За Тридевять Земель - Скарбек Игорь Юрьевич. Страница 11

Душа в пятки ушла. До самих бы не добрались!

Судно простояло в бухте всю ночь, и всю ночь не смыкали глаз Епимах с Риммой. Как только рассвело, «Тиара» ушла к горизонту так же быстро и неожиданно, как и появилась.

По прошествии определенного времени, когда страхи несколько улеглись, Епимах не только объяснил Римме, какой смертельной опасности они подвергались, но и поведал ему едва ли не всю историю морского пиратства. С замиранием сердца слушал послушник валаамский о воровских каперах и королевских пиратах, африканских корсарах – берберийцах, буканирах Эспаньолы и свободных охотниках за чужим добром – флибустьерах, о Великих вольных братствах джентльменов удачи на Черепашьем острове – Тортуга и в Гояве, о знаменитых предводителях их: Джоне Консоне и Легране, Эдварде Мэнефилде, Джоне Куке и Эдварде Дэвисе; о Либерталии – пиратской вольнице на Мадагаскаре... Теперь, когда Римма засыпал, являлись ему по ночам видения одно страшнее другого: болтался под бушпритом фрегата лейтенанта Джорджа Мей?нарда кровожадный пират Эдвард Тич; огнебородый грек Аруг пытался достать Римму клинком, зажатым в мертвой руке из литого серебра; лукавый пират Сэм заманивал корвет на рифы острова Барбадос; корабль престарелой леди удачи, герцогини Киллигрев, шел на абордаж «Преподобного Нила»... То и дело слышались послушнику поминальные стоны колокола с фрегата «Лутина», извещающего мир об очередной морской трагедии; виделись повешенные в портсмутском Доке Казней пираты с высунутыми языками...

Епимах поддел топором доску... гвоздь со скрежетом вышел наружу. Не первый год мастерили иноки лодку из выброшенных на берег обломков корабельных; никогда ранее ремесла сего они, правду сказать, не пробовали, а потому и не совсем ведали, что у них получалось. К полудню ветер подразогнал тучи, над зыбучим морем засветился закрой осеннего неба. Высоко?высоко пролетела стая курлыкающих журавлей. Иноки оторвались от трудов праведных и посмотрели вослед.

– Неспешно летят, разговаривают,– промолвил Епимах.– К доброй зиме. Обратно, на Астафья тепло, да туманно было.

И вновь работа... В полуверсте от того места, где корабельничали иноки и откуда, если чуть повыше подняться, различима была сливающаяся с горизонтом узкая полоска Матерой Земли, а за ней – оснеженные вершины далекого кряжа гор с курящимся кратером Святого Ильи, находился галечный пляж. Неширокой полосой спускался он к морю. Много раз бродил здесь Римма, отыскивая разные разности: чего только не приносили океанские волны... Нередко Епимаху приходилось долго кликать загулявшего послушника.

Так было и в тот раз, когда просмотрели иноки наши пиратский корабль, бесшумно проскользнувший в свою бухту. Худо кончилось бы дело для юного послушника валаамского, столкнись он с папскими корсарами, не услышь вовремя перебранку отдалившихся от «Тиары» двух разбойников...

– Диабло! (Диавол) – воскликнул рыжебородый, нервно теребя манжеты брабантских кружев и постукивая по камню?голышу тростью из позвонков акулы с костяным набалдашником в виде морского конька, в глаза которого были вставлены некрупные изумруды.– Мне ли не знать всех до единого островов в Море Загубленных Душ! Но ты спросил меня, хочу ли я рисковать «Инфантой»?!

– У тебя нет другого выхода, шкипер Йорт,– криво усмехнулся монах в черной иезуитской рясе.– Российская компания давно уже дышит на ладан, от государя поддержки не имеет – это мне доподлинно известно. И потому скоро, очень скоро россияне поднимут отсюда свои паруса. И ты пойдешь на службу к бостонцам? Навряд ли... Вот и выходит, что это – твой последний шанс!

Ни жив ни мертв, застыв, точно мышь, притаился послушник. И едва пираты подались в сторону своего судна, со всех ног кинулся он прочь...

Оставив позади каньон со ступенчатыми склонами, иноки двинулись в сторону сумеречной пущи. Место было хотя и тихое, но дикое. Епимах, обернувшись, хотел сказать что?то Римме, как внезапно исчез с глаз идущего позади послушника. А следом в бездонную пропасть полетел и сам Римма...

