Отроки до потопа - Раин Олег. Страница 35

— Так и сказал?

— Ну, примерно… Ты же знаешь его. Сказал, что если бы он с рукой к врачам не побежал, тоже голосовал бы за Маргошу.

— Если бы он руку не поранил, он бы за Анжелкой на остров схилял. Помню я, как он за ней потянулся. Все пошли, и он пошел.

— Главное, что не дошел.

— В общем, да… — вынужден был признать Сергей.

— Они же все, как контуженные, были. Островом их поманили — выпивоном, бисквитом, — и аллее. На халявку-то все падки.

— Зато теперь в себя приходить начинают.

— Это точно, — Антон хохотнул. — Следом за Тарасом Светка Полетаева перекинулась. Рассказала, между прочим, что ничего хорошего на острове не было. Шашлыки — так себе были, пиво опять же… Пиво-то она, ясное дело, не любит. А коробку с бисквитами парни Краба, пока везли на остров, в воду окунули.

— Как это?

— Да очень просто. Они же пока всех ждали, поддать успели, ну и хорохорились, понятно, — ножики в деревья втыкали, топоры метали. В общем, довтыкались — пробили, олухи, днище катера, чуть не потонули на пути к острову. Так что все, на фиг, вымокло.

— И пиво? — хмыкнул Серега.

— Да нет, пиву-то что сделается, — оно ведь в банках, а вот бисквиту капут пришел.

— Из-за бисквита, значит, обиделась? Светка-то?

— Не только! Еще к ней Гоша приставал. Он там больше других упился. Они с Цыпой, типа, соревнование устроили — кто больше выпьет. Цыпа вырубился, а Гоша нет. Зато вконец одурел. Ну и бегал за Светкой, обнимать пытался. Если бы Женька, она бы не возражала, а тут Гошик — с его-то лошадиной мордой! Да еще пьяный в оспу. Жвачку ей в волосы сунул, выстригать пришлось. Понятно, Светке не понравилось, — Антон снова заглянул в свой список. — Ну, и Верка Дружинина спрашивала про твое здоровье. С намеком так спрашивала, типа, сочувствие выражала.

В это Серега легко верил. Верка давно ему сочувствовала — почти так же, как сам он сочувствовал Анжелке. Но будучи девочкой деликатной, сочувствовала на дистанции. Даже списывать не давала. И на фиг, спрашивается, такое сочувствие?

— Люська Веригина, — продолжал Антон, — ни рыба ни мясо. Староста, ясное дело. Боится каждого столба. Ей — что Аврора, что Сэм — одинаково страшно. Но пару книксенов тоже сделала. По-моему, это знак!

— Какой еще знак?

— Существенный, какой же еще? Флюгер — он ведь тоже не ради красоты на крыши приколачивается. А Люська и есть этот самый флюгер. Куда ветерок дохнет, туда и она разворачивается.

— Ясно, — Серега кивнул.

— Ну вот… Рома и Толя — эти, конечно, левые, им что Сэм, что Марго в томате, все по барабану. А Танька с Викой с самого начала нашу сторону держали. Их же на остров не прихватили, вот и заняли принципиальную позицию. Про аллергию свою не поминают.

— А Игорь Линьков?

— Новенький-то? Да он пока в стороне. Не правый и не левый.

— Глаз-то свой больше не достает?

— Да не-е, больше не рискует. Кстати! Вадик Савельев втихаря подкатывал.

— А этому ботанику что надо?

— Ничего. Признался, что впервые в жизни курить пришлось. Его Кокер на острове силой заставил. Ну и попробовал, дурачок такой.

— Не понравилось?

— Не в этом дело. Дома потом унюхали, стянули штаны и всыпали по первое число. У них там диктатура, оказывается. Папаша — прохвессор какой-то, мамаша — доцентша, вот и пользуют ремешок, интеллигенты! Вадим теперь ненавидит Кокера, мечтает с ним как-нибудь схлестнуться.

— Пусть схлестывается, кто мешает?

— Боится, само собой. Ждет, когда ты вернешься.

— Я что, рефери им? — Серега изобразил лицом негодование, но в душе ощутил довольство. Кто-то его все-гаки ждал, и кое-какие дела в школе без него не решались.

— А ты как думал! Вадик ведь знает, что ты Кокера раз сорок лупил. Это опыт, как-никак, — Антоша оглянулся на деда Семена, заговорил чуть тише: — Между прочим, Ева подходила, сказала, что твои заяву обратно забрали. Правда, что ли?

— Точно, — Серега спокойно кивнул. — Стасоид теперь наш дружбан. Он, кстати, тоже сообразил, что не я в него камнем швырялся.

