Моя снежная мечта, или Как стать победительницей - Волков Роман. Страница 25

Ну а что потом? Ну вот засунет она руку. И? Как она сможет увидеть реакцию всех остальных? Они же будут рассеяны по раздевалке. Кто-то будет перед ней, ну а кто-то сбоку, а то и вообще сзади. А если она начнет крутить головой, как встревоженная сова, то уж точно привлечет к себе всеобщее внимание.

И вот как быть?

Наташа глубоко вздохнула и начала грызть карандаш. Только когда язык ощутил холодную кислятину грифеля, она очнулась и отфыркнулась.

– Эй! – Лиза сильно ткнула соседку локтем в бок. К сожалению, в последнее время их отношения разладились и из подружек они снова превратились в соседок по парте и ничего больше. Лиза проводила все время с Хованским, и все остальное ее не интересовало. Говорить с Наташей ей было уже не о чем. – Ты чего?

Наташа огляделась по сторонам. Неля Петровна, учительница литературы, самозабвенно читала какой-то отрывок из Гоголя, а весь класс так же самозабвенно делал вид, что внимательно слушает. Наташино фырканье, видимо, чуть было не нарушило эту идиллию.

– Да так, – шепотом ответила она Лизе.

– Что – так? Наташ, мне серьезно уже надоело смотреть, как ты с ума сходишь! – прошипела та ей в ответ. – Не умеешь нормально сидеть, пересаживайся в угол. Будешь видеть, как надо себя вести.

Угол! Вот! Мозг Наташи лихорадочно заработал. Угол! Она сможет увидеть всех – и при этом не выдать свое пристальное внимание.

– Спасибо! – радостно прошептала она Лизе.

Та с подозрением посмотрела на нее, отодвинулась и покрутила пальцем у виска.

В гардероб Наташа вошла одной из последних – ей нужно было, чтобы таинственный незнакомец или незнакомка были уже там. Медленно подошла к своей куртке, аккуратно сняла ее с крючка, демонстративно задумчиво покрутила в руках – словно прикидывая, надевать здесь или чуть позже, у самых дверей. Производя все эти нехитрые манипуляции, она осторожно передвигалась в сторону угла – словно невзначай, как бы давая место остальным, кто уже шел к выходу с одеждой. Еще один урок леса, да – не дай зверю почувствовать, что ты приближаешься к нему, пусть тот ни о чем не подозревает, пусть думает, что хозяин положения.

Лопатки коснулись холодной стены. Наташа бросила беглый взгляд исподлобья. Так, вроде бы никто не стоит прямо перед ней, никто не загораживает обзор. Какое удобное место для стрельбы.

Итак.

Раз. Два. Затаили дыхание. Еще раз проверка местности. Никто не движется на периферии, никто не заслонит прицел в момент выстрела.

Два с половиной.

Три.

Куртка набрасывается на плечи. Рука медленно, словно автоматическим движением скользит в карман. И замирает, будто наткнувшись на что-то.

И тут же быстрый беглый взгляд, чуть расфокусированный, чтобы из массы одинакового выделить особенное – другой взгляд, направленный прямо на нее.

Вадик. Вадик Голованов. Мальчик с третьей парты в первом ряду у окна. Тихий, спокойный мальчик, хорошист, неплохо знает математику, но все время ляпает невпопад на литературе. И кто бы мог подумать… М-да.

Видимо, Вадик понял, что Наташа его раскусила, потому что опустил взгляд и выскользнул из гардероба. Наташа вздохнула – она не любила подобные непонятности, – надела куртку, подхватила тяжелую из-за учебников сумку и отправилась домой.

Вадик шел за ней до самого общежития – она видела его краем глаза, когда словно невзначай наклонялась поправить шнурки. Да он, судя по всему, и не прятался.

Подойдя к двери общежития, Наташа помедлила немного, взявшись за ручку. С одной стороны, наверное, нужно было обернуться и спросить, что ему надо, чего он хочет – да вообще что-то спросить. А с другой… с другой стороны, она его не звала за собой, он сам пошел, с чего она должна озадачиваться тем, как вести себя сейчас?

Поэтому открыла дверь и, не обернувшись, вошла в общагу.

