Ребята и зверята (илл.) - Перовская Ольга Васильевна. Страница 50
Тюря был теперь с крупного индюка и такой же обидчивый, недотрога.
Он закрывал глаза и приговаривал: «Тю-рю! Тю-рю».
А когда тележку встряхивало на ухабах, Тюря и Катря забавно кивали прохожим.
Приехав, дрофич не выскакивал. Он солидно оглядывал грядки и ждал, чтобы Галя его высадила.
Ребята принимались ломать кукурузу, копали бурак26 и картошку, скатывали в кучи арбузы и тыквы, рвали снова отросшую после дождей свежую траву для телёнка.
Тюря, будто танцуя, вприпрыжку бегал по грядкам. Он вдруг припадал к земле, прижимался к ней грудью, вертел лихо усами, нервно щипал и ел траву по сторонам. Это так он шутил, забавлялся.
В шалаше у сторожа вместе с дедом проживал развесёлый пёсик Матрос. Он любил порезвиться: гонялся за Тюрей по грядкам и лаял. Но Тюря и с Матроской держался геройски.
Набегавшись, он вдруг взлетал к нему на спину, стукал клювом Матроску по лбу и гарцевал на нём в полное удовольствие.
Он чувствовал силу и никого теперь не боялся.
После полудня та же тележка, но только тяжело нагруженная, медленно двигалась к дому. Одна «лошадь» тащила тележку, а другая сгибалась под туго набитым мешком.
В тележке опять восседали два пассажира и так же, на кочках, кивали прохожим усатая Тюрина морда и личико Катри.
Коляска, скрипя, подъезжала к крыльцу. Галя высаживала Тюрю.
Дрофич отряхивал перья, бормотал и с достоинством делал «пых».
А Катря смеялась, как будто её щекотали:
— Ой, плюнул! Заместо спасибо, вдруг пых на... неё...
В новой школе мыли полы и окна. Ребята любовались новыми классами, списывали расписания, узнавали, какие получены учебники. Все гордились введением форменной одежды: серое в клеточку платье и белые передники девочкам и серые костюмчики для мальчиков.
Мать Гали купила ей в кооперативном магазине и платье, и фартук, и красного атласу на галстук.
И к вечеру Галя явилась на террасу в полном параде.
Все родные — Галины и Андрюшины — рассматривали каждую мелочь, хвалили и восхищались.
Вдруг послышалось чьё-то дыхание. Весь натянутый, насторожённый, глядя куда-то вбок, к девочке странно, на цыпочках, подходил... Тюря.
Белая жилетка у него на груди высоко поднималась, он вытягивал шею, что-то в волнении проглатывал и косился с опаской на новое серое Галино платье.
Так, припрыгивая, он обошёл вокруг девочки и вдруг кинулся на неё... Он цеплялся когтями, бил злобно крыльями, клювом...
Бросились его унимать. Он отбивался ото всех, проклюнул несколько рук и всё порывался допрыгнуть до Галиных глаз.
Весь парад был испорчен. С обидой и вся в слезах Галя скрылась в своей комнате.
— А что, если Тюря взбесился и его нужно будет теперь пристрелить? Вот несчастный!..
Но как только девочка вышла опять в своём старом
Тюря и с Матроской держался геройски.
розовом платье, Тюря, радостно тюкая, подбежал к ней, будто бы никогда и не думал с ней драться.
Он, видимо, не узнал её в форме. А может быть, серая клетка связывалась в его представлении с расцветкой змеи. За эту Галину догадку все ухватились и, так как у Гали язычок от природы был острый, как жало, девочку стали поддразнивать— «Галя-змеюка».
Но огорчения дрофёнка не кончались битвой с незваной «змеюкой». Для него огорчения только ещё начинались.
С этого дня ребята с утра стали куда-то убегать. И часто оставляли Тюрю одного до обеда. Разлюбили они его, что ли?
Дрофёнок искал Галю с Андрюшей повсюду. Он был очень встревожен и раздражён; обижал Катрю, долбил в голову курицу (бывшую мать), гонялся за петухом, дрался с собакой. Раз двадцать он сбегал уже на колодец, запрыгивал к соседям во все окошки и, стоя на подоконниках, стонал и жаловался: «Тю-рю! Тю-рю!»
И вот, отчаявшись наконец найти своих милых друзей, он вдруг услыхал голоса возвращавшихся школьников и среди них голоса Андрея и Гали.
