Правдивая история про девочку Эмили и таинственный замок - Кесслер Лиз. Страница 13

— Мы что-нибудь придумаем! Ведь мы с тобой на всё способны, правда? — Шона с отчаянием смотрела на меня, взглядом умоляя сказать «да».

Я крепко сжала ее руки.

— Конечно, придумаем. — Я утешала ее так же, как она утешала меня и как Милли утешала нас своей улыбкой. — Обязательно придумаем.

Мы с Милли стояли на палубе. Шона плавала перед судном. Я потирала живот, урчащий от голода, стараясь не обращать на это внимания. Зато по телу разливалось тепло, исходящее от кольца. Всё будет хорошо — я это чувствовала; так говорило мне кольцо.

— Это Большая Медведица, а это созвездие Ориона, — поясняла Милли, тыча пальцем в скопления звезд.

Я, выгнув шею, пыталась проследить за направлением, в котором указывал ее палец. Не знаю, как Милли удавалось отличить одно созвездие от другого. Чем дольше я вглядывалась, тем чернее казалось небо, усыпанное миллионами миллиардов крошечных белых точек.

— А это что? — спросила я, показывая на темный силуэт, который приближался, пересекая всё небо и меняя на ходу форму.

Неужели новый ураган? Нет, только не это!

Длинная темная тень была похожа на огромную змею, извивающуюся поперек неба и заслоняющую собой звезды. Она то изгибалась дугой, то вытягивалась в одну линию. И приближалась к замку. Тень ненадолго пропала в тумане, потом снова возникла над ним и завертелась спиралью вокруг верхушки замка — всё быстрее и быстрее, всё ближе и ближе к башне… а потом внезапно растаяла во тьме.

Мы долго вглядывались в ночное небо, но тень так больше и не появилась.

— Ума не приложу, что это такое, — заявила Милли. — Я, как вам известно, не суеверна, но это наверняка некий символ. Над этим надо подумать.

— А как все-таки насчет звезд? — спросила Шона. — Ведь по звездам можно определить, где мы находимся, я точно знаю. Только я не помню, как они называются, и как выглядят созвездия — тоже.

От такой информации проку было чуть.

— Придумала! — просияла Милли. — У меня возникла отличная идея.

Она направилась назад в каюту, поманив меня за собой. На какое-то мгновение — глупое, безумное, смешное мгновение — я поверила, что у нее действительно созрел план спасения.

Я верила в это, пока Милли не сказала:

— Надо раскинуть карты.

Мы зашли на кухню.

— Расчисти-ка мне место в гостиной, чтобы было где разложить карты, — попросила Милли.

Пока я растаскивала в стороны стулья, Шона подплыла к люку и высунулась по пояс Я уселась на пол возле нее. Тут явилась Милли с картами. Мы напряженно наблюдали за тем, как она тасует колоду, раскладывает карты рубашкой вверх в форме звезды, а затем медленно, одну за другой, открывает. Она ничего не говорила, не объясняла. Открыв все карты, Милли долго сидела, глядя на них и кивая толовой.

— Что они говорят? — не выдержала Шона.

— Там есть что-нибудь про маму с папой? — спросила я.

— И про моих родителей? — тихо добавила Шона Только тут я сообразила, что у нее тоже есть папа и мама, с которыми ее разлучили так же, как и меня, И они тоже не представляют, куда подевалась их дочь, — последний раз родители видели Шону утром, когда она уходила в школу. Но я весь день беспокоилась только о себе и совсем не думала о подруге.

Узнают ли о нас что-нибудь те, кто остался на Перекрестном острове? Что будет, когда мама с папой вернутся домой, — если вернутся, — и увидят, что «Фортуна» пропала? Станут ли нас искать? И как они узнают, где искать? Должны узнать. А вдруг не узнают? А может, вообще не придут домой! Может, они так разругались, что уже не смогут помириться! Может, они оба уже забыли про меня!

Нет! Я не должна так думать! Это невозможно! Они обязательно что-нибудь сделают — объединятся с родителями Шоны и начнут поиски.

И они нас найдут, Найдут. Они найдут нас. — Я мысленно снова и снова повторяла эти слова, как молитву. Пусть я в это поверю, добавляла я.

Карты ничего не сказали. Ничего, кроме того, что обычно сообщают карты Таро, когда на них гадает Милли. Нам предстояла дальняя дорога, а что ждало в конце — неизвестно. Высокий худой незнакомец с черными волосами поможет нам; правда будет ускользать от нас, но всё закончится хорошо. В общем, сплошная болтовня, И как я могла думать, что Милли способна нагадать хоть что-нибудь путное? С тем же успехом можно определять время по веснушкам.

— Знаете что, — сказала Милли, собирая карты, поскольку было очевидно, что они не произвели на нас должного впечатления и, главное, не ответили ни на один заданный нами вопрос, — давайте попытаемся немного поспать. Утро вечера мудренее. После хорошего сна и чашки — другой чаю с бергамотом всё представится нам совсем в ином свете.

Я с трудом подавила смешок, несомненно, нервный. Интересно, с чего это вдруг мы всё увидим в ином свете? Но насчет сна Милли была права; я просто валилась с ног от усталости.

— Шона, ты ложись в комнате Джейка, — сказала Милли. — Не боишься?

Шона прикусила губу и покачала головой.

— Хочешь, я лягу там вместе с тобой? — шепотом предложила я.

— Нет, спасибо. Всё нормально.

— Я буду прямо над тобой. Если что, стучи.

Шона улыбнулась, хотя глаза у нее были грустные — того и гляди, расплачется.

— Утром всё покажется нам не таким страшным, — повторила я вслед за Милли. Когда произносишь это вслух, становится немного легче на душе. А если повторять это постоянно, то, может, так оно и получится.

— Спокойной ночи, девочки, — сказала Милли. — Пойду прилягу. Хотя только богам известно, как я сумею заснуть без своего снотворного.

Мы разошлись по комнатам, и каждый остался наедине со своими мыслями и страхами.

Взошла луна. Лежа на постели, я следила через иллюминатор за тем, как она передвигается по небосклону. Пухлый кривоватый блин или наполовину сдутый мяч, она светила прямо на меня. Как будто нас было только двое в этом мире, и мы смотрели друг на друга — я и луна.

Черное бесконечное небо постепенно заволакивало облаками — огромными и неподвижными, как снежные горы; серыми и мелкими, похожими на булыжники мостовой. Перед ними быстро плыли легкие рваные облачка. А над ними сияла луна — неровный круг, начертанный детской рукой. Почти правильный круг.

Хоть бы это оказался просто сон, шептала я кольцу, вертя его на пальце, словно оно могло услышать меня и исполнить мое желание. Кто оно — друг или враг? Почему Нептун и я зависели от него? Непонятно. Я знала только то, что кольцо каким-то образом участвует в этом кошмаре, и смутно чувствовала, что оно может помочь нам спастись.

Хоть бы я снова оказалась на Перекрестном острове, молилась я, и было бы уже утро. И пусть, проснувшись, я услышу, как мама с папой ссорятся на кухне. Ну, пожалуйста.

Я снова глянула в окно. Облака разогнал ветер. Но и звезды тоже пропали. Осталась одна луна, яркая и гордая.

— Видела? — казалось, говорила она. — Я всех победила.

Я проснулась с ощущением того, что всё хорошо. Вот — вот войдет мама, чтобы будить меня, и придется вылезать из кровати. Но, пока она еще не вошла, можно поваляться в теплой постели. Я уже собралась снова задремать — и тут вспомнила.

Я мгновенно уселась на кровати, затем вскочила и подбежала к иллюминатору.

Пусть за окном будет Перекрестный остров. Пусть мы окажемся дома.

Передо мной простиралось бескрайнее лиловое море, а над ним — нежно — голубое небо. Как разделительная полоса между двумя мирами, висела белая дымка.

— Эмили, ты проснулась? — тихо позвал снизу голос Шоны.

Подбежав к люку, я быстро скользнула вниз. Едва мои ноги коснулись воды, как тут же начали меняться. Только, пожалуйста, меняйтесь как следует, мысленно взмолилась я и затаила дыхание. Прикрыв глаза, я сосредоточилась на превращении, желая, чтобы ноги полностью стали хвостом. Но они не стали. В этот раз получилось еще хуже, чем в прошлый. Не хватало нескольких рядов чешуи, хвост был какой-то тусклый, и двигать им я могла только еле-еле.