— Долго что-то доходило.

— Брось, он нормальный парень.

— Конечно, нормальный теперь! Когда менты над душой зависли!

— Это понятно, только я-то ведь не слепой!

— В смысле?

— А в смысле, что могу отличить глистатого от нормального. Стал бы он тут пальцы гнуть или деньги совать, фиг бы, я матери позвонил. А он книгу принес, на скалы обещал свозить…

— Подумаешь, книгу! Я тебе хоть сто книг завтра принесу! — ревниво сказал Антон.

— Сто не принесешь, надорвешься, — Серега осторожно почесал нос. — А еще у него дружок — инструктор по дельтапланеризму. Круто, да? Я, понятно, удочку забросил, Стас обещал познакомить.

Антон распахнул было рот, но споткнулся. Против дельтапланов аргументов у него не нашлось.

— Ладно… Тебе решать, — пробормотал он более миролюбиво. — Но если этот слоняра, в самом деле, с нами, тогда вообще некого бояться. Бойкот этим отрокам — самим боком выйдет.

— Отрокам?

— Ага, помнишь, как Николай Степанович нас прозвал? Еще на субботнике? Типа, отроки склизкие, — такими, типа, и останетесь до самого потопа.

— Ну кто-то останется, а кто-то и нет, — фыркнул Серега.

— Ага! А еще… — Антон снова обернулся на деда Семена, придвинулся ближе. — Еще мне показалось, что Краб с Сэмом тоже не ладят.

— Они и раньше не ладили.

— Может, и так, а теперь вообще не общаются. Демонстративно, прикидываешь? Я несколько раз подмечал: то Сэм на него косо глянет, то Краб.

— А Краб-то сам ничего? Не рыпается? — поинтересовался Сергей.

— Да нет, пока ничего… — Антон задумался, словно припоминая. — Про тебя, правда, спросил разок.

— Что спросил-то? — сразу напрягся Серега.

— Ну, про больницу что-то… В какую, мол, бросили, как тебе тут лежится.

— А ты?

— А я — что? Дурачком прикинулся. Сказал, что не знаю.

— А он?

— Да ничего. Его ведь не поймешь. Ухмыльнулся, как обычно, и отвалил. Он же известный темнила.

— Да уж…

Антон бросил взгляд на часы.

— Елы зеленые! Меня же отец ждет!

— Курсы автовождения?

— Ага. Батя говорит, если сейчас научусь, потом навыки на всю жизнь останутся. Типа, зарубежная статистика то же самое подтверждает: те, кто учатся водить машины до восемнадцати, гоняют в три раза лучше.

— Прямо даже в три, — Серега ощутил укол зависти. Антон успокаивающе похлопал его по плечу.

— Выздоравливай, я попрошу отца — вместе будем джигу гробить… Проводишь до крылечка?

— Давай… — Серега сунул ноги в тапки, зашаркал следом за другом.

Миновав коридор, вниз до вестибюля спустились по лестнице. Здесь, стянув с ног бахилы, Антон пожал Сереге руку и поскакал к выходу. Смешной, толстый, расчетливый — и все равно родной. Друг, елы-палы.

У Сереги защипало в глазах. Здесь, в больнице, он как-то взялся представлять, что на той же самой койке лежат другие его одноклассники. Интересно было понять, кто же будет их навещать? Кроме родителей, понятно. И по всему получалось, что ко многим из бедолаг вообще никто не придет. Ни к Шаме с Гошей, ни к Кокеру с Сэмом. А вот к нему приходили. И Гера с Антоном, и Ева со Стасом. Несмотря на бойкот, несмотря на дурацкий остров с горелыми шашлыками…

Вверх по лестнице подниматься уже не хотелось, Серега решил воспользоваться лифтом. Дождавшись, когда кабинка со скрипом причалит, шагнул в тесную полумглу. Кнопку успел притопить дважды, старенький лифт явно тормозил. Но сомкнуться створки все равно не успели. В последний миг меж дверными челюстями возник чей-то потертый башмак. Из желтой кожи, спортивной выделки, с жуткими протекторами.

Такие башмаки в школе носил один-единственный человек, и Серега непроизвольно качнулся назад, лопатками вжался в пластик стены.

— Салют, больной! — в кабинку шагнул Краб, и сразу стало невыносимо душно. — Ну как? Едем к тебе или выйдем на улку?..

Глава 8

Самое смешное, что с Крабом они когда-то ходили в один детский садик. Тогда Краба звали еще Мишкой, и никто даже в самом страшном сне не мог представить, что всего лет через шесть-семь ручонки подросшего Миши покроют блатные наколки, а шустрые Мишины ножки свернут на сомнительной чистоты тропку.