Цацики и Рецина - Нильсон Мони. Страница 9

— Я знаю, что тебе нужно, — сказал Мортен. — Я точно знаю, что нравится девчонкам.

— Что? — спросил Цацики.

— Пошли.

Мортен сошел с ума! Он просто спятил. Он решил, что Цацики должен подарить Марии Грюнваль нижнее белье, потому что именно белье он собирался купить своей Стине. Мортен выбрал красный кружевной лифчик и похожие трусы. Цацики подошел к стойке с носками.

— Как тебе? — крикнул Мортен на весь магазин, не обращая внимания на то, что они не одни и что на него уставились все покупательницы. — Секси? Или лучше черный? — И Мортен взял другой лифчик.

Цацики сделал вид, что он не с ним. Его вдруг страшно заинтересовали гольфы. Они были самых разных цветов. Он взял пару в красно-желтый горошек.

Цацики, поди же сюда! — кричал Мортен. — Ты должен помочь мне выбрать. Цацики!

Цацики оглянулся по сторонам в поисках мальчика по имени Цацики. К сожалению, кроме него самого, никого другого с таким именем не нашлось. Он медленно подошел к Мортену, который успел набрать целую охапку розового, голубого и белого белья. Он никак не мог решить, какое лучше, и внимательно рассматривал то одни трусы, то другие. Цацики казалось, что все они одинаковые. Прозрачные и маленькие. Слишком маленькие.

Наконец Мортен остановился на красном комплекте.

— Ну а ты? — спросил он Цацики. — Что-нибудь нашел?

— Ага, вот, — ответил Цацики и показал ему гольфы.

— Ты что, серьезно? Разве можно дарить девчонке гольфы?

— Еще как. Мария Грюнваль обожает гольфы в горошек. — В отличие от Мортена Цацики был убежден, что дарить жуткое красное белье никак нельзя. Но сказать об этом вслух не решился.

У кассы выстроилась огромная очередь из девчонок.

— Можешь за меня заплатить? — спросил Цацики.

— Давай, — согласился Мортен.

— Я подожду на улице, — устало прошептал Цацики.

— Ага, — ответил Мортен и расплылся в улыбке.

Наконец Мортен вышел из магазина с пакетом в руках. Довольный как никогда.

— Мне всё завернули в подарочную бумагу, — сообщил он. — Классно, да?

— Отлично, — сказал Цацики. — А теперь пошли в кино!

Худший подарок в мире

— Что ты купил? — спросил Пер Хаммар, когда они стояли перед дверью Марии Грюнваль.

— Гольфы в горошек, — ответил Цацики. — А ты?

— Отдам ей «Айвенго», — сказал Пер Хаммар. — Он мне больше не нужен — я его уже столько раз видел.

«Айвенго» был любимым фильмом Пера Хаммара с самого первого класса. Он смотрел его примерно тысячу раз. Цацики тоже считал, что это хороший фильм, но сомневался, что он понравится Марии Грюнваль.

— Спасибо, — сказала Мария Грюнваль, принимая подарки.

— А твоей мамы сегодня не будет? — обеспокоенно спросил Пер Хаммар. Когда они учились в первом классе, ему пришлось танцевать с мамой Марии Грюнваль, и ничего хуже этого Пер Хаммар в своей жизни не помнил.

— Сегодня вечером — БР, «без родителей». Я заперла их в кухне и выпущу, только если начнется пожар.

Родителей выпустили раньше, когда настало время открывать подарки. Они вышли из кухни, чтобы подать гостям напитки. Зазвенели бокалы с клубничным пуншем. Было вкусно.

Странная вещь вечеринка — все вдруг сразу застеснялись, почувствовав себя немного чужими. Как будто те, с кем ты повторял таблицу умножения днем, в субботу вечером становились другими людьми. Они не знали даже, о чем говорить друг с другом. Цацики надеялся, что родители Марии Грюнваль запасли достаточно попкорна и чипсов, потому что миски постепенно пустели. Если не знаешь, о чем говорить, можно есть. Хоть какое-то дело.

В гостиной Марии Грюнваль все было готово для вечеринки. Она взяла напрокат лампу для дискотеки, которая мигала в такт музыке. Цацики едва мог стоять на месте, так ему не терпелось поскорее начать танцевать, но надо было дождаться всех гостей и открыть все подарки.

