Саня Дырочкин — человек семейный - Ласкин Семен Борисович. Страница 9

Все молчали.

— Ничего себе, «просто», — сказала Галина Ивановна. — Понимаешь ли ты, Саня, какой славный и смелый у тебя папа?

— Вот видите! — обрадовался Мишка. — А вы не верите про погоду.

Теперь папа каждый вечер приходил с новой работы с толстыми тетрадями и картами. Он говорил, что те, кто работает давно, быстрее справляются со своими обязанностями, а ему пока не хватает рабочего дня.

Папа расстилал карты в кабинете и наносил на овальные изогнутые линии какие-то бесконечные обозначения и цифры. Иногда папа резко отодвигал кресло, делал несколько дыхательных упражнений, тяжело вздыхал и принимался снова за дело.

— Температура на Камчатке у земли, — шептал папа, рисуя значок и цифру. — Температура на высоте, — бормотал он, — скорость ветра… Направление… Осадки…

Мама глядела на его спину через кухонное окно, в её глазах нарастала непонятная мне грусть и сожаление. «Ничего, — думал я. — Привыкнет. Синоптика — неплохое дело…»

…И всё же сегодняшним вечером многое я понял иначе. Вначале было всё, как обычно. Папа наносил у себя в кабинете среднесуточные температуры на карту, а мама, усталая после большого приёма, прилегла отдохнуть. И тут к нам в квартиру ввалился Фешин, а с ним Толик Колясин, ужасно зазнаистый парень. Я удивился, конечно, потому что в обычные времена Толик не здоровался с нами.

— Познакомься, Саня, — сказал Мишка. — Это мой друг. Колясин Толик. Между прочим, из четвёртого класса.

Вошли в мою комнату. Сели. Как-то странно, но разговаривать с Толиком было не о чем.

— Ладно, — сказал Толик. — Перейдём к делу. Мы к тебе за помощью, Саня.

Я кивнул. Для Толика мне хотелось бы что-нибудь сделать.

— Завтра намечен матч «Зенит» — «Торпедо». А тут, как видишь, дожди. Необходимо помочь «Зениту». Сам понимаешь, при дожде играть трудно. Попроси папу. Мишка говорит: твой папа может…

— Может, — подтвердил я.

— Он даже девочку из-под колёс вытащил, — на всякий случай прибавил Мишка.

— Тем более, — сказал Толик.

И тут в комнату вошёл папа.

— А, Миша! — Он поздоровался с Мишкой, потом с Толиком, спросил с интересом: — У вас, вижу, секреты?

Толик взглянул на меня. Пришлось начать:

— Ребята пришли к тебе, папа. С просьбой. Не мог бы ты на завтра снова в городе сделать лето?

Папа развёл руками:

— Лето?! Нет, такое я не умею.

— Как?! — поразился Мишка. — Но однажды было…

Папа взглянул на меня:

— Не было, Миша. Этого пока никто не умеет.

Я стоял потрясённый. Мишка тоже молчал. Он был растерян.

— А я-то поверил… — с издёвкой сказал Толик. Он застегнул куртку и пошёл к двери.

А Мишка внезапно крикнул:

— Но ведь с девочкой?.. То, что вы спасли, правда?!

Я глядел на своего папу. Было страшно, что и тут он откажется от своего поступка. Папа опять поглядел на меня. В его глазах было недовольство. Но он кивнул.

— С девчонкой — правда. Я действительно вынес её из-под колёс автомобиля. Только ничего особенного в этом не вижу. На моём месте так поступил бы каждый.

Он подождал, когда мальчишки ушли, и сказал мне:

— А хвастаться, Саня, не пристало мужчине. Это очень плохая черта, мой мальчик.

Потом папа опять чертил и писал в своём кабинете, а я всё думал и думал — как же так? День же был летний…

Мама звала к столу. Папа вышел хмурый. И тут мама спросила:

— Боря, я давно собираюсь… Только честно. Тебе нравится работа в Бюро погоды?

Папа взял вилку, постучал по столу, положил её и ещё постучал костяшкой пальца.

— Работа что нужно! — бодро сказал папа. — Но для бабушек-пенсионерок.

— Так, — спокойно кивнула мама, — Тогда, разреши, я скажу, что? тебе необходимо сделать.

Папа ждал.

— Поезжай срочно в наш военный городок. Встреться с друзьями. Поживи там недельку. Друзья, Боря, подскажут.

И тут папа поднялся. Отодвинул стул. Шагнул к маме. И крепко её поцеловал.

— Спасибо, Оля. Ты права. Я — лётчик. Ах, если бы ты знала, какие реактивные сны мне снятся!..

— Я это знаю, Боря.

Тогда папа сказал:

— А вы справитесь, если я уеду?

Было ясно, какого ответа папа ждал от нас, и я крикнул:

— Справимся, не сомневайся!

Папа так разволновался, что никак не мог больше сидеть дома. Он сложил документы в папки, свернул карты в рулоны, перевязал бечёвкой тетради с температурами за прошлое столетие, с датами бурь, наводнений, величиной суточных и месячных осадков. Потом он достал из шкафа военную форму, куртку и лётную фуражку, переоделся и долго смотрел в зеркало, точно не узнавал себя.

…Такси долго не подъезжало. Мы стояли на улице при сильном ветре. Моросил дождь. Вода в Неве прибывала. Волны накатывались друг на друга, шлёпались о каменные берега.

Папа был счастлив.

— Вот удивятся, — радовался он, не замечая погоды. — Свалюсь как снег на голову. Спасибо, Оля, что ты так меня понимаешь, я так мечтал об этой поездке, но боялся признаться… Может, мне доверят хоть на минутку штурвал…

И тут подошло такси, мы начали прощаться.

— Кажется, наводнение будет, — внезапно заметил папа и стал волноваться. — Идите домой. Как бы не заболели. Вид у тебя, Оля, очень усталый.

— Ничего, — сказала мама. — Высплюсь. Завтра суббота. А Санечка мне поможет.

Папа подал мне руку, улыбнулся:

— На тебя надеюсь. Ты единственный мужчина в доме… Бери власть в свои руки, действуй.

— Будь спокоен, — заверил я папу. — Мы с Мотей не огорчим тебя.

…Свет погас в маминой спальне. Ревела река. Ветер колотил в окна. Что-то словно бродило по крыше. Не знаю, отчего я вспомнил про Майку. Как ей в больнице? Одной. Страшно, наверное?.. Худо, когда такая погода. Я подумал, что мог бы написать стихи про наводнение, а потом их показать Майке.

…Мама так утомилась за неделю, что утром не смогла подняться.

— Попробуй справиться сам, — попросила она. — Я бы ещё полежала.

И я стал справляться. Собрал портфель, согрел чайник, выгулял Мотьку. На улице было отлично. Лёгкий ветерок. Асфальт почти высох. На набережной кое-где оставались мелкие лужи, похожие на заплаты. Я обдумывал план жизни. Необходимо не только заменить папу, стать главным мужчиной в доме, но и доставить радость маме. Хорошо бы наполучать пятёрок. Штук сто или двести. Только это невозможно. Тогда десяток.

Мама, кажется, не слыхала, когда я уходил в школу. В классе поговорить с Галиной Ивановной было невозможно. Я решил ждать её около учительской — там есть коридорчик. Зазвонил звонок. Дверь распахнулась, и мимо меня прошли Галина Ивановна и маленькая старушка, круглая, как пончик. Старушка не шла, а катилась.

— Галочка, — старушка схватила Галину Ивановну за локоть. — Здесь прячется человечек. Не твой ли?

— Почему ты, Саня, не в классе?

— У меня к вам серьёзное дело, Галина Ивановна, — объяснил я.

— Ага, — поняла старушка. — Это тайна. — И она укатилась.

— Дело в том, — начал я сразу, — что мой папа уехал в отпуск, а меня оставил главным мужчиной в доме, велел радовать маму. Мне необходимы пятёрки.

— Пятёрки?

— Да, — подтвердил я. — Это поможет маме в ожидании папы.

— Даже не знаю, что делать, — задумалась Галина Ивановна. — Но я же пока не ставлю отметок.

— А в долг? Зато потом, когда будете ставить, вы сможете мне не ставить. Я получил, и мне хватит.

— Я подумаю, Саня.

Никто не удивился, что я пришёл с Галиной Ивановной вместе. На уроке я очень старался. Галина Ивановна обошла колонки, меня похвалила.

— Молодец, Саня. Ты сегодня лучший из лучших.

Потом мы отвечали на разные вопросы — я первый тянул руку. К концу уроков у меня заболела спина. И когда все начали собирать портфели, я не мог пошевелиться. И тут Галина Ивановна сказала:

— Сейчас я отведу класс в раздевалку, а ты, Саня, останься.

Галина Ивановна быстро вернулась и, ничего не говоря, села за стол и взяла ручку.

— Всё же, — сказала она, — мне бы хотелось исполнить твою просьбу, тем более что ты работал отлично.