Как же быть? - Кулешов Александр Петрович. Страница 24

— А ну его! — Лори махнул рукой. — Поехали, Кенни, поехали в кино. А?

— Ой, — Кенни обрадовалась, — поехали! Пойдём в «Плазу». Там мороженое дешёвое.

— А что там идёт? — спросил Лори, нажимая на педаль.

Мотороллер затрещал. Вообще-то он был не шумным, но, сняв выхлопную трубу, Лори, согласно моде, сумел добиться, чтобы его экипаж грохотал, как реактивный самолёт, Кенни, приложив руки ко рту, кричала ответ, но Лори, разумеется, ничего не слышал.

Какая разница, тот фильм или другой? Важно, что в уюте и полумраке зала он будет сидеть с ней два часа, держать за тёплую, крепкую руку, А может, и поцелует украдкой…

Кино «Плаза» помещалось в боковой улочке и соединяло в себе преимущества кондиционированного воздуха, мягких кресел, дешёвого мороженого и недорогих билетов. Главный фильм назывался «Трупы танцуют». Детектив. Но чтоб добраться до главного фильма, пришлось долго посидеть.

Сначала на экране, сопровождаемые приглушённой музыкой запрыгали, забегали цветные человечки, фигурки, пятна, линии. Всё это мелькало, изменяло формы и превращалось в конце концов в пылесосы, пивные бутылки, стиральные порошки, грампластинки и разные другие рекламируемые вещи. Хоры или солисты пели за кадром хвалу товарам.

Потом промелькнули кадры кинохроники — грандиозный пожар, война, спуск на воду корабля, баскетбольный матч, чьи-то похороны…

Затем пришлось посмотреть скучную, тусклую ленту о том, как следует подстригать газон и, наконец, наиболее волнующие эпизоды из фильма, который «Плаза» намерен был демонстрировать на будущей неделе.

Зажёгся свет, наступил антракт.

Билетёрши в узких брючках и маленьких каскетках понесли по рядам тяжёлые лотки с орехами, лимонадом, мороженым. Кенни тут же купила три порции и сразу успокоилась.

— Теперь пусть показывают что хотят и сколько хотят, — заявила она, поудобнее устраиваясь в мягком кресле.

Свет снова погас, и начался «главный фильм».

«Трупы танцуют» был не просто детектив, а детектив душеспасительный. Содержание его было не сложным и ничем не отличались от содержания десятков, подобных ему. Конечно, было много стрельбы, трупов, хотя они не столько танцевали, сколько неожиданно вываливались из шкафов, всплывали в ваннах, обнаруживались на задних сиденьях пустых машин, заставляя Кенни тихо вскрикивать и впиваться Лори в плечо, которое он тут же напрягал, давая почувствовать подруге всю мощь своей в общем-то не очень мощной мускулатуры.

Кончился фильм трагически: главный герой, красавец-супермен, убивший добрую дюжину старых лавочников, злых миллионеров, никому не нужных старух и вызвавший всеобщую симпатию зала, вдруг под конец осознавал, что ведёт себя нехорошо, раскаивался и стрелял себе в висок. Это было обидно, а главное, глупо, поскольку к этому времени он составил себе на грабежах не маленький капиталец.

Если авторы фильма рассчитывали, что их произведение окажет благотворное влияние на сидевших в зале, то они ошибались.

После окончания сеанса, расходясь, зрители обменивались

репликами:

— Вот болван!

— Дурак!

— Я б на его месте жил да поживал!

— Надо быть кретином, чтоб, наворовав такие деньги, кончать самоубийством…

— И чего раскаялся? Ведь убивал-то он тоже всяких… Тот ростовщик чем лучше его?..

Лори и Кенни, остановив мотороллер, присели в сквере (наверное, единственном в Сто первом) подышать свежим, а не кондиционированным воздухом и прийти в себя после кошмарных переживаний в кинотеатре.

Вечер был тёплым. На фасадах клубов и ресторанов уже начинали зажигаться рекламы. Вот весёлый гном, метров в десять высотой, с мешком за плечами, из которого льётся россыпь игральных костей — и все падают шестёркой кверху. Вот брюнетка небывалой красоты крутит рулетку величиной с пароходное колесо и подвигает к прохожим горку соблазнительно сверкающих монет. Брюнетка исчезает, на её месте ту же манипуляцию повторяет блондинка, но та подвигает уже целую гору монет. Снова гаснут лампочки на фасаде игорного дома. На смену блондинке приходит огненно-рыжая красавица, которая дарит проходящим уже целые Гималаи монет… Пауза, и всё начинается сначала.

