Человек дейтерия - Раин Олег. Страница 19

В прежние времена Гриша наверняка бы испуганно поджался, но на этот раз выдержал и взгляд, и кулак. Даже нашел в себе силы улыбнуться, хоть и потекло по спине мерзкое, ледяное. Что-то вроде Лабрадорского течения. Поскольку все в классе знали прекрасно: у Лешего с репрессиями никогда не затягивалось. Если обещал — исполнит в точности.

Утерев лоб, Гриша отвернулся. Уставился взглядом в сложенные замком руки. Пальцы мелко подрагивали, кисти неприятно ломило. А еще отчаянно хотелось почесать подбородок. Разодрать ногтями аж до крови! Наверное, это стало подобием рефлекса. Забияки чешут кулаки, трусы — подбородок и макушку. Конечно, можно было еще пуститься в бегство. Со звонком выскочить из класса и задать стрекоча с низкого старта. Но, увы, бегал Гриша неважнецки, а значит, не стоило и рисковать. Потому что когда догонят, получится только хуже. И по всему выходило, что радость омрачит скорая головомойка. С ухо-, носо- и зуботычинами, с фофанами и прочими телесными радостями бытия-бития…

Гриша не угадал.

С низкого старта он бежать не пустился, но все-таки и мешкать не стал. Успел дойти до лестницы, а там… Там его поджидали внизу такие родные и такие своевременные отец со Степой. О чем-то переговариваясь, они энергично замахали ему руками, чтобы скорее спускался. «Снегоуборка!» — с восторгом припомнил Гриша и подумал, что впервые мысль о предстоящей работе доставила ему искреннюю радость. Елы-палы, да здравствуют снегоуборки!

По лестнице он спускался с солидной неспешностью, хотя и слышал набегающий из коридора топот. Конечно, это мчались Леший с Москитом, но месть запоздала. Сегодня, Гриша знал точно, никто из школьной шараги его пальцем не тронет.

— Смотри, сколько лопат нам выдали, — отец кивнул на стоящий у черного хода инструмент. — Целый арсенал! Правда, почти все сломанные. Значит, будем чинить.

— Ты же это… Ругаться хотел, — напомнил ему Гриша. — С завучем.

— Поговорили уже, не волнуйся. Пришли к обоюдному консенсусу.

— Но у тебя же спина.

— А я не напрягаясь… Ты давай не тяни резину — одевайся. Рабочую территорию нам уже указали. За полчасика, глядишь, уложимся.

Но за полчасика, конечно, не уложились. Потому что сначала в школьной подсобке отец взялся за починку лопат, а Степан с Гришей ему помогали. Когда же вышли во двор, то увидели на отдалении знакомые фигуры. Леший с пацанами курил у забора и неведомо чего ждал. Впрочем, они частенько тут толпились. Болтали, плевались, скабрезничали — короче, валяли обычного дурака.

Как бы то ни было, но отвлекаться на посторонних не стали. Отец деловито наметил фронт работ, по-кавалерийски рубя ладонью, обозначил индивидуальные участки.

— Тут, значит, территория Григория, тут Степана, а здесь мне. Вы начинайте, а я с лопатами закончу и выйду следом…

Насколько помнил Гриша, копать снег ему приходилось только в далеком детстве. Кажется, в садике ковырял что-то такое крошечной лопаткой. Здесь же лопата была настоящая дворницкая — с широченной фанерной лопастью. Лихо вонзив ее в сугроб, Гриша тут же и застрял. На отдалении с удовольствием заржали одноклассники.

— Смотри и слушай! — негромко сказал Степа. — Видишь, снег слежался — уже практически наст. Но это даже удобнее.

— Удобнее?

— Ага, лопатой нарезаешь на ровные квадраты и швыряешь их куда хочешь.

— Ух ты! — Гриша пронаблюдал, как лихо Степа кромсает ближайший сугроб. Все равно как огромный торт.

— Где-нибудь на Севере из таких плит и дом-времянку можно было бы соорудить. Иглу называется.

— Там вроде в чумах живут, — припомнил Гриша.

— Чум, яранга — это все из оленьих шкур — вроде туристской палатки, сборно-разборное. А иглу из снега делается — чаще на сезон… — Степа скинул с себя дубленку с шарфом, повесил на гимнастические брусья. Он уже заметно раскраснелся. Этому богатырю работалось явно в охотку.

— Может, мы тоже какое-нибудь иглу соорудим?

