История Англии для юных - Диккенс Чарльз. Страница 75

Елизавета отправила адмирала Дрейка в порт Кадис

Итак, вся Англия вскипела от ярости, будто рассерженный великан, по обоим берегам Темзы выстроили укрепления, солдаты встали под ружье, моряки погрузились на корабли, и страна стала поджидать доблестный испанский флот, который назывался «Непобедимая армада». Сама королева, облаченная в доспехи, сидя верхом на белой лошади, между державшими уздечку графом Эссексом и графом Лестером, обратилась к воинам в форте Тилбери напротив Грейвзенда с вдохновенной речью, которая была встречена с восторгом, не поддающимся описанию. А потом корабли испанской армады вошли в Ла-Манш и проплыли вдоль него, выстроившись полумесяцем, до того громадным, что ширина его доходила до семи миль. Но англичане стремительно нагнали испанцев, и кораблям, даже самую малость отставшим от полумесяца, не поздоровилось, так как они мгновенно были захвачены! А вскоре была поставлена под сомнение и «непобедимость» великой армады: летней ночью храбрый Дрейк нацелил в самое ее сердце восемь отчаянно паливших боевых кораблей. Испанцы в ужасе устремились в открытое море, а там их корабли разбросало по сторонам, и англичане показали им что почем. Разыгравшаяся буря швыряла испанские корабли о скалы и рифы, и непобедимому флоту, потерявшему тридцать больших кораблей и десять тысяч людей, быстро пришел конец, — разгромленный и опозоренный, попльл он домой. Опасаясь проходить через Ла-Манш, испанцы обогнули Шотландию и Ирландию, причем к берегам последней в непогоду прибило несколько их кораблей, и местные жители, будучи довольно дикими, ограбили их, а моряков всех перебили. Вот чем окончилась грандиозная попытка вторгнуться в Англию и завоевать ее. И, мне кажется, не- скоро теперь еще какому-нибудь непобедимому флоту захочется направиться к берегам Англии с той же целью, что испанской армаде. Испанский король, испытав на собственной шкуре английскую доблесть, не сумел сделать разумных выводов и не расстался со своей заветной мечтой, более того, он ухватился за нелепейшую мысль посадить свою дочь на английский трон. Но граф Эссекс, сэр Уолтер Рейли, сэр Томас Говард и еще несколько выдающихся деятелей вышли в море в Плимуте, еще раз приплыли в порт Кадис, разгромили сосредоточенные там корабли и заняли город. Послушавшись указаний королевы, повели они себя милосердно, и главной потерей испанцев стала большая денежная сумма, выплаченная ими в качестве выкупа. Это была одна из многих блестящих побед, одержанных при Елизавете.

Правда, сэр Уолтер Рейли уплыл потом в Южную Америку на поиски золота, так как нанес оскорбление коро-леве-девственнице, женившись на ее фрейлине.

Граф Лестер скончался, так же как и сэр Томас Уолсингем, за которым вскоре последовал и лорд Барли. Главным фаворитом стал граф Эссекс. Человек незаурядных способностей и красавец, был он любимцем не только королевы, но и народа. При дворе много спорили о том, стоит ли поддерживать мир с Испанией, и Эссекс всей душой ратовал за войну. Еще он очень хотел назначить по своему усмотрению наместника в Ирландию. Однажды, при обсуждении этого вопроса, Эссекс разобиделся и повернулся к королеве спиной, а она, деликатно указав графу на неуместность подобных выходок, наградила его звонкой оплеухой и велела убираться ко всем чертям. Эссекс предпочел пойти домой и появился при дворе спустя полгода или около того, после того как они с королевой помирились, хотя (как полагают некоторые) и не до конца.

Но с тех пор судьбы графа Эссекса и королевы, казалось, переплелись. Ирландцы не переставая грызлись между собой и воевали, и Эссекс поехал в Ирландию генерал-губернатором, к большому удовольствию своих недругов (в числе которых был и сэр Уолтер Рейли), радовавшихся тому, что опасный противник уберется подальше. Осознавая бесплодность своих усилий и опасаясь, что враги воспользуются его неудачей и вобьют между ним и королевой еще один клин, Эссекс самовольно возвратился домой. Королева, увидев графа, от неожиданности протянула ему свою руку поцелуя, и он был счастлив, хотя рука эта уже утратила свою прелесть. Но день еще не кончился, когда Эссексу было приказано не покидать своей комнаты, а еще через день-другой он был заперт в темницу. Повинуясь тому же капризу — а капризней Елизаветы не было на свете не только старух с короной на голове, а и просто с головой, — она послала Эссексу бульону со своего стола, так как граф от волнения расхворался, и прослезилась из-за него.

