Сказочные повести (сборник) - Прокофьева Софья Леонидовна. Страница 27
– А я вас не боюсь, – тихо сказала Катя, хотя на самом деле ей было ужас как страшно.
– Алёшка – мой! Он мне самой нужен, понимаешь? – продолжала госпожа Жадность. – А тебе он совсем ни к чему. Посмотри, сколько хороших ребят у вас в классе. Они все благородные, добрые. Да что там в классе – на каждом заборе всегда найдётся пара хороших, смелых мальчишек. Зачем тебе Алёшка? Он плохой, жадный.
– Он не плохой. Его бабушка избаловала, – еле слышно прошептала Катя.
– Нет, плохой. Я его лучше знаю! – ухмыльнулась госпожа Жадность, тяжело подползая поближе к Кате. – Только не смотри на меня своими ясными глазами. Слышишь? У меня от этого заболит голова.
Катя послушно опустила глаза и стала смотреть на пыльный пол чердака.
– Дай честное слово, что больше не будешь дружить с моим Алёшкой! Поклянись, что ты больше не будешь с ним разговаривать и вместе учить уроки!
Катя попятилась и заморгала глазами.
– За это я награжу тебя! – проговорила госпожа Жадность. – Ты будешь самой богатой девочкой на свете. У тебя будут самые красивые платья. И банты всех цветов радуги. Все твои подружки лопнут от зависти.
– А я не хочу, чтобы они лопнули, – прошептала Катя.
– Я ничего для тебя не пожалею!
Госпожа Жадность щёлкнула пальцами.
В ту же минуту в воздухе вокруг Кати что-то заблестело. Она почувствовала, как что-то холодное и тяжёлое пригибает её голову книзу.
Катя посмотрела в тусклое, расколотое зеркало – на голове у неё была корона.
Катя сняла корону. Она была вся золотая, а прозрачные камни на ней блестели так, что глазам больно. Катя повертела корону в руках, не зная, куда её девать.
– Теперь надень это ожерелье! – с торжеством прошипела госпожа Жадность. Она протянула свою длинную руку. На её кривом пальце болталось сверкающее ожерелье. – Только обещай, что ты никогда ни слова не скажешь моему Алёшке!
– Нет, скажу! И дружить с ним буду! – Голос Кати неожиданно зазвенел. – А когда мы подрастём, мы, может, ещё поженимся. Вот! Забирайте вашу корону, она мне не нужна нисколечко! Её лучше в музей отнести. И бусы ваши возьмите. А я с Алёшей…
– Ах ты, маленькая негодяйка! Тогда ты погибнешь! – завизжала госпожа Жадность, хватая Катю своей огромной рукой. – Я не отдам тебе мальчишку. Он – мой, мой!
– Помогите! – отчаянно закричала Катя, изо всех сил стараясь вырваться. Но рука госпожи Жадности была холодной и твёрдой, как камень. – Алёша! Алёша!.. Ой!..
Глава одиннадцатая, и последняя
ИЗ НЕЁ ТЫ УЗНАЕШЬ, ЧЕМ КОНЧИЛАСЬ ВСЯ ЭТА УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
На улице вовсю хлестал дождь.
Алёшка, перескакивая через лужи, полные пузырей, добежал до старого дуба. Под ним был кружок сухой земли, а на скамейке всего несколько тёмных мокрых пятнышек. Алёша перевёл дух.
А может, и хорошо, что такой ливень. Во дворе пусто – ни души. Самое милое дело копать клад в такую погоду.
Небо разорвала яркая молния, похожая на серебряное дерево. Сразу вслед за ней обрушился гром, похожий на грохот камней. Всё вокруг потемнело. В некоторых окнах зажглись разноцветные люстры.
Алёшка прижался к дубу. Дуб был сухой, корявый и, как показалось Алёшке, добрый.
Так, интересно, а чем копать? Не руками же! В тот же миг Алёшка увидел большую лопату с гладкой, словно отполированной, длинной ручкой. Она стояла под дубом. Просто удивительно, как он её сразу не заметил! Алёшка вонзил лопату в землю между корнями. Надо быстрей, пока никто не видит! Во все стороны полетели комья земли и кучки тощей городской травы.
«Буду копать, пока не найду, – подумал Алёшка, изо всех сил налегая на лопату. – Пусть всё тут перекопаю».
И вдруг лопата звякнула, наткнувшись на что-то твёрдое. Алёшка опустился на колени, стал дрожащими руками выкидывать землю из ямы.
Показалась деревянная крышка, обитая по углам медью. Алёшка поднатужился и вытащил из ямы старинный сундучок. Подгнил, конечно, но так и должно быть. Он, может, сто лет пролежал в земле, а то и тысячу. Это уже вряд ли, но всё равно, сразу видно: старинный сундучок, настоящий разбойничий. Того и гляди, развалится на мелкие дощечки, до того старинный!
Алёшка попробовал открыть сундучок – заперт. Сердце Алёшки билось так, будто хотело вдребезги разнести рёбра. Он сунул ключ в замочную скважину. Крышка откинулась с неожиданным музыкальным звоном.
Алёшка приоткрыл сундучок – оттуда брызнул золотистый свет. Сундучок был полон старинных монет, больших и маленьких.
Неожиданно по небу полоснула молния. Алёшке показалось, что она целится прямо в него. Он испуганно сжался.
«Чего я боюсь, в самом деле! Я не вор какой-нибудь: своё копаю. Мне тётка Жадность подсказала, где клад зарыт. Она – добрая… для меня, – подумал Алёшка и почему-то вспомнил Катю. А, не до неё сейчас!»
Главное, сундучок на чердак перетащить. Пусть его там госпожа Жадность стережёт. Она к нему никого не подпустит.
Алешка попробовал приподнять сундучок, и тут же из щелей посыпались монеты, мешаясь с мокрой землёй.
Алёшка торопливо сгрёб монеты, прямо вместе с комьями земли и травой, сунул в карман.
Где-то грохнула входная дверь. Алёшка испуганно оглянулся, навалился животом на сундучок, закрывая его.
Мимо прошёл сердитый старикашка. В одной руке – палка, в другой – раскрытый зонт. На носу тёмные очки. И зачем ему очки в такой дождь?
Старичок ткнул палкой в яму и сказал недовольным голосом:
– Не понимаю, зачем это роют во дворе такие глубокие ямы? Надо пожаловаться…
Старичок, разбрызгивая палкой воду, прошёл мимо, обходя лужи.
«Куда же спрятать сундук? – в растерянности подумал Алёшка. – Если я его на чердак понесу, развалится по дороге – то уж точно! Что же придумать? Делать нечего, придётся, видно, мой сундучок до поры до времени опять под дубом закопать. А что? Потом приду как-нибудь ночью, когда луны не будет. С мешком, с фонариком…»
Алёшка с нежностью погладил крышку сундучка. Потом тяжело вздохнул и опустил его обратно, на дно ямы. Кинул первую лопату земли, вторую. Нет, надо закопать как следует. Разровнял над ним землю. Потом лопатой поддел кусок дёрна, положил сверху. Теперь никто не догадается, какое тут богатство спрятано.
Сполоснул в луже лопату и снова прислонил её к дубу, как стояла.
Дождь лил не переставая. Алёшка стоял под дубом, и на него падали тяжёлые редкие капли с листьев.
Ему стало вдруг тоскливо и холодно. Куртка на плечах промокла насквозь. Как-то пусто на душе, будто ничего и не случилось и вовсе он не откопал клад. И вообще…
Тут Алёшка вспомнил о госