Кто бы мог подумать? - Котовщикова Аделаида Александровна. Страница 29

— Я ж и говорю, что вы дурни! — с досадой сказала Стеша. — Причём тут борщ? Мы все сытые… В общем, имейте в виду! Чтобы полный порядочек! Понятно?

— А чего хватит-то? Чего? Скажи! — пристали Окуньки.

— Сердца! — гордо ответила Стеша. — Сердца, души у неё на всех хватит. Вот. А вы — борща-а! Скажут тоже!

Она повернулась и пошла прочь.

— Хочешь, я тебе дроби объясню? — крикнул Матвей.

Стеша оглянулась:

— Да что дроби! Пусть они хоть вовсе провалятся, эти дроби!

Матвею стало обидно. Почему она сердится? Он не понимал, что Стеша просто немного ревнует Окуньков к старикам Чертополохам.

Туман

— Кто-то проглотил горы, — задумчиво сказал Коля Воронков.

— Их проглотили облака. И вообще февральский туман, — рассудительно сказал Костя Жуков.

Пять ребят — Костя, Коля Воронков, Тамара Русланова, Маруся Петрова и Матвей — стояли на обочине шоссе и с удивлением смотрели вверх.

Всегда за этими склонами, поросшими мелким дубняком, высились горы. Ниже — скалистые, повыше — голубые или сиреневые, смотря по погоде и времени дня. А сейчас над дубками простиралась сплошная серая пелена, точно повесил там кто-то плотную занавеску из сурового полотна. Клочья тумана висели и на дальних дубочках, зацепившись за рыжие сухие листья. Кроме сосен и лавров, все деревья стояли голые. И лишь на дубах было много ржавых высохших листьев.

— А я нашла подснежник! — закричала Томка.

Крымский подснежник с овальными продолговатыми лепестками и в самом деле белел в её руке.

Зашуршали шины. На шоссе показалась из-за поворота грузовая машина. Резко хлопнуло. Заскрежетали тормоза. Машина остановилась. Шофёр вылез из кабины, обошёл грузовик, пиная ногами шины.

Мальчики подошли к грузовику.

— Что, спустила шина? — спросил Костя.

— А тебе что? — огрызнулся шофёр. — Ступай своей дорогой.

Он вскочил в кабину, дал газ. Машина рванула с места и умчалась.

— Опаздывает куда-то, — заметил Воронков. — Торопится очень.

— Хам он, больше ничего, — обиженно сказал Костя. Я его вежливо спросил…

Шоссе убегало в туман. Лишь небольшой отрезок его был хорошо виден — пустынный кусочек дороги.

— Тихо как! — сказал тонким голосом Воронков. — Потому что зима. А летом тут полно туристов. Так и едут! И пешком идут.

— И зимой туристы в Крыму бывают, — возразил Костя. — Меньше, конечно, а всё равно они есть. Мама моя на теплоходе плавает, так говорит: и поздней осенью, и зимой туризм на Южном берегу не прекращается. — Костина мать служила официанткой на теплоходе, часто уезжала в рейсы. Ещё у Кости, как у Матвея, была дома бабушка. Но папы у него не было.

Из канавы раздавались радостные восклицания: это девочки приходили в восторг от каждого подснежника. Мальчики пошли в дубняк, стали собирать жёлуди.

Спустя какое-то время на шоссе затрещал мотоцикл. Никто не обратил на него внимания. Но вдруг послышался оклик:

— Эй, ребята! Пойдите сюда!

Костя и Коля побежали к шоссе. Матвей пошёл за ними. У мотоцикла стоял человек в тёмно-синей форме с блестящими пуговицами. Мальчики догадались, что это инспектор ГАИ. В люльке мотоцикла сидел парень в штатском пальто.

— Не видели, ребята, тут никто не проезжал? — спросил инспектор.

— Проезжал один грубиян на грузовике, — ответил Костя.

— Почему грубиян? — поинтересовался парень в штатском.

— Я его вежливо спросил: «У вас шина спустила?» А он сразу обозлился…

— Торопился отчего-то, — добавил Воронков.

— Давно проезжал? — спросил инспектор.

Услышав, что мальчики с кем-то разговаривают, вылезли из канавы и подбежали девочки. На вопрос инспектора ответила Маруся Петрова:

— Давно-давно. Уже нам скоро пора уроки учить.

