Индийские сказки - Автор неизвестен. Страница 43

Улыбаясь, разложила она эти предметы перед оторопевшим царевичем и лукаво взглянула на него.

«А это чье? Твое или, может быть, мое?»

Гуль несколько минут не был в состоянии отвечать. Наконец, сгорая от стыда, он пробормотал: «Это мое!»

«Значит, о супруг мой, кто же добыл царевну: ты или я?» – снова спросила дочь кузнеца.

«Нет, не я; тебя следует мне благодарить за нее, достойная и мудрая супруга», – сказал он.

«Ах, царевич мой!» – со вздохом промолвила молодая женщина, – «где вам было справиться с немой царевной, когда весь сонм твоих советников не мог постичь тайны глиняного сосуда! А теперь получи царевну из моих рук, женись на ней и да воцарятся мир и согласие в нашей стране».

Жареный раджа

Было это давно, очень давно. Жил один грозный и могущественный раджа по имени Каран, и этот царь дал себе клятву ежедневно раздавать нищим по десяти пудов золота и без этого не есть и не пить.

И вот каждый день за полчаса до того, как раджа Каран садился за трапезу, выходили из дворца царские слуги с большой корзиной и пригоршнями разбрасывали золотые монеты собравшейся толпе бедного люда. Нечего и говорить, что приглашенные ни разу не заставили себя ждать и с раннего утра толпились у ворот дворца.

Они толкались, и спорили, и шумели, и волновались, а когда последняя монета была поймана, все шумно расходились по домам. Тогда раджа Каран мирно садился за трапезу и ел с приятным чувством человека, исполнившего свой долг.

Смотрел народ на такую небывалую щедрость и тихонько покачивал головой. Ведь должна же была рано или поздно истощиться царская казна, а тогда радже придется, пожалуй, умирать голодной смертью: он, по-видимому, не такой человек, чтобы нарушить клятву. Однако, месяцы и годы проходили и каждый день слуги щедро наделяли звонкой золотой монетой собравшуюся толпу. А когда народ расходился, всякий мог видеть, как великодушный повелитель спокойно и весело усаживался за трапезу и ел, по-видимому, с большим аппетитом.

Надо сказать, что дело было не так просто, как казалось на первый взгляд. Царь Каран заключил договор с одним очень благочестивым, но вечно голодным старым факиром, поселившимся на вершине соседнего холма; договор был такого рода: раджа обязался давать себя ежедневно жарить и съедать, а за это получал от факира, тоже ежедневно, по десять пудов чистого золота.

Будь факир простой смертный, договор оказался бы слишком невыгодным для раджи, но это был совсем особенный факир! Он с наслаждением съедал царя, даже косточки все обгладывал, а затем бережно собирал их, складывал, произносил два, три заклинания и… готово! раджа Каран вновь стоял перед ним веселый и бодрый, как всегда. Факиру, конечно, ничего не стоило все это проделать, но радже, в сущности, не могло доставить особого удовольствия бросаться ежедневно живьем на огромную раскаленную сковороду с кипящим маслом; он с полным сознанием мог сказать, что честно зарабатывает свои десять пудов золота. Положим, со временем он привык к своему положению и спокойно шел каждое утро к домику благочестивого голодного старца, где уже над священным огнем висела и шипела огромнейшая сковорода. Тут он любезно сообщал факиру какое время, чтоб тот не мог упрекнуть его в неаккуратности, и беззаботно погружался в кипящую масляную ванну. Как он славно потрескивал там и шипел! Факир выжидал, пока он хорошенько прожарится и подрумянится, не спеша съедал свое странное жаркое, обгладывал косточки, складывал их аккуратно, пел свое заклинание, а затем выносил ожидавшему его радже свой старый засаленный халат, и тряс его, тряс, пока не натрясет обещанной кучи золота.

Так ежедневно выручал раджа Каран свою щедрую милостыню и надо согласиться, что способ заработка был не совсем обыкновенный.

Далеко, далеко оттуда лежала чудная страна, а в ней великое озеро Мансарабор. На этом озере водились диковинные птицы, вроде диких лебедей, и питались они исключительно жемчужными зернами. Случился у них голод; жемчуг стал вдруг настолько редок, что одна пара этих птиц решила попытать счастья в другом месте и покинула родной край. Пролетали они над садами великого раджи Бикрамаджита и спустились отдохнуть. Увидел их дворцовый садовник; ему очень понравились белоснежные птицы, и он стал приманивать их зернами. Но напрасно бросал он им всевозможные зерна и другой корм: птицы ни к чему не прикасались. Тогда садовник отправился во дворец и доложил радже, что в саду появились диковинные птицы, которые не едят никакой корм.