В воздухе стоял аромат наступившего вечера. Сильнее благоухали цветы в сквере, пахло' остывающим асфальтом, горячим камнем, краской, откуда-то издали еле слышный ветерок приносил запах степей. Запахи смешивались. То слабели, то становились сильнее, порой один какой-нибудь заглушал остальные.

«Деньги… — размышляла Кенни, вспоминая эпизоды просмотренного фильма, — куда от них денешься».

Как ни равнодушна была она к ним, жизнь снова и снова тыкала её носом в денежную проблему.

Вот ещё несколько дней назад, когда она собралась купить себе наконец платье, о котором давно мечтала и на которое копила деньги, выяснилось, что платье подорожало. Кончилась сезонная распродажа, и всё опять поднялось в цене. Хозяйка предупредила её о повышении квартплаты с первого числа. Кенни не жаловалась, она зарабатывала достаточно, но, в общем, всё это было противно.

Хорошо бы не думать о деньгах. Ну, пусть все живут скромно, зато одинаково. А то что делают ради денег — убивают, грабят, предают, кончают самоубийством, как герой фильма…

Как здорово, что они с Лори не такие, что главное для них — любовь, их встречи.

Кенни без конца размышляла об этом. Она не любила, когда Лори восхищался чьим-нибудь богатством или положением. Ей казалось тогда, что он изменяет их маленькому, но прочному мирку, который они выстроили в своих мечтах.

Она строила его любовно и тщательно, обдумывая все детали. Это был необитаемый остров, где они были вдвоём, влюблённые, счастливые, посвятившие себя друг другу целиком.

Каждый час здесь был блаженным, и не было конца этим часам. А кругом океаном бушевала жизнь с её невзгодами и вечными заботами, неуверенностью в завтрашнем дне, унижениями и страхами.

К сожалению, остров тот существовал лишь в её воображении, а вот жизнь была вполне реальной и сталкиваться с ней приходилось ежедневно…

Вместе с Кенни работала официанткой красивая девушка лет двадцати, по имени Лора. Лора эта, в отличие от Кенни, жила в маленькой, но отдельной квартирке, хорошо одевалась. Она была весёлой, доброй и щедрой и неизменно выручала подруг, когда у тех не хватало до получки.

Однако Кенни относилась к ней с некоторым предубеждением. И дело было не в том, что после работы Лору ждал, судя по всему, богатый парень в собственной машине, а в том, что каждую неделю это был новый парень.

Брюнеты и блондины, уроды и красавцы, мрачные и весёлые — они были разными и по внешности, и по характеру. Но их объединяло одно — они все были богаты и, по всей видимости, не обременены работой.

Как-то в минуту откровенности Лора призналась Кенни, что никого из них не любит, просто проводит весело время.

— А потом, ей-богу, Кенни, они отличные ребята и не жмоты. Вот видишь это платье? Это мне тот рыжий подарил. А кольцо… помнишь, такой смешной…

— Но как ты можешь принимать от них подарки, если они тебе безразличны? — удивилась Кенни.

— При чём тут безразличны, не безразличны, — не поняла Лора, — они дарят — что ж, мне отказываться?

— Конечно!

— Здрасте! Где я возьму такое платье? Мы разве можем себе позволить? Уж ты-то знаешь, сколько мы получаем. Где б я взяла все эти вещи, если б не они…

— А обойтись без этого ты не можешь? — настаивала Кенни.

Лора внимательно посмотрела на неё.

— А зачем обходиться? Зачем? Ребята приглашают меня в рестораны, в горы, дарят хорошие вещи, катают на машинах… Мне с ними приятно. Я понимаю, что ты имеешь в виду — где мол, моя, девичья гордость и всё такое. Брось, Кенни, всё это чепуха! Подумаешь, честь, гордость… Важно удовольствие. Я ведь не со стариками какими-нибудь время провожу. — Лора сделала досадливый жест рукой, — а если хочешь знать, то и это не имеет значения. Раз мне не повезло и родителя мои не миллионеры — что ж, надо исправлять ошибки судьбы! — Она захохотала.