Кто бы мог подумать? - Котовщикова Аделаида Александровна. Страница 15

Старик шагнул к скамейке и опустился на неё. Вытянув из кармана платок, вытер плешь:

— Поливка закончена. Треба трохи отдохнуть.

Стеша тоже села на скамейку.

— А что вы сами поливаете, дядя Микола? Где ваши цветоводы-садоводы?

— Куда-то побегли. Мабуть, к морю с воспитательницей подались. А от малышей проку с воробьиный носок, потому и пособлять не прошу. Пока я одну лейку принесу, им надо десять леечек натаскать. Вот на будущий год будут у нас седьмые, а там, глядишь, и восьмые классы. То будут помощники. Мы с ними тут разведём посадки!

Интернат существовал всего второй год. В него приняли младших учеников. Ребят старше шестого класса ещё не было.

— И теперь от ребят помощи много, — рассуждал старик. — Яблоки и груши на плодовом участке сами снимали, землю рыхлили сами. На помощников своих я не жалуюсь… Ходи сюда, орёл! Посиди с нами. Мы не кусаемся, нет! — Это было сказано Матвею, который с безразличным видом стоял поодаль на дорожке.

— Иди, Матвей! — разрешила Стеша. — Ты, может быть, ещё и с дядей Миколой не знаком? — И объяснила с гордостью: — Наш дядя Микола и садовник, и цветовод, и охотник, и…

— И кочегар нашего интернату по своей основной, значит, должности.

Старик рассмеялся дробным смехом. Потрепал по плечу присевшего на кончик скамьи Матвея:

— Не журись, Матвей! Всё будет у полном порядке.

— Он очень застенчивый, — сказала Стеша.

— Ну, и шо таке? Или ты хочешь, чтоб он был нахальный, как те синицы, шо в августе мой садочек атакували? До того же нахальны синицы — сил нет! Я палю из ружья, а им хоть бы шо! Персики клюют напропалую, у моей старухи чуть не с рук вырывают! Не иначе из Турции прилетели, бо шибко голодные.

— Ну, уж из Турции! — улыбнулась Стеша.

— И очень даже просто. Откуда-то ж они налетели, как всё равно якие собаки прожорливые. Пока море перелетали, с самой Турции до моего садочку, шибко оголодали. Ну, пора до дому.

Дядя Микола поднялся:

— Сильно задержусь — старуха меня съист. Бо строга у меня старуха. Дэмон!

Стеша расхохоталась. Матвей удивился: никогда ещё он не видел Стешу такой весёлой.

— Чистый дэмон! — повторил старик. — И не смотрит, что я как-никак гвардии старшина Чертополох. В войну был. Так-то! Ну, бувайте здоровеньки. До побаченья!

— До свиданья, дядя Микола. Тёте Доне привет!

Подмигнув Стеше, старик ушёл, прихватив с собой лейку и насвистывая какую-то песенку. Стеша и Матвей остались сидеть на скамейке.

— И всё-то он шутит, дядя Микола, — сказала Стеша.

— А почему он сказал про чертополох? — спросил Матвей.

— Фамилия у него такая. Он же украинец. Украинские фамилии всякие бывают… Ну, чего ты сидишь? Ступай! Тебя уже, наверно, ищут.

— Я сказал воспитательнице: «Вон идёт Стеша. Я пойду к ней».

— А воспитательница что?

— Говорит: «Ну, пойди. Только ненадолго».

— Уже «надолго». Иди, иди к своим второклассникам. А я делом займусь, слышишь? Ты, конечно, не как те синицы, но всё же…

Матвей встал и побрёл прочь. Но далеко не ушёл. Свернул за толстый, весь в разноцветной листве клён, за кустами сирени осторожно пробрался обратно к скамейке, притаился за Стешиной спиной.

Что она станет делать? А ну как вытащит из кармана какую-нибудь птичку или зверька и начнёт это животное прогуливать? Или подманит к себе кого-нибудь?

Вон Стеша и с дядей Миколой, как видно, хорошо знакома. А этот старик особенный: и садовод, и кочегар, и охотник, и неизвестно кто ещё.

Таблица умножения на девять

Стоя в кустах, Матвей вытянул шею: Стеша и в самом деле засунула руку в карман передника! Но извлекла она из кармана не птицу и не зверька, а всего лишь несколько тетрадочных листков и карандаш.