Раджа Бикрамаджита сам вышел посмотреть на них, а так как он умел говорить по-птичьи, он спросил залетных гостей, отчего они не хотят отведать предложенного зерна?

«Мы не можем есть ни зерна, ни плодов», – отвечали птицы, – «мы едим только чистый неотделанный жемчуг».

Тогда раджа немедленно велел принести корзину жемчуга и с тех пор каждый день выходил в сад кормить птиц из собственных рук.

Раз среди жемчужин попалась одна проткнутая; птицы тотчас же заметили ее и решили, что вероятно у раджи начинает истощаться запас жемчуга и что пора им покинуть его. Как ни упрашивал их раджа, птицы настояли на своем, распростерли свои широкие белые крылья, вытянули гибкие шеи по направлению к родному краю и исчезли в синеве небес. Но все время, поднимаясь, они громко пели и славили великодушного Бикрамаджиту.

Пролетали они над дворцом раджи Карана. Тот как раз в это время сидел на террасе и поджидал своих слуг с золотыми монетами. Он услышал над собой громкое пение: «Хвала Бикрамаджите! Хвала Бикрамаджите!» – «Кто это такой, кого даже птицы славят? Я даю себя жарить и съедать каждый день, чтобы иметь возможность ежедневно раздавать милостыню, а меня, однако, ни одна птица не славит!»

Он тотчас же приказал поймать птиц и посадить их в клетку. Приказание немедленно было исполнено и клетка повешена во дворце. Раджа разложил перед птицами всевозможный корм, но птицы тоскливо поникли белоснежными головами и пропели: «Хвала Бикрамаджите! Он кормил нас чистым жемчугом!»

Раджа Каран не хотел, чтоб кто-нибудь оказался щедрее его, и послал за жемчугом; но гордые птицы презрительно отвернулись.

«Это еще что такое!» – гневно воскликнул раджа – «разве Бикрамаджита щедрее меня?»

Тогда поднялась самка и гордо сказала: «Ты называешь себя раджей, а какой ты раджа? Раджа не сажает в тюрьму невинных. Раджа не ведет войны с женщинами. Будь Бикрамаджита здесь, он во что бы то ни стало освободил меня!»

«Так лети же на свободу, строптивое создание!» – промолвил Каран, открывая клетку. Ему не хотелось уступить в великодушии Бикрамаджите.

И птица взмахнула широкими крыльями, полетела обратно к Бикрамаджите и сообщила радже, что милый супруг ее томится в плену у грозного раджи Карана.

Бикрамаджита, великодушнейший из раджей, тотчас же решил освободить несчастную птицу, но он знал, что просьбами не уговорить упрямого Карана. Он решил действовать хитростью. С этой целью он уговорил птицу вернуться к супругу и там ждать его; а сам нарядился слугой и отправился в государство раджи Карана.

Там он под именем Бикру поступил на службу к царю и стал наравне с другими носить корзины с золотой казной.

Скоро он убедился, что тут кроется какая-то тайна, и стал следить за раджей. Однажды, спрятавшись в засаду, он видел, как раджа Каран входил в домик факира, видел, как он погружался в кипящее масло, как он шипел там и зарумянивался; видел, как голодный факир набрасывался на жаркое и обгладывал косточки; а затем видел, как тот же раджа Каран жив и невредим спускался с холма с своей драгоценной ношей.

Тут он сразу сообразил, что ему следует делать. На следующий день он встал с зарей, взял кухонный нож, сделал себе несколько глубоких надрезов, затем взял перца, соли, разных пряностей, толченых гранатовых зерен и гороховой муки; замесил из этого род сои и усердно натерся ею по всем направлениям, несмотря на жгучую боль. В таком виде незаметно прокрался он в домик факира и улегся на приготовленную сковороду. Факир еще спал, но шипение и потрескивание жаркого скоро разбудило его. Он потянулся и повел носом. «О боги! как необыкновенно вкусно пахнет сегодня раджа!»