...Двухсотсаженная пропасть в Мексике. Бездны?близнецы Бревер?Кариас на юго?востоке Венесуэлы. Да мало ли их еще, неведомых до поры до времени, гигантских провалов... Разные чудеса случаются на белом свете. Трудно судить, сколько времени падали наши герои в бездну и что спасло их от неминуемой гибели; как бы то ни было, бесспорным остается то, что лежал Римма на отлогом склоне дна пропасти среди обломков гниющих кряжей. Вокруг, к едва различимому наверху отверстию провала, поднимались пятнадцатисаженные деревья с осклизлыми стволами и черными корнями. Кое?где по стенам струились ручьи. Неподалеку, у входа в пещеру, лежал, покряхтывая, иеромонах...

Воздух узкого прохода по мере продвижения вперед становился все более удушливым. Силы иноков совсем уже были на исходе, когда сбоку потянуло свежестью. Проглянуло отверстие потаенного хода. Несильно ударившись о твердую почву, послушник невольно зажмурился от внезапно брызнувшего ему в глаза света и потерял сознание.

Первое, что увидел очнувшийся послушник, была надвигавшаяся на берег трехмачтовая гафельная шхуна с пепельно?блеклыми парусами.

«Тиара»...– будто выдохнули в одно слово иноки.– Неужели снова папские корсары?..» – тревожно пронеслось в голове.

Управляемое неведомой рукой, судно сделало резкий поворот, вышло из ветра и мало?помалу стало терять ход. Заполоскали обвисшие паруса... С ходу врезавшись в галечное дно, шхуна сильно накренилась на бок, так что швартовый клюз оказался перед самым носом послушника. Словно обезьяна карабкаясь по якорному канату, цепляясь за фальшборт и абордажную сетку, Римма благополучно оказался на палубе. Затем помог взобраться Епимаху. На баке ни души. Дальше – то же самое. Шлюпки спокойно висели на боканцах. Абсолютная тишина. Слышно было лишь поскрипывание такелажа да шум волн, перехлестывающих через борт.

Римма облазил весь корабль: побывал в кают?компании и на камбузе, в подшкиперской и бомбовых погребах, заглянул даже в канатный ящик, но... корабль был мертв. В матросских кубриках смирно стояли рундуки с нетронутыми вещами. Здесь же лежали аккуратно уложенные черные рясы. На камбузе дымилась розлитая в медную посуду похлебка. В адмиральской каюте на полу валялись астролябия, нивелир и штурманский циркуль. На столе лежала мореходная карта с указанием направления ветров и караванных путей по всем океанским дорогам. В серебряном кенкете, наглухо приделанном к стене, догорала свеча желтого воска...

Легендам о «Летучем Голландце», Корабле?Агасфере, лет, видимо, нисколько не меньше, чем самому парусному флоту. Покинутые суда и яхты обнаруживают и по сей день; причем, увы, не только в районе злосчастного Колдовского моря, именуемого Бермудским треугольником, но и у берегов Южной Америки, Африки и Австралии, в Средиземном море и возле Азорских островов, в Сиамском заливе и Дьявольском море, южнее острова Хонсю... Тайны судов «Мэри Селест», «Эбби С. Харт», «Марлборо», «Кэрролл А. Диринг», «Сити Белл», «Оранг Медан», равно как и многих других, покинутых или найденных с мертвой командой на борту, никому пока раскрыть не удалось, хотя в версиях недостатка нет...

В трюмах Римма обнаружил великое множество самого разнообразного товара: от восточных пряностей и тончайшего китайского фарфора времен династии Мин до драгоценного розового масла и аравийской амбры, от ливанского ладана и пальмового сахара до оружия и опиума. Все, в том числе и продовольствие, было в целости и сохранности. Вот только нигде почему?то не видать было иеромонаха. Римма не мог даже припомнить: где именно, увлекшись осмотром судна, потерялись они с Епимахом; сколько времени прошло с тех пор... Почуяв неладное, бросился послушник вторично обыскивать судно и, только вконец измучившись, потеряв уже всякую надежду на обретение вновь своего спутника, обнаружил его в кормовой крюйт?камере, между тюком марокканской кожи и бочонком тринидадского табака, причем мертвецки пьяного. По?видимому, нет необходимости описывать читателю эту трогательную встречу. Что же касается соображений, следуя которым отцы?иезуиты превратили пороховой склад по преимуществу в винный, то они так и остались неизвестными.