«Письмо будет писать», — разочарованно подумал Матвей и хотел было уйти: как-то неловко подглядывать за человеком, когда он пишет письмо. Тем более что дело это ужасно трудное и нудное…

Но опять не угадал. Стеша не стала писать. Наморщив лоб, она смотрела на листок бумаги и шептала:

— Значит, в двадцати пяти ящиках по десять с половиной килограммов помидоров в каждом, а ещё в скольких-то по двенадцать и две пятые… И что же в конце концов получится?

Никак она решает задачу? Матвей сразу заинтересовался. Крадучись вылез он из кустов позади скамейки, стал за спиной у Стеши. Он напряг слух, а Стеша бормотала без конца, записывала арифметические действия, положив бумагу на скамейку. Вскоре Матвей разобрал всё условие задачи. В сорока ящиках было разное количество помидоров, надо было сосчитать, сколько их всего.

— Господи, как хочется помидоров! — пробормотала Стеша. — Значит, двенадцать и две пятых килограмма. И это надо помножить на… Но как помножить две пятых?

— А зачем тебе какие-то две пятых помножать? — нечаянно сказал Матвей. — Ты помножь четыреста граммов на пятнадцать ящиков.

Стеша вскочила, роняя бумагу и карандаш.

— Как ты меня испугал! Ты опять прилез?

— Я хотел уйти. А потом вижу, ты задачу решаешь. А почему? Ведь уроки уже учили.

— Я не решила задачу.

— Как же тебя воспитательница отпустила?

— А я соврала, что решила.

Матвей сказал неуверенно:

— Врать нехорошо, да?

— А кто говорит, что хорошо? — рассердилась Стеша. — Так я и есть нехорошая, ленивая. Арифметику я просто ненавижу. Была б арифметика живая, я б её убила.

— Ну что ты! — воскликнул испуганно Матвей. — Да ты только так говоришь. Ты бы не убила. Ты хорошая.

— Уж куда лучше! — насмешливо скривилась Стеша. — Если хочешь знать, я из-за этой арифметики еле в пятый класс перелезла. Отойди! Дай я хоть что-нибудь попробую сообразить. Вообще эта задача нетрудная. Только дроби… Как помножать две пятых?

— А зачем? Я тебе говорю, помножь четыреста граммов.

— Да какие четыреста граммов? Откуда ты их взял?

— Там у тебя ещё есть полкило. Тоже надо помножать. Но ведь полкило — это пятьсот граммов. Об этом все на свете знают, даже бабушка.

— Ну, и я знаю, что полкило — пятьсот граммов. И что же?

— А пятая часть кило — это сколько? Это двести граммов. Но их две пятых части, значит, четыреста граммов. Вот ты сперва килограммы помножь на ящики, а потом граммы и сложи. В общем, всего будет… — Матвей подумал, пошевелил губами и выпалил: — Четыреста сорок восемь килограммов и пятьсот граммов. Вот как много помидоров в сорока ящиках!

На секунду Стеша замерла, удивлённо приоткрыв рот. Потом воскликнула:

— Ой! Как ты мог всё так сразу сосчитать? Это просто поразительно! Я помню ответ. Или ты его где-нибудь подглядел?

— Где же я мог подглядеть? Сосчитать недолго. Но дроби! Что это дроби? Я только слышал. Ты мне объяснишь дроби? Пожалуйста!

Стеша с огорчением покачала головой:

— Я и сама не понимаю дробей. Всегда путаю, где числитель, где знаменатель. Всё-таки как ты сосчитал? Ты же ещё маленький!

— Я не маленький. А считать меня научил папа.

— Так у тебя есть папа?

— Есть. Над ним летают рыбы.

— Что-что? Рыбы летают? Но где же он? Летающие рыбы есть только в тропических океанах.

— Он и плавает в каком-то океане. В письме он написал, что рыбы иногда летают прямо над его головой. А у тебя тоже папа уехал?

Стеша нахмурилась. Помолчав, ответила с запинкой:

— Никого у меня нет. Никого. А папы у меня никогда и не было…

— А кто же у тебя дома? Вот когда ты ездишь домой на воскресенье?

— По воскресеньям я чаще всего хожу к дяде Миколе. Он живёт в посёлке. Иногда здесь остаюсь. В интернате много ребят остаётся. Разве ты не замечал?

— За мной бабушка приезжает в субботу пораньше… — Матвей смутился.

Как так? Неужели есть ребята, которым некуда уехать в субботу? Он никогда не думал о том, все ли разъезжаются. Значит, у некоторых и дома нет… И у Стеши. А он-то думал, что ей домой хочется… Просто совсем никакого нет дома? Как странно!