— А ты и не видела! — возразил Воронков. — Вы в канаве сидели. И совсем недавно. С полчасика.

— Всё равно мы машину слышали, — заспорила Томка. — Целый час назад. Вон, какой букетище успели собрать. — Она показала букет. — А подснежников ещё мало.

— Вы гуляете давно? — спросил штатский.

— Около часа, — ответил Костя.

— А сколько сейчас времени? — спросил до сих пор молчавший Матвей.

Инспектор отогнул обшлаг гимнастёрки:

— Без десяти минут шестнадцать часов, то есть, значит, четыре без десяти.

— Ну, так мы здесь гуляем ровно сорок пять минут, — сказал Матвей.

— Откуда такая точность? — Штатский выпрыгнул из люльки. — Хоть ноги пока размять…

— Потому что, когда мы были в раздевалке, — сказал Матвей, — надевали пальто, на часах было три часа, то есть пятнадцать часов, я видел. Минут пять мы бежали досюда. Ну, и здесь, значит, ходим сорок пять минут. Конечно, не всё время возле этого столба, где сейчас стоим.

— Молодец, — сказал штатский.

— Та-ак, — протянул инспектор. — Значит, грузовик проезжал тут минут сорок — тридцать пять назад… А номер машины вы случайно не заметили? — спросил он безнадёжным тоном.

— Мы не знали, что надо, — смущённо сказал Костя.

— Она быстро поехала, — сказал Воронков.

— Номер ЦС восемьдесят один ноль девять, — отчеканил Матвей.

— Как? Как? — Инспектор поспешно вытащил планшетку из сумки на боку и мигом записал.

— ЦС восемьдесят один ноль девять! — повторил Матвей.

— А ты не ошибаешься? — спросил штатский.

— Матвей никогда не ошибается, если цифры, — обиженно заявила Томка.

— Никогда-никогда! — подтвердила Маруся.

— Ну, молодец, если так, — похвалил инспектор. — Как ты его назвала, девочка?

— Матвеем его зовут, — сказала Томка.

— А фамилия твоя как, Матвей? — спросил штатский.

— Горбенко.

Томка приблизилась к парню в штатском и потянула его за рукав. Поняв, что она хочет что-то сказать ему по секрету, парень пригнулся к ней.

— Только про мать не спрашивайте! — шепнула Томка. — Нельзя его про мать спрашивать.

— Ну-ну, — смутился парень, — а я и, правда, хотел… — Он покосился на Матвея и громко спросил: — А вы откуда, ребята?

— Из интерната. Вон там внизу, — показал Костя рукой.

— Садись! — сказал инспектор и сам уселся на сиденье мотоцикла. — Бывайте, ребята! Спасибо!

Едва штатский поместился в люльке и махнул ребятам рукой, мотоцикл взревел и в одну секунду скрылся в тумане.

— И как ты номер запомнил? — спросил Костя Матвея. — Мне и ни к чему.

— А как его не запомнить? — удивился Матвей. — Ты, наверно, просто не посмотрел. Там четыре цифры в этом номере: восемь, один, ноль и девять. Сложи первые две цифры — будет девять. Значит, первая часть номера, до чёрточки, равна второй части, после чёрточки, потому что ноль не считается. Раздели первые два числа на третье и четвёртое, первую часть номера на вторую, восемьдесят один на ноль девять — опять получится девятка. А все четыре цифры сложи — будет восемнадцать, те же восемьдесят один, только цифры стоят наоборот. Вот какой номер интересный! Как же его не запомнить?

— Вот как ты запомнил! — с уважением сказал Костя. — Со значением, выходит, запомнил.

— Ох уж этот Матвейка, Матвейка! — Томка покачала головой из стороны в сторону. — И где только он не увидит какое-то значение, этот Матвейка! Вот опоздаем мы на самоподготовку, так будет нам от Любовь Андреевны значение! — Она сдернула, берет с головы Воронкова и с хохотом помчалась вниз по склону. Ребята побежали за ней.

Весна

Пятиклассницы, подружки Стеши Федотовой, на уроках часто поглядывали на Стешу с тревогой. Боялись, как бы она не уснула за партой. Ведь каждое утро встаёт в шесть часов, а то и в половине шестого. Вскакивает безо всякого будильника и сразу бежит в балку. И никак её не удержать.