— А жить в нем кто будет? Бомжи?

— Ну и что! Хоть такое решение жилищной проблемы, — Гриша наконец-то вырезал ровный пласт снега, подцепил его на лопату. — Тяжелый, блин!

— А ты поменьше режь.

— Ага… — лопата у Гриши накренилась, белоснежная кирпичная махина, съехав, хлопнулась на землю. Разумеется, курильщики у забора снова загыгыкали.

— Не спеши. И внимания не обращай, — Степа дышал все так же ровно, хотя лопата в его руках ходила ходуном. Точно трактор он метал снежные плиты одну за другой — еще и умудрялся так бросать, что у забора они стали укладываться подобием стены. Совсем как каменная крепостная кладка.

Следуя совету друга, Гриша принялся резать куски поменьше, и дело сразу пошло на лад. Пальцы в перчатках, поначалу онемевшие, быстро согрелись, а вскоре и ему захотелось скинуть куртку. Пока он раздевался, Степа закончил со своим участком и перешел на территорию отца.

— Этак мы весь двор почистим, — сообщил он. — Дело-то, сам видишь, несложное.

— Да уж… — Гриша донес первый пласт снега, удачно справился со вторым. Процесс, судя по всему, налаживался. Когда у забора стала подниматься вторая стена — уже из Гришкиных снежных плит, — он совсем развеселился.

— Слушай, а ведь можно действительно что-нибудь построить — хоть крепость, хоть горку, хоть даже снежный городок.

— Твой отец, между прочим, об этом же толковал. Чтобы детки, значит, не руками-ногами в залах крутили, а что-нибудь строили. Плохо разве — горку нормальную залить? Или пару крепостей, чтобы малышня в снежки воевала.

— А давай сами что-нибудь сообразим? — предложил Гриша.

— Снежную бабу?

— Зачем… Сделаем какую-нибудь башню посреди двора. С кремальерами, с амбразурами. И сторожа из снега можно вылепить. Только не из кругляков, а нормальную фигуру.

— И лопату ему вместо алебарды! — Степа на секунду задумался, оценивающе оглядел двор. Гриша не сомневался, что затею его отвергнут, но Степа неожиданно кивнул.

— А что, попробуем. Тем более и снег у забора уже не помещается. Наворотим безобразных гор — какая с них радость?

— Конечно, никакой! — Гриша просиял.

Сказано — сделано. То есть он-то с этой идеей мог бы век провозиться, но Степа горы сворачивал в самом прямом смысле. Наметив по окружности контур, они принялись возводить фундамент, укладывая плиты попрочнее, а на них новый ряд со смещением — совсем как кирпичи. Работать стало интереснее, и совсем скоро башня выросла до пояса. Гриша по-прежнему не устал, но все-таки ощущал необходимость в коротких паузах. Степа же продолжал вгрызаться в снежные завалы, точно могучий бульдозер. С самыми большими глыбами он справлялся играючи. В один из таких моментов лопата не выдержала и треснула в его руках.

— Ничего, сейчас заменим… — Гриша тут же подхватил ее, бегом понес к отцу в подсобку. Но там столкнулся с неожиданной картиной. На пару с Савельичем, прокуренным насквозь школьным завхозом, отец возился с циркулярной пилой, пытаясь наладить сломанный агрегат. Завхоз смолил цигаркой, часто покашливал и суетливо сновал вокруг, отец же, придвинув поближе старенькую настольную лампу, вдумчиво изучал обмотку разобранного движка. Гриша сообразил, что им сейчас не до него, а потому, поставив в сторонку треснувшую лопату, стал выбирать из груды инструмента изделия покрепче. Лопат набрал с запасом — и не ошибся. Когда вышел из подсобки, его поджидало удивительное открытие. Гришина лопата оказалась занятой, но работал с ней вовсе не Степа, а Дон. А еще возле башни топтался Костяй, который спорил со Степой, доказывая, что в башне непременно нужно соорудить подобие арки. И даже Москит — вредный, нудный Москит! — тоже ошивался поблизости. Да не просто ошивался, а вручную перетаскивал нарезанные снежные куски, громоздя их поверх снежной кладки.

— Где ты там телепаешься? — заорал он, едва завидев Гришку. — Мы тут простаиваем, а он лопаты куркулит.

— Я же не знал… — Гриша выдал Косте, Степе и Москиту по лопате.

— Похоже, помощников у нас прибавляется, — Степа развел руками. — Есть там еще инструмент?