении – это было выше его сил. Он остановился, опустив глаза и нахмурясь. Он вернется. Послы без него сделают свое дело.

Послы переглянулись, вздохнули. И долго глядели вслед Демосфену, который, повернув коня, поспешно уезжал обратно.

Ну что ж, на этот раз собственная безопасность оказалась для знаменитого оратора дороже, чем интересы Афин!

Александр принял афинских послов очень приветливо.

Афиняне просят прощения? Александр прощает. Не так уж они виноваты, если их болтливые ораторы без конца сбивают с толку народ. Но Александр требует возобновить заключенные с его отцом договоры. Уполномочены ли послы на это? Да, они уполномочены.

Договоры заключены. Афинские послы могут вернуться домой и успокоить афинских жителей. Он не собирается воевать с ними. Только пусть Афины пришлют своих послов в Коринф для дальнейших переговоров, так как в Коринфе Александр соберет уполномоченных всех союзных государств.

Македонская партия в Афинах снова торжествовала. Афиняне были счастливы, что легко отделались и предотвратили гнев Александра. Народное собрание в Афинах постановило: оказать молодому царю еще большие почести, чем были оказаны Филиппу. Они наградили Александра двумя золотыми венками. Золотой венок – великая почесть. А два венка – вдвое большая почесть!

Теперь Александру только закрепить свою гегемонию в войне против персов – для этого он и созывает конгресс в Коринфе. Полный нетерпения, лишь уладив дела с Афинами, Александр двинулся с войском в Коринф.

В Коринф собралось много народа. От всех эллинских государств прибыли послы. От всех, кроме Спарты. Спартанцы, как всегда, подчинялись только своим законам.

– Мы не пойдем за чужим полководцем. Мы сами вожди и полководцы. Так нам завещано отцами. И так будет всегда.

На конгресс явился Демий, ученик Платона. Его прислали эллины, живущие на азиатском берегу. Демий горячо убеждал собрание поскорее начать войну против персов, потому что эллинам в Азии живется очень тяжело.

Были здесь и посланники острова Лесбоса, на котором правили друзья персов.

– Эллины там несчастны. Они обречены на погибель!

При большом стечении народа, в присутствии представителей всех государств Эллады, кроме Спарты, был возобновлен союз Эллады и Македонии. Формулу союза скрепили клятвой. Александра провозгласили полновластным стратегом, гегемоном союзных войск.

После конгресса начались пиры и праздники. В Коринф со всех сторон Эллады собрались художники, скульпторы, философы, ораторы… Все они окружали Александра.

– Ученик Аристотеля!

– Победитель при Херонее!

Они ловили каждое слово молодого царя, добивались хотя бы одного его взгляда…

Александр знал, что в Коринфе, где-то в предместье города, живет философ Диоген.

– Здесь ли он сейчас?

– Нет. Он, как всегда, в своем пифосе [42]!

– Диоген не захотел явиться ко мне. Тогда я сам отправлюсь к Диогену!

И царь, окруженный роскошной свитой, отправился повидаться с философом.

В предместье города Карнее, на палестре, Александр увидел огромный, как амбар, поваленный набок и врытый в землю пифос. Возле этого пифоса лежал и грелся на солнце Диоген. Александр поздоровался с ним, тот ответил, не обернувшись. Царь с любопытством смотрел на этого человека, свободного от всех человеческих желаний. Ни богатства, ни славы, ни завоеваний – ему ничего не нужно. Вот он лежит на своем драном плаще – лысый, с косматой неопрятной бородой, прямые пряди нечесаных волос торчат клоками. Увидев перед собой роскошно одетых людей, Диоген лишь слегка повернул к ним свое угрюмое горбоносое лицо.

– Я – царь Александр, – сказал Александр.

– Я – киник [43] Диоген, – ответил Диоген.

– Я слышал, что вы, киники, отрицаете все, – сказал Александр, – и даже богов. Правда ли?

– Боги или не нужны, или вредны, – ответил Диоген.

– А государство? Родина?

– Для меня родина – весь мир.

– Но почему не хочешь ты жить, как все, – в хорошем доме, приобретать богатство, наслаждаться искусством?

– Мне хорошо и в моем пифосе.

– Ну, а где же у тебя семья?

– А на что мне семья?

– Наступит зима, холод. У тебя нет даже очага. Где же ты согреешься?

– Укроюсь одеялом.

Александр, заглянув в широкую горловину пифоса, увидел там старое, в дырах, домотканое одеяло.

– Мы, киники, сильнее природы, – сказал Диоген. – У нас нет желаний, и в этом наше благо. Ничто не может доставить нам горести. Ничего не имея, мы ничего не теряем.

– Диоген, не могу ли я что-нибудь сделать для тебя? – помолчав, спросил Александр.

– Можешь, – ответил Диоген. – Посторонись немного и не заслоняй мне солнце.

Александр засмеялся и отошел.

– Клянусь Зевсом, – сказал он, – если бы я не был Александром, я желал бы быть Диогеном!

Кончились совещания. Кончились праздники. Теперь можно было вернуться домой и готовиться к походу в Азию. Все свершилось так, как хотел Александр.

Снова препятствия

Нет, не кончились заботы и неприятности.

Едва он вступил во дворец, едва успел, сбросив плащ, согреть руки у пылающего очага, как Олимпиада прислала за ним, требуя, чтобы он пришел немедленно. Александр и сам пришел бы узнать, как она живет и здорова ли.

Он только сначала хотел вымыться после дороги.

Но мать требовала его сейчас.

Он вошел в гинекей с неясным предчувствием какой-то беды. Что-то случилось…

– Александр! – Мать встретила его объятиями, глаза у нее светились от счастья, что сын ее благополучно вернулся, что он у нее такой умный, такой талантливый и такой красивый! Все сделал: успокоил Фессалию, примирился с Элладой и взял в свои руки гегемонию! Он ее опора, ее защита!

Александр глядел на нее ласково, с улыбкой. Он глядел на нее, как смотрит сильный на слабого, – с нежностью и жалостью. Конечно, он ее защита. Александр знал, что у матери много врагов, что многие ее тайно ненавидят… Что поделать, его мать излишне жестока. Но она его мать и самый близкий, родной ему человек. Ей одной он может довериться до конца. А кому еще так поверишь, если даже отец, его родной отец, изменил ему!