Мятный поросенок - Бодэн Нина. Страница 30

   - Черт легок на помине! - сказала она. - Ступай и переоденься; мы уходим, ты и я.

   И умчалась, прошумев юбками. Полл вошла в кухню, осведомилась:

   - Что произошло?

   - Ничего, просто твоя тетушка привыкла, что последнее слово все­гда за ней.

   - А о чем спор? Кто этот ребенок, который не из навоза?

   - Не придавай значения.

   Мама гладила новое платье, проходила швы мылом. Губы ее были поджаты, и утюг шипел и гремел, когда она орудовала им - пожалуй, чуть крепче, чем требовалось. Она сказала, не глядя на дочку:

   - Наденешь свое платье из шотландки, синее с белым. И нижнюю юбочку смени. Гарриет заказала двуколку от «Ангела», так что поторопись, не заставляй себя ждать.

   Тетя Гарриет ждала ее у дверей, серый пони перебирал ногами. На­чался дождь, крупные грозовые капли, но двуколка была снабжена зонтом, ноги их укрыты непромокаемой полостью, тепло и сухо в этом маленьком доме на колесах. Тетя Гарриет не была расположена разговаривать, огрела пони вожжами по гладкому его крупу и сильным решительным голосом за­пела: «Ах, мне не спится». Вскоре дождь прошел, тетя Гарриет сложила

   зонт, сунула его в чехол за спиной и к этому моменту была, кажется, уже в духе. Так что Полл рискнула спросить, куда это они едут.

   - Маршрут секретный, - заявила тетя Гарриет. - Обожди - и уви­дишь.

   Легкая двуколка затряслась по пыльной летней дороге и остановилась возле домика с односкатной, поросшей розами крышей; возле задней двери стояла большая зеленая бочка для воды. Пухлая женщина выбежала к ним навстречу и помогла сойти. Махровые огненно-рыжие волосы, круг­лое смеющееся лицо, сплошь в веснушках. Полл она назвала «моя цыпоч­ка» и прижала ее к своей пышной, как подушка, груди, оцарапав ей при этом нос брошкой. Потом, разжав объятия, она воскликнула:

   - Гарриет, вообрази, какое совпадение: вы как раз к чаю!

   Возле дверей стоял на солнышке большой деревянный ящик, и в нем полно - доверху! - щенков. Их мамаша, волоча соски по земле и обнажив в улыбке белые клыки, выступила вперед, чтобы поздороваться.

   - Она не укусит, моя цыпочка, - сказала пухлая хозяйка. - Можешь погладить ее щенят.

   Полл была в полном восторге. Пятеро щенят, гладких и короткошер­стых, все в мать, а у шестого шкура каштановая, густая, волнистая шерст­ка. Полл взяла его в руки, он оказался горячим и тяжелым, живот тугой, как барабан.

   - Да, славный будет пес, вот этот, - сказала хозяйка. - Остальные все сучки. Но начнем-ка сначала, вы ведь проголодались с дороги.

   Полл опустила щенка на землю, и он, скуля и призывая свою мать, заковылял к ящику на своих коротеньких, разъезжающихся лапах. Чай был приготовлен под яблоней, хлеб с маслом, черная смородина и сочный кекс из продуктов нового урожая. Женщины болтали и смеялись, а Полл наблюдала за щенками. Густошерстный нравился ей больше всех, он был сильный и смелый. Топая прямо по сестpичкам, он лез к краю ящика и выглядывал наружу, его черный нос сиял, как начищенный башмак.

   Тетя Гарриет сказала:

   - Мы ведь не надолго, Гетти. Давай, пока у нас еще есть время, по­толкуем со старым приятелем. Как он тут?

   Гетти ответила не сразу. Полл видела, чтo ее круглое лицо сделалось серьезным и как-то потускнело под огненными волосами, будто тучка на­бежала на солнце.

   - Плох, совсем плох, - сказала она. - Одной ногой в могиле.

   Тетя Гарриет протянула ей руку через стол, Гетти пожала ее. Они под­нялись и, прихватив чай и чашки, направились в дом. Полл хотела им по­мочь, но тетя Гарриет сказала, чтобы она лучше тут поиграла со щенками. Полл решила, что «старый приятель», кто бы он ни был, детей, очевидно, не жалует. Дверь оставалась открытой, и Полл слышала, как тетя Гарри­ет обращалась к кому-то, а этот кто-то жаловался ей в ответ, голос низкий и ворчливый. Полл вытянула шею, как могла, но разглядела только конец кровати под лоскутным одеялом.