На следующий день Вадик снова шел за ней. Наташе даже не надо было оборачиваться, чтобы понять это, – чутье охотника не обманывало. И так же, как и вчера, Вадик остановился в десятке метров от общежития. И она так же, как и вчера, не обернулась.

На третий день все повторилось. Наташа шла, чувствовала за собой Вадика и размышляла, как поступить. Размышления ни к чему не приводили, поэтому она решила действовать.

Она резко остановилась и быстро развернулась. Вадик, не ожидавший этого, замер в трех метрах от нее.

– Ну? – мрачно спросила она.

Он замялся, опустил голову и стал рассматривать носки своих кроссовок.

– Ну? – повторила Наташа. – Или так дальше и идем?

Вадик помолчал еще немного, а потом ответил со вздохом:

– Так и идем.

Ну, хозяин – барин. Наташа пожала плечами, развернулась и продолжила путь. Вадик отправился вслед за ней.

На следующий день Вадик нагнал Наташу и пошел рядом. Минут через пять порылся в карманах и протянул ей конфету. А она ее взяла. «Раковые шейки», да. Те самые, что она тогда увидела в парте.

Так продолжалось пару месяцев. Вадик молча шел рядом, а потом стал так же молча отбирать у нее из рук тяжелую сумку. Наташа возражала недолго. Он был неплохой парень, даже немного милый, и ей не хотелось его обижать. Кажется, он понимал это и смирился со своим положением.

Надо сказать, что его общество ее иногда тяготило. Наташа не всегда хотела из школы идти сразу в общежитие, она была бы не против посидеть на лавочке или просто пройти другим путем. Однако ей хотелось делать это в одиночестве – а Вадик шел за ней тенью. Прогнать же его у нее не поворачивался язык.

В конце концов, в классе, видимо, привыкли к этому их странному тандему – а может быть, появилась новая пища для сплетен. Во всяком случае, в перешептываниях на задних партах Наташа больше не слышала своей фамилии, а девчонки прекратили хихикать за ее спиной в гардеробе. Наташа прикинула, что в случае если она прогонит Вадика, может начаться новый виток обсуждений, и махнула рукой на своего незадачливого кавалера.

Однажды Вадик пригласил Наташу в кино. Она отказалась, сообщив, что у нее вечером тренировка. Он извинился и отошел. Кстати, этим вечером у нее тренировка действительно была.

Однако в следующий раз она соврала про тренировку. А потом еще и еще.

Отказать напрямую ей было неудобно, идти же в кино с Вадиком не хотелось. Может быть, дело было в Вадике, может быть в том, что ей в принципе не хотелось идти в кино. Она бы предпочла потратить это время на дополнительную тренировку, все полезнее, чем час сидеть в темном зале. Вскоре, кажется, Вадик все понял и прекратил ее куда-то приглашать.

Через месяц он проводил ее в очередной раз до общежития и, глядя в землю, тихо сказал, что уезжает. Его отца переводят в Краснодар, и вся семья переезжает туда. Через месяц. Навсегда.

Наташа ничего не ответила, только сказала:

– До свидания.

Когда Вадик уехал, Наташа снова стала объектом пристальных взглядов и пищей для шушуканья и сплетен. Видимо, девчонки ожидали, что она будет переживать, скучать и страдать – однако Наташа не замечала за собой чего-то подобного. Да, первые дни было немного странно – в конце концов, она привыкла к Вадику, точнее, к молчаливой тени рядом с собой. Но потом изменила маршрут пути домой – давно хотела это сделать – и вскоре и забыла о нем.

Вадик писал ей письма – они приходили на адрес общежития. Сначала она отвечала на них – коротко и скупо, из простой вежливости. Рассказывала, что происходит в школе, какие новости в городе, хотя ее саму все это совершенно не интересовало.

Видимо, он понял, что у нее не было желания с ним переписываться, потому что письма приходили все реже и реже. А потом и вовсе перестали. Она же заметила это лишь через пару месяцев. Да и то лишь после того, как вахтер общежития, толстый усач Цурен, вечером, когда Наташа возвращалась с тренировки, спросил:

– Наташ, а что, тебе больше не пишут?

Она равнодушно пожала плечами:

– Не знаю.

И пошла дальше.

Где-то в глубине души она даже была этому рада. Ничто больше не будет отвлекать ее от спорта. Потому что в спорте был смысл, а в остальном нет.