Первая весна - Матвеев Герман Иванович. Страница 9

— Начинать надо со Степана Владимировича. Поехали к нему домой! Я знаю адрес! — предложил Серёжа.

— Ну, вот ещё что! Он же устал, отдыхает, а мы явимся без приглашения.

— Ну и что? Он хороший, не рассердится!

— Мало ли что хороший. Нет, я не поеду!

— Он велел завтра с утра приходить, — сказала Зина.

— К нему? — спросила Светлана.

— В ВИР, — подсказал Костя, думая, что ребята забыли название института.

— Тем лучше! — обрадовался Серёжа. — Мы тоже придём для консультации и попросим клубней. Согласна, Света?

Девочка подумала и кивнула головой.

— Пойдём. Завтра я свободна.

9. Посадочный материал

Захватив мешок под картофель, ребята, как и условились накануне, отправились в ВИР. Серёжа Потёмкин был уже там и встретил их, как старых друзей. Сообщил, что Степан Владимирович занят и придётся немного подождать, и что Светлана опаздывает. Он поминутно выходил на лестницу встречать её и каждый раз возвращался с какой-нибудь новой идеей или предложением.

— А знаете, что? я думаю? Надо через „Ленинские искры“ и через „Пионерскую правду“ передать наш опыт другим мичуринским кружкам. Каждую неделю давать подробную сводку…

Ваня и Зина соглашались, хотя и не знали, о каком опыте он говорит. Ведь никакого опыта еще не было.

— А что если вызвать на соревнование другие кружки? Других городов? — предлагал Серёжа через несколько минут, вернувшись из коридора. — Можно по радио перекличку устроить. Ну, что она не идёт? Отлично знает, что её никто ждать не будет. Безобразие! — ворчал он и снова выходил в коридор.

— Вот какой непоседа! Терпения нисколько нет! — сказал Ваня.

Ему нравился Серёжа, но немного раздражала эта особенность мальчика недодумывать и недосказывать до конца хорошие мысли.

— Ваня, мы будем вести научные дневники. Надо записывать решительно всё! И вообще будем переписываться. Хорошо? — сказал Серёжа.

— Давай…

— Вообще это очень интересная идея! Я вчера говорил папе, он одобрил. Говорит, что из этого может выйти полезное дело. Будем дружить! Ты согласен?

— Согласен.

— Ну что это такое? Уже половина двенадцатого, а она всё не идёт! Безобразие! — возмутился Серёжа и снова вышел в коридор.

Наконец пришла взволнованная Светлана. Она сильно запыхалась, но, взглянув на часы, успокоилась и остановила Серёжу, который упрекал её за опоздание:

— Сейчас тридцать пять минут двенадцатого. На пять минут опоздала. Подумаешь!

— Всякое опоздание есть разгильдяйство, неуважение к другим людям, — горячился Серёжа. — Да, да, не спорь, пожалуйста. Приучаться к точности нужно с детства. Если ты дала слово, нужно его держать. Ну-ка, опоздай на пять минут к поезду! Правда, Ваня?

Ваня внимательно посмотрел на раскрасневшуюся от быстрой ходьбы Светлану, потом на Серёжу и кивнул головой.

— Правда, только ты зря. Она же не отговаривается, — сказал он таким спокойным тоном, что сразу охладил Серёжу.

Пришёл Степан Владимирович и пригласил всех к себе.

Комната походила на лабораторию: большой вытяжной шкаф со стеклянными стенками, много неизвестных приборов на столах, аптечные весы.

— Рассаживайтесь кому где нравится, — сказал он и, когда ребята уселись, продолжал: — Вопрос достаточно ясен, народ вы грамотный и, следовательно, сразу приступим к делу. Без предисловий. Какая земля в вашем колхозе… Ваня? Кажется, так?

— Да, Ваня Рябинин, — подтвердил Серёжа.

— Земля у нас обыкновенная. Есть глина, есть песок, — сказал Ваня. — Там, где картошку сажают, там ничего… рыхлая, песчаная.

— Я спрашиваю о земле потому, что различные сорта картофеля ведут себя по-разному… и это зависит от земли. Наметил я для вас два сорта. Вот хороший сорт — называется „Камераз“…

При этих словах Степан Владимирович достал из ящика стола несколько неправильно-округлых белых клубней и положил перед юннатами.