Королева наградила Эссекса звонкой оплеухой

Эссекс был из тех людей, что способны найти утешение в книгах, и некоторое время — думаю, не самое несчастливое в его жизни, он посвятил чтению. Но, к несчастью графа, он владел монополией на торговлю сладкими винами: это означало, что никто не мог продавать их, не купив сперва у него разрешения. Когда же срок действия этого права приблизился к концу, он обратился к королеве с просьбой о его продлении. Королева отказала Эссексу, сопроводив свой поступок весьма ядовитым замечанием — а она умела делать ядовитые замечания — насчет того, что строптивое животное следует морить голодом. Узнав об этом, рассерженный граф, и без того лишенный многих привилегий и опасавшийся разорения, в долгу не остался, сказав, что мозг королевы высох, равно как и фигура. Это далеко не лестное мнение придворные дамы поспешили передать Елизавете, и вы уж мне поверьте, она не развеселилась. Эти ее придворные дамы напяливали рыжие парики поверх собственных чудесных темньк волос, чтобы быть похожими на королеву. Так что, положение они занимали высокое, а поступки совершали низкие.

А уж план захватить Елизавету и силой вынудить ее поменять министров и фаворитов, который созрел в головах графа Эссекса и кое-кого из его друзей, собиравшихся в доме лорда Саутгемптона, был чистейшей воды безумием. Однако в субботу, седьмого февраля 1601 года, совет, прослышав об этом, приказал графу явиться. Эссекс прикинулся больным и не пошел, а друзья убедили его, что завтра, в воскресенье, — день, когда многие горожане собираются возле креста у собора Святого Павла, он должен решиться на отчаянный шаг и повести их за собой к дворцу.

Итак, в воскресенье Эссекс с кучкой соратников вышел из своего дома — Эссекс-Хауса на Стрэнде, спускавшегося ступенями к реке, — оставив там под замком заложников нескольких членов совета, пришедших осведомиться о нем, и поспешил в Сити, выкрикивая на ходу: «За королевой! За королевой! Мне угрожают заговорщики!». Но никто из прохожих не захотел к ним присоединиться, а у собора Святого Павла совсем не оказалось горожан. Тем временем один из друзей графа выпустил пленников из Эссекс-Хауса, самого Эссекса объявили изменником, улиц перегородили телегами и расставили около них стражу. Граф по воде еле добрался до окруженного пушками дома и, выдержав короткую осаду, сдался в ту же ночь. Девятнадцатого февраля его судили и признали виновным, а двадцать пятого казнили на Тауэр-Хилле. Умер Эссекс тридцати четырех лет, достойно и в раскаянии. Отчим его также пострадал. Враг графа Эссекса, сэр Уолтер Рейли, стоял во время казни неподалеку от эшафота, и о том, как он подходил к нему все ближе и ближе, вы узнаете, дочитав до конца его историю.

Королева приказала казнить графа Эссекса, потом передумала и приказала опять, как в свое время было с герцогом Норфолком и Марией Шотландской. Возможно, мысли о смерти молодого блестящего фаворита в самом расцвете сил навсегда лишили Елизавету покоя, но еще год она продержал ась и была все такой же честолюбивой, властной и капризной. Она даже танцевала в свои семьдесят лет на придворном балу по случаю государственного праздника и, подозреваю, выглядела отменным страшилищем в необъятном плоеном воротнике, треугольном корсаже и парике. И еще один год она продержалась, правда, уже не танцевала, а превратилась в поникшее, печальное и усталое существо. И наконец десятого марта 1603 года, будучи очень сильно простужена, королева узнала о смерти графини Ноттингемской, своей сердечной подруги, отчего ее состояние ухудшилось, она впала в забытье и, казалось, вот-вот скончается. Но сознание ее просветлело, и после этого никакая сила не могла заставить ее улечься в постель: королева говорила, что если ляжет, то больше уже никогда не поднимется. Десять дней провела она на полу, уложенном подушками, отказываясь от пищи, пока лорд Адмиралтейства уговорами и даже отчасти силой не заставил ее перебраться на кровать. Когда у Елизаветы спросили, кому быть ее преемником, она ответила, что трон, который она занимает, — королевский трон, и достаться он должен «не сыну какого-нибудь мошенника, а сыну короля». Присутствовавшие при этом лорды сперва с недоумением переглянулись, а затем взяли на себя смелость поинтересоваться, о ком она говорит, на что королева ответила: «То есть как, о ком, разумеется, о нашем племяннике из Шотландии!». Это было двадцать третьего марта. В тот же самый день у нее спросили, не переменила ли она своего решения, но королева уже не могла говорить. С усилием приподнявшись на постели, Елизавета, сомкнув руки над головой, изобразила корону, — ответить иначе она не смогла. В три часа пополуночи королева тихо отошла в мир иной, процарствовав сорок пять лет.