Золотая сеть - Ярункова Клара. Страница 8

Когда водолазы, укрепив белые буйки, выходили на сушу, Атанас старательно подсчитал их. Налицо оказались все десять.

Гонза и Жираф пилили на берегу жерди такой длины, как приказал им через связных Геня. Гонза пилил, посматривая в сторону озера. Белые буйки, словно белые цветы, расцветили озеро.

— Ловкая дивчина Румяна! — сказал Гонза Жирафу, но, вспомнив, что швед не понимает его, Гонза показал на лодки и, подмигнув, добавил: — Ничего ребята эти арабы.

Жираф опустил пилу и пальцами притронулся к лицу, изображая большущие глаза.

— Махмуд молодец! — сказал он и прищелкнул пальцами.

— Атанас молодец! — повторил за ним Гонза.

— Румяна молодец! — сказал швед и подмигнул.

— Ты пили. Нечего смотреть на девчат, — сказал в ответ Гонза.

Жираф усмехнулся и вполне чисто произнес:

— Приказ, камарат!

Гонза остановился как вкопанный.

— Ты, Жираф, разве умеешь по-словацки?

— Я не умела, но я… научила.

— А еще что ты выучил?

— Румяна красивая девочка.

— А еще? — выпытывал Гонза у Жирафа.

— Катись ты подальше!

— Ну и школу ты прошел! — смеялся Гонза. — Что еще умеешь?

— Ты дурак!

Гонза обиделся. Но Жираф смотрел на него так невинно, что Гонза понял: он не понимает значения слов.

— Кто тебя учил, Жирафик?

— Зузка Шубова.

— А, Зузка! Поэтому ты и разговариваешь в женском роде.

— Она сказала: «Зузка красивая дивчина, а Жираф красивый хлопец».

— Ну, это определенно! — поддакнул Гонза.

А когда Зузка пришла за дощечками, Гонза отвел ее в сторону и сказал ей так, чтобы Жираф не слышал:

— Совести у тебя нет, Зуза. Если ты будешь с Жирафом в дурачки играть, я с тобой рассчитаюсь. Жираф — приличный хлопец, если ты хочешь знать.

— А я что? Разве говорю — нет? — покраснела Зузка.

— Ты его глупостям учишь. Стыдись!

Зузка опустила глаза и, не видя улыбки Жирафа, взяла дощечки и понесла их к понтону.

Судя по имени, вырезанному на одной из жердей, можно было понять, что понтон начали строить в прошлом году французы. Один из них, Жерар, и подписался на еловой жерди.

— Не ударим лицом в грязь перед французом! — выкрикнул Петр Маковник и рядом с именем Жерара вырезал свое имя.

Геня Балыкин приказал Петру взять молоток и гвоздь и прибить жердь к приготовленным доскам. Геня посмотрел по сторонам в поисках помощника.

— Бритта! — позвала Ивонна.

Бритта несла с Миланом большую катушку проволоки. Она опустила катушку и направилась к понтону.

— Ну-ка, вернись назад, Бритта, — сказал Милан.

Бритта нерешительно остановилась, а Милан подошел к Ивонне и сказал:

— Можешь приказывать у себя дома, а не здесь.

Ивонна испуганно посмотрела на Геню.

— Чего тебе? — спросил Геня Милана.

— У Махмуда нет проволоки. Его бригада простаивает, — ответил Милан. — Бритта работает с нами, и пусть ее оставят в покое.

— Хорошо! — кивнул головой Геня и сказал Бритте: — Иди отнеси проволоку Махмуду.

Махмуд уже нетерпеливо покрикивал, стоя в лодке, нагруженной красными буями.

Вторая группа водолазов стояла на берегу и выполняла дыхательные упражнения. Атанас считал до десяти, и водолазы сдерживали дыхание, а на счет «одиннадцать» медленно начинали выпускать воздух из легких.

Глаз с удовольствием наблюдал эту квалифицированную подготовку водолазов.

Красные буи должны были обозначить линию, за которую не имеет права заплывать даже самый лучший пловец. В тридцати метрах от этой линии Колошничка сужается и стремительно несется к плотине.

Глаз показал водолазам, где в дно озера вбиты бетонные столбы с крючками, к которым необходимо прикрепить буйки.

Лодки, нагруженные красными буями, отплыли от берега.

— Посидим, Бритта, — сказал Милан, ударяя рукой по песчаному берегу.

Бритта села.

— Послушай, Бритта, если бы Ивонна была хлопцем, — Милан показал на себя и потом широко размахнулся, — я бы ее треснул пару раз.

Бритта испуганно нагнулась.

— Не бойся! Вот, если бы ты, Бритта, была мальчишкой, я бы тебе тоже одну хорошенькую влепил. Потому что ты глупая, — Милан постучал себя по лбу. — Ты позволяешь Ивонне командовать собою.

Бритта поняла из речи Милана, что Ивонна глупая.

— Нет! — покрутила она головой и, в свою очередь, ударила себя по лбу, желая сказать, что Ивонна вовсе не глупая. — Только математика… «а» плюс «б»…

— Понятно! — сказал Милан. — Глупая. Я и не думал, что Ивонна может знать «а» плюс «б»… Провалилась?.. Кол? — Он показал палец.

Бритта в ужасе завертела головой. Темно-золотые волосы совсем закрыли ее лицо, когда она наклонилась и написала на песке большую четверку. Из-за распущенных волос укоризненно торчал ее обгоревший нос.

— Ну? — удивился Милан. — А у тебя? Пятерка?

Бритта кивнула. Она смотрела в сторону понтона. Милан тоже оглянулся и увидел, как Ивонна что-то сигнализирует Бритте. По лицу Бритты Милан понял, что это было что-то смешное.

— Просто чудесно! Смеяться над тем, кто не может понять, и за его спиной! Я от тебя этого не ожидал! — рассердился Милан.

Бритта схватила его за руку и стала очень быстро что-то объяснять ему по-шведски. При этом Бритта так доверчиво смотрела на Милана, что он перестал подозревать ее в коварстве, но все же обернулся и показал Ивонне длинный нос. Та не осталась в долгу и высунула ему язык.

Милан опять вышел из себя. Бритта, успокаивая его, защищала Ивонну, показывая, какая она красивая, и убеждала, что, если бы Милан лучше знал ее, Ивонну, он бы согласился с ней.

— Ха! — вскочил Милан. — Красавица! Раскрашенная, как стенгазета! А ты скачешь вокруг нее, как будто она принцесса! Принцесса! Ха! А показывает людям язык!

Пионервожатая Лена некоторое время наблюдала за Миланом, затем решительно подошла к нему.

— Что это с тобой творится? — спросила она тихо. — Что это ты кричишь на девочку?

Она-то хорошо знала вспыльчивость Милана Яворки. Начиная с третьего класса Милан ходил в Дом пионеров, где она была вожатой.

— Мы не можем договориться, — сказал Милан вожатой.

— А о чем же вы не можете договориться? — спросила она.

— Я ругаю Ивонну Валль, — признался Милан. — А вот она не хочет согласиться со мной. Если бы я умел по-шведски, я бы ей все разъяснил.

— Что бы ты тогда ей разъяснил? — засмеялась Лена.

— Что нечего ей угождать этой принцессе.

— Но разумно ли кричать на гостей только потому, что они не понимают языка? И насколько мне известно, никакой принцессы у нас в списках нет! — засмеялась вожатая. — Хотя Ивонна Валль и принадлежит к тем, кто сам заплатил за проезд в самолете, но то, что она не принцесса, — за это я ручаюсь.

— Она сама платила за самолет? — ужаснулся Милан.

— Да. То есть ее родители.

— Но ведь это должно быть ужасно дорого? Ну и богачи, должно быть, ее родители! А кто еще из шведов сам платил за проезд? Наверняка Геран! Этот красавец!

— Нет! Таких несколько человек. Но я точно знаю, что Герана среди них нет.

— И Бритты Ганссон нет? Ведь так?

— Так.

— И Жирафа нет? Ленарда Седерберга, — уточнил Милан.

— Не помню. Большинство шведов — дети рабочих. Их отцы являются членами общества, которое за свои деньги обеспечило детям поездку к нам. Только это, Миланко, ничего не значит. Важно, чтобы все они у нас хорошо себя чувствовали. Ты уж ни с кем не ссорься. Пусть все они добром вспомнят Чехословакию!

Вожатая потрепала хохолок волос на голове Милана и ушла.

Бритта с беспокойством ожидала, что скажет Милан. Разговор с вожатой она, конечно, не поняла.

— Видишь ли, — начал Милан, — если ты думаешь, что только богатые девчонки могут быть хорошими подругами, то ты заблуждаешься. И смотри потом не плачь!

— Что? — спросила Бритта.

— Я говорю: можешь дружить с Ивонной, если она тебе так уж нравится. Но не бегай за ней, как песик. Гав, гав! Вот!

Бритта повеселела. Хотя изо всего поняла только одно — Ивонна Милану не нравится.