— Сорт наш, отечественный; назван он по имени советского учёного Камераза. Урожайный, вкусный и ракоустойчивый. Сорт молодой, выведен недавно, и ваша задача — быстро его размножить…

Из другого ящика стола он достал клубни овальной формы, красноватого цвета.

— А это „северная роза“. Сорт скороспелый. По имеющимся у нас сведениям и наблюдениям, тоже хороший, обещающий сорт. Спутать их трудно. Видите, „Камераз“ — белый, круглый, а „северная роза“ — продолговатый, красноватый, вернее розовый. Вас четверо. Вот вам четыре клубня одного сорта и четыре клубня другого. Ваша задача — вырастить в этом году из каждого клубня по тонне картофеля. Итого — восемь тонн. Это будет мировой рекорд!

— Ну, что вы, Степан Владимирович! — протянул Серёжа. — Это невозможно!

— Вполне возможно! — с улыбкой возразил учёный. — Ну, если не тонну, то половину. Тоже будет неплохо. А если даже выйдет на штуку килограммов по двести, то и это будет замечательно! Но, конечно, придётся поработать. Крепко поработать.

Ребята с недоумением переглянулись. Судя по всему, Степан Владимирович не шутил, но как можно было поверить в такие невероятные цифры: из одной картофелины в один год вырастить урожай в тысячу килограммов!

— Я вижу, что вчера вы плохо меня слушали, — сказал учёный, с улыбкой наблюдая за растерявшимися ребятами. — Ваня, ты понял, о чём я говорил вчера?

— Я понял… Я всё понял… только думал, килограммов двадцать, от силы тридцать, — ответил мальчик.

— Ну, это пустяк! Такой урожай шутя получишь. А ты постарайся рекорд побить. Ускоренным размножением занимались многие, но никто еще не ставил таких смелых задач. Покажи, на что ты способен и на что способен картофель!

Ване льстило, что Степан Владимирович обращается к нему, и он с довольной улыбкой ответил:

— Надо постараться.

— Вот, вот. Я в тебя верю; Сергей — непоседа, он до конца не дотянет, ему надоест, если Светлана не поможет… Подругу твою я мало знаю… — взглянув на Зину, сказал он.

— Она ничего… Она упорная. В школе отличница.

— Тем лучше!

Степан Владимирович посмотрел на часы и встал.

— Давайте условимся: вы сообщите мне обо всём, что у вас получится с картофелем. Пишите на адрес ВИРа.

Он попрощался с ребятами и, пожелав счастливого пути, похлопал Ваню по плечу.

— Так, значит, глаза и уши боятся, а руки делают? — спросил он, разглаживая бороду.

— Конечно…

— Обязательно напиши мне!

Мешок всё-таки пригодился: выйдя в коридор, Ваня бережно завернул в него четыре драгоценных клубня. Серёжа спрятал свои картофелины в карманы.

10. Возвращение

Тихий ясный вечер. Воздух свеж и прозрачен. Таявший днем на крышах снег непрерывными струйками, медленно вытягивается в сосульки. С кончиков их изредка срываются капли и звонко щёлкают в пробитые до земли лунки. Лужицы подёрнулись морщинистой плёнкой льда и сухо трещат под ногами.

Саша Пыжов вышел на улицу и с удивлением оглянулся кругом. Еще совсем недавно прилетевшие скворцы распевали по всей деревне, а сейчас куда-то попрятались. Саша любил скворцов. Эти чёрные, с крапинками птицы всегда веселы и хорошо поют. На одной из берёз около их дома, в старой скворечне, вот уже четвёртый год жил Дразнилка, как его прозвал Саша. Этот скворец очень хорошо передразнивал куриное кудахтанье. Никто из других скворцов так не умел кудахтать: тихо, тихо, но очень похоже. Сегодня утром Саша услышал знакомую песню и обрадовался. Дразнилка жив и вернулся на старое место. Скворцы еще не приступили к устройству гнёзд в новых, повешенных для них домиках. Сегодня они, как показалось Саше, осмотрели их, распределили и целый день скандалили с воробьями, которые вселились в скворечни.

Взглянув на ясное небо, где робко мигали первые звёздочки, Саша без особой цели поплёлся в конец улицы. Скучно без Вани. С другими ребятами можно играть, спорить, но всё это не то. Все эти дни Саша не находил себе занятия. Он даже не пошёл на озеро ловить рыбу. А говорят, хорошо клевало.