   Она принялась теребить щенков, и шерстистый решил, что ее рука са­мая подходящая для него игрушка, поэтому он атаковал ее короткими ре­шительными наскоками, а зубки у него оказались острые, как иголки. Она хохотала и дразнила его, а он вцепился ей в палец и уперся ногами, урча, как маленький мотор.

   - Хочешь взять его себе? - спросила тетя Гарриет.

   Сердце Полл остановилось на мгновение. Может, она ослышалась. Но когда она подняла глаза, тетя Гарриет улыбалась ей во весь рот, скулы натянулись и блестели, как яблочки.

   - Подарок на именины, - добавила она.

   Но день рождения у Полл уже миновал две недели назад. Мама пода­рила ей новый ранец, Тео и Лили голубую фарфоровую утку, набитую шоколадками, а Джордж сделал для нее духовое ружье из прутика оль­хи: сердцевина выдолблена, а стрелять можно маленькими желудями или жеваной бумагой. А тетки подарили ей пару длинных перчаток на зиму. Может, тетя Гарриет забыла?

   Полл ей напомнила через силу:

   - Ты уже подарила мне те перчатки.

   Тетя Гарриет засмеялась:

   - Ты хочешь этого щенка или ты его не хочешь?

   От счастья ей чуть дурно не сделалось. Но она все не могла поверить, ведь тетя Гарриет всегда действовала по настроению. «Сперва отрежет, потом отмерит», - говорила про нее тетя Сара. Тем более нехорошо испы­тывать ее доброту, но Полл знала, что должна задать еще вопрос:

   - А что мама скажет?

   Спросила и сама ужаснулась, потому что ответ-то известен: мама не раз повторяла, что хватит с нее зверья, что они не могут позволить себе лишнего едока, а остатки со стола все для Джонни.

   - Тут все в порядке, - отвечала тетя Гарриет. - С мамой я догово­рилась.

   Полл схватила щенка. От полноты чувств она не могла и слова мол­вить. Гетти с ней попрощалась, а Полл только слабо улыбнулась ей немы­ми губами. И лишь когда они отъехали, Полл, устыдясь своего поведения, заставила себя произнести:

   - Я забыла сказать спасибо.

   - Твои глаза все за тебя сказали, смею тебя уверить.

   Тетя Гарриет как бы прекратила этот разговор; Полл подумала, что она чем-то расстроена, и спросила:

   - Муж твоей приятельницы болеет?

   Тетя Гарриет кивнула:

   - Умирает. И мстит за это бедняге Гетти - ненавидит ее за то, что она живет и дышит, а ему уже недолго осталось. Я бы на ее месте сказала ему словечко-другое, но она добросердечная чересчур. В этом мире добрые больше всех переживают, а мы тоже переживаем, глядя на них. - Она гля­нула на Полл. - Ты уже придумала имя для своего щенка? (Полл головой мотнула.) Видишь ли, Гетти родом из Шотландии. Гетти Макгрегор. По­чему бы не назвать его Maк?

   Пол л попробовала:

   - Maл!..

   Волнистый щенок сразу завозился, возбудился и сунулся холодным носом ей в шею.

   Мама сказала:

   - Смотри, все под твою ответственност! Напачкает, намочит - сама подтирать будешь.

   Полл ответила:

   - Я такая счастливая, я умереть могу от счастья. Тео всегда хочет умереть, когда он несчастный, а я наоборот.

   - У тебя все шиворот-навыворот, - заметил Тео. - Можно мне его по­держать?

   - Он может тебя описать. Меня - уже два раза! И вообще он г о ­л о д н ы й. Можно ему еще немножко молока, мама?

   Мама поставила блюдечко молока возле плиты, Мак принялся лакать, но тут Джонни явился - знакомиться. Огромный подсвинок до ужаса на­пугал Мака, он с писком бросился к Полл, пытаясь залезть к ней на ко­лени.

   - Джонни, уйди, ты его напугал! - прикрикнула Полл.

   - Бедный старина Джонни! - сказал Джордж. - А ведь он здесь первый поселился. Иди сюда, старик, ты ей больше не нужен.

   Он присел и почесал Джонни хребет, подул ему в ухо, пока тот не за­хрюкал от удовольствия.

   - Я не гоню Джонни, - сказала Полл. - Но ведь Мак еще совсем ре­бенок, я должна о нем заботиться.