Мифы Древней Греции (др. илл.) - Успенский Всеволод Васильевич. Страница 15

— Что же делать? — спросил Язон.

— Лучше убьём Абсирта, — ответили Бореады. — А труп царевича бросим на берегу. Царь Эет ни за что не уйдёт от этого островка, пока не оплачет любимого сына по обычаям древней Колхиды. А колхидцы плачут над мёртвыми три дня и три ночи. За три дня мы успеем уплыть далеко.

Выслушав этот жестокий совет, Язон покачал головой.

— Нехорошо убивать беззащитного пленника, — возразил он.

Но другие герои считали совет Бореадов разумным.

— Лучше убить одного, чем многим погибнуть, — заметил Линкей.

— Ты жалеешь брата Медеи, а нас не жалеешь, — сердито сказал Теламон.

В тяжёлом раздумье Язон отправился к храму Дианы.

А Медея, не смея идти за Язоном, прилегла на траву у высокого дуба. Но как только её голова прикоснулась к траве, мёртвый сон одолел царевну: опасаясь погони и мести отца, она не спала ни минуты с тех пор, как греки ушли из Колхиды.

Между тем Язон увидел Абсирта. Смуглолицый колхидский царевич стоял возле жертвенника Дианы. В нетерпении он крутил и ломал дубовую ветку. Он был очень похож на Медею, только выше, сильнее и тоньше, и Язон почувствовал жалость при мысли, что этот красивый и стройный мальчик может так рано погибнуть.

Подойдя к царевичу, он сказал приятным и ласковым голосом:

— Юноша! Знай, что ты поддался женской хитрости и попался к нам в плен. Если твои корабли приблизятся к острову, мы убьём тебя без пощады. Но если ты повелишь колхидскому флоту, не трогая нас, уступить нам дорогу, мы причалим к берегу Истра и отпустим тебя на свободу. Выбирай же, что хочешь: жизнь или смерть.

— Верни мне сначала всё, что украл у отца, — надменно ответил Абсирт, — Медею и Золотое Руно, потом говори.

Но Язон посмотрел Абсирту в глаза и спокойно сказал:

— Замолчи! Я не крал ни руна, ни Медеи. Золотое Руно я увёз потому, что выполнил все повеления Эета, а Медея сама захотела уехать со мной.

— Ты собака и вор! — в гневе крикнул Абсирт и топнул ногою о каменный пол. — Приведи мне Медею. Я оставлю её навсегда здесь, на этом пустом островке. Пусть погибнет от зноя и жажды за то, что она обманула меня.

Грозно нахмурясь, Язон схватился за меч. Но сейчас же отдёрнул руку.

— Не хотелось бы мне тебя убивать, — сказал он Абсирту. — Лучше миром закончим наш разговор.

— Не болтай бесполезного вздора, — сердито сказал Абсирт. — Позови мне Медею, пока я не кликнул своих и они не причалили к берегу.

— Берегись же, — сказал, отступая, Язон и выхватил меч. — Не вводи меня в гнев.

Но Абсирт засмеялся, с презрением взглянув на Язона.

— Ты не смеешь напасть на меня в этом храме. Человека, стоящего в храме, даже боги считают священным. Спрячь свой меч и исполни моё приказание. Что ж ты медлишь, лукавый пелазг? Я подам моим воинам знак, и, клянусь Аполлоном, ни один из твоих аргонавтов никогда не увидит Эллады!

Обезумев от гнева, Язон бросился на Абсирта. Не веря себе, царевич закрыл руками лицо. Он хотел отклониться, но тяжкий удар упал на его обнажённую голову. Пошатнувшись, он рухнул к ногам богини Дианы, и подножие каменной статуи окрасилось кровью.

Так погиб надменный Абсирт.

Неподвижно смотрел могучий Язон на убитого юношу. Гнев и жалость боролись в его душе. Ведь он погубил любимого брата Медеи.

Но, зная, что мёртвого всё равно не воскресишь, Язон удалился из храма, взошёл на скалу и, приставив ладони ко рту, закричал колхидской дружине:

— Слушайте, вы, неразумные люди. Ваш царевич остался у нас. Если вы хоть немного приблизитесь к берегу, мы его умертвим без пощады. Аучше плывите к царю Эету и расскажите ему, как вас обманула слабая женщина.

Услышав такие слова, колхидские воины подняли паруса и повернули назад. Ведь они ничего не знали о смерти Абсирта. Они надеялись, что Эет сумеет выручить царевича из беды.

А аргонавты, по совету Бореадов, отрубили у убитого руки и ноги и запрятали их в разных местах островка. Греки знали, что царь Эет не похоронит Абсирта до тех пор, пока не разыщет и не соберёт воедино все части его юного тела.

Потом они подняли с земли крепко спящую Медею, отнесли её на палубу «Арго» и потихоньку вышли в открытое море.

ВСТРЕЧА С ПСОГЛАВЦАМИ

Всё случилось так, как предвидели Бореады. Царь Эет со всем своим флотом приблизился к острову и сразу заметил тело Абсирта на чёрной скале.

Не помня себя от горя, он разодрал на груди одежду и проклял Медею. Он был уверен, что в смерти его сына виновна преступная дочь.

Два дня искали воины Эета отрубленные руки и ноги Абсирта. Они рыскали по волнам вокруг островка, заходили в каждую бухту, облазили скалы и обшарили рощу. Только на третий день закончились поиски. Мёртвого погребли возле храма Дианы, в далёкой чужой земле.

Между тем аргонавты свободно вошли в устье Истра и поплыли вверх по широкой реке. На рассвете второго дня пурпурные персты зари коснулись лица Медеи и разбудили её от долгого сна. Этот волшебный сон послала Медее Геката. Богиня подземного мрака заранее знала о неизбежной смерти Абсирта. Гибель царевича ей предсказали неумолимые Парки, богини судьбы. Геката любила Медею. Она не хотела, чтобы царевна видела мёртвого брата. Вот почему она усыпила Медею на целые сутки. Проснувшись, Медея увидела всех аргонавтов: и кормчего, и гребцов, и Язона, стоящего на носу корабля.

— А где же Абсирт? — в недоумении спросила царевна.

Ей никто не ответил. Аргонавты гребли в суровом молчании, а Язон упрямо смотрел в неглубокую воду.

— Где мой брат? — закричала Медея. — Куда вы девали его?

И опять ей никто не ответил. Вёсла сильными взмахами резали воду, пена, как змеи, шипела возле бортов корабля. И по согнутым спинам гребцов Медея вдруг поняла, что случилась беда. Она подбежала к Язону и, упав перед ним на колени, молила сказать ей всю правду.

— Брат твой остался на острове, — неохотно ответил Язон.

Он стоял перед ней неподвижный и грустный, с низко опущенной головой.

Царевна в страхе отпрянула от Язона. Аргонавты оставили вёсла, боясь, что она с отчаянья бросится в воду. Но она, ничего не сказав и не глядя на них, добралась до кормы и опустилась на связку пеньковых верёвок. Там сидела она целый день, обхватив колени руками, склонившись на них лицом.

До заката никто не сказал ни слова, точно смерть воцарилась на «Арго». Лишь когда опустилось в пучину багровое солнце, а над волнами встала луна, богоравный Орфеи взял кифару и, ударив по струнам, запел. Нежный голос Орфея летел далеко над водой, тихо переливались звуки. Ветер упал, заслушавшись песни. Соловей — Филомела — умолк на ночном берегу. Волны перестали журчать под кормой и с рыданием биться о камни.

А по берегу Истра забегали быстрые тени. Это люди с собачьими головами, чудовища псоглавцы, привлечённые пеньем Орфея, целой стаей примчались к реке.

Их острые морды тревожно нюхали воздух. С хрустом ломая высокие камыши, они бежали за кораблём вдоль берега в мелкой воде, удивлённо размахивая руками и отрывистым лаем подзывая друг друга.

Но пловцы не смотрели на них и не слышали лая. Улыбаясь, внимали они певцу, и каждый из них вспоминал родную Элладу. Этот видел дымные рощи и светлые берега; тот — чудесные острова и высокие белые храмы; третий — горы над волнами синего леса. И Медея по воле певца забыла об убитом Абсирте. Только в тёмных глазах у неё ещё не просохли недавние слёзы.

Вёсла выпали сами собою из рук гребцов, а кормчий оставил кормило. Неподвижный корабль задремал у мели возле берега Истра.

Это сразу заметили псоглавцы. Скаля зубы и злобно рыча, они собрались на песчаной отмели. Их было великое множество. Они жались к воде, чуя близко добычу, но не знали, как переправиться на корабль. Наконец передние бросились в воду и поплыли к спокойно стоявшему «Арго».