Он с восторгом помчался их встречать, добежал до ребят—-и замер, задышал, вытянул шею и ударил первую подвернувшуюся «гадюку».
Визг... Крик... Все разбежались. А Андрюша схватил драчуна и набил его по щекам.
Дома Тюря по-прежнему ходил за ребятами по пятам, глядел им в глаза, наглядеться, нарадоваться не мог.
В воскресенье он бегал с ними, играл в лапту, «толпился» со всеми над новыми книжками, ел вкусный обед и не подозревал даже, что всё это веселье — в честь нового школьного года.
А с понедельника с утра ребята исчезли...
И он снова томился, искал их дома и у колодца... Подолгу стоял, прислушиваясь, на улице и наполнял дом и сад горестными жалобами.
Он всем надоел, все об него спотыкались, бранили его и гнали за ограду. Так было с утра до обеда. Потом появлялась «гадюка». Галя переодевалась и выбегала из комнаты в своём обычном платье. И дрофич торжествовал и до вечера не расставался с друзьями.
И так пошло каждое утро и каждый день. Ребятам теперь не всегда удавалось раздобыть мяса для Тюри. Но он вырос уже, брал и кашу, и хлеб, и траву, и всё без разбору.
Ребята просили, чтобы Тюрю всегда запирали в сарай на то время, пока они в школе. Они опасались, как бы он не проведал дороги и не явился бы на урок. Сорвёт им ещё всё ученье! Нарушит дисциплину! Двоек ещё из-за него нахватаешься!
А кроме того, старшеклассники из озорства и из зависти могли увести его в степь, на далёкие фермы. Ищи-сви-щи тогда Тюрю по кошарам и фермам!
Долго дрофич не догадывался, куда исчезают ребята.
Но как-то раз Андрей так блестяще решил и рассказал у доски задачу, что учительница воскликнула в восторге:
— Вот это, ребята, ответ так ответ! А ну, дай-ка дневник! Я ему ставлю, ребята, пять с плюсом и ещё с другим плюсом! Молодец, Андрюша!
А дневник-то, как назло, Андрей в этот день забыл дома. В замешательстве он выпалил:
— Можно, Надежда Степановна, я мигом слетаю за ним?
Надежда Степановна разрешила, и Андрей пулей вылетел из класса.
Примчался домой, схватил, ни слова не говоря, со стола дневник и, как гоночный автомобиль, с победным воем сирены, завернул в переулок.
Впопыхах «автомобиль» не заметил, что за ним выбежал (так же победно завернул за угол) Тюря.
Дрофич мчался, отставив крылья и вытянув шею вперёд.
Дунул ветер, и Тюря наполнился воздухом. Перья у него ощетинились, как иглы дикобраза, и, огромный, взъерошенный, он устремился за мальчиком вместе с ветром и пылью.
Так они долетели до школы, и тут Тюря вдруг потерял Андрея из виду. Мальчик хлопнул входной дверью и вбежал в класс.
— Вот,— сказал он, задохнувшись от бега.
— Ну зачем же ты так торопился? — засмеялась Надежда Степановна.— Мы ведь всё равно не раздумали бы...
И она чётко вывела пять с плюсом и ещё с другим плюсом.
— Ох, спасибо! — сказал Андрей, немного отдышавшись.— Нет, я торопился потому... чтобы... просто... не было бы из-за меня никакой вам задержки...
И только раздался в классе его запыхавшийся голос, в открытом окне послышалось «тррр», захлопали крылья и кто-то на подоконнике выпалил: «Пых!»
Как будто в ком-то взорвалось горючее...
Тюря пыжился и красовался в окне. Он глядел на Андрюшу, на учительницу, на весь класс. Он словно говорил: «Вот и я! Что? Хорош?»
— Это Тюря,— смущённо представил его Андрюша и подумал: «Нет, не сумеет он вести себя в классе...»
И верно, дрофич без разрешения спрыгнул на пол, надулся, распушил косицы и бороду, вздёрнул голову и... зареготал.
И весь класс, и Надежда Степановна, и Андрей, и Галя не смогли удержаться от смеха.
— Ничего! — просмеявшись, сказала учительница.— Какой он забавный! Ничего! Не смущайтесь! Пусть присутствует на уроке. Мы уже хорошо сегодня позанимались. И скоро звонок...
Андрей крепко держал Тюрю на коленях, но он успел разглядеть ненавистные серые платья и начал вырываться, дышать, и пыхтеть, и коситься. В это время раздался звонок. После урока весь класс отправился провожать Тюрю.