Наконец пришли Сара и Элин. Сара отлично выглядела. На ней была новая одежда. Сердце Цацики немножко подпрыгнуло, когда он увидел ее.

Ну почему Мария Грюнваль никак не открывает свои подарки, чтобы уже поскорее перейти к танцам? Цацики так хотел танцевать, что не мог усидеть на месте.

Обычно, когда Цацики распаковывал подарки, все происходило очень быстро. Он срывал и ленточки, и оберточную бумагу, чтобы поскорее увидеть, что внутри. Мария Грюнваль делала все по-другому. Она открывала свои подарки медленно. Очень медленно. Ей подарили пять дисков, три упаковки почтовой бумаги с лошадками, два дневника и косметику. Больше всего она обрадовалась косметике.

— Ой, красота какая! — повторяла мама Марии Грюнваль всякий раз, когда Мария развязывала новый сверток. — Мария, скажи «спасибо».

Вскоре остались только свертки Цацики и Пера Хаммара. Дарить подарки вообще-то жутковато, потому что никогда не знаешь, понравится человеку твой подарок или нет.

Открыв сверток Пера Хаммара, Мария Грюнваль разочарованно сморщила нос.

— Это «Айвенго», — объяснил Пер Хаммар. — Очень классный фильм.

— Ой, как замечательно! — сказала мама Марии Грюнваль. — Скажи «спасибо».

— Спасибо, — пробормотала Мария Грюнваль.

— Наконец-то достойный подарок, — обрадовался папа Марии Грюнваль и довольно улыбнулся Перу Хаммару.

Но когда Мария Грюнваль открыла подарок Цацики и достала пару черных прозрачных стрингов, папа не обрадовался. Он в ужасе уставился на трусы. Цацики тоже. Мама Марии Грюнваль в кои-то веки промолчала. У нее перехватило дыхание, а на щеках расцвели красные розы.

— О, спасибо, какие красивые, — немного замявшись, ответила Мария Грюнваль. Она подняла трусы повыше, чтобы все их увидели, а потом надела прямо поверх брюк и, как модель, прошлась по гостиной.

Мальчишки взвыли от смеха.

— Извращенец! — закричал Виктор.

— Цацики — озабоченный, — проревел Хасан, хлопая себя по коленям.

Сара смутилась, но остальные девчонки истерично хохотали. Цацики же было не до смеха. Он покраснел не меньше, чем родители Марии Грюнваль, и мечтал, чтобы черные стринги провалились в люк, под пол вместе с самой Марией Грюнваль и исчезли навсегда. К сожалению, такие люки в современных квартирах — редкость.

И Мария Грюнваль продолжала, виляя задом, расхаживать по гостиной.

— Это не я, это Мортен, — попытался объяснить Цацики. Но на фоне хохота, воя и свиста его голос никто не услышал. Он убьет Мортена Вонючую Крысу, когда придет домой. Точно убьет.

— Ну всё, давай-ка это снимем, — спустя вечность сказала мама Марии Грюнваль и с отвращением взглянула на Цацики.

— Об этой мерзости я позабочусь сама, — добавила она и, зажав трусы между указательным и большим пальцем, решительно вышла из комнаты.

Ревность

Дело пошло веселее, когда Мария Грюнваль снова заперла родителей в кухне. Оставались еще и попкорн, и чипсы, и, к счастью, полно лимонада, потому что от танцев ужасно хотелось пить.

Цацики, Виктор и Хесус танцевали со всеми девчонками. Пер Хаммар — нет. Медленные танцы он танцевал только с Элин. Перу Хаммару вообще нравились только медленные танцы. Сара же не хотела танцевать медленные танцы с Цацики. Хотела только буги.

— Только ты знаешь, как танцевать буги, — сказала она Цацики.

Но больше всего Сара хотела смотреть «Айвенго» с мальчишками, которые не танцевали. Цацики видел, что она сидит с Юханом, близко придвинувшись к нему. Чересчур близко. Цацики это не очень-то нравилось. Особенно когда Сара притворялась, что боится, и пряталась за спину Юхана, хотя Цацики знал, что на самом деле ей ни капельки не страшно. Они раза три смотрели «Айвенго» дома у Пера Хаммара, и тогда ей страшно не было.

Как Цацики ни старался, Сара вообще не обращала на него внимания. Она просто смотрела свой глупый фильм, все ближе и ближе придвигаясь к Юхану, который, казалось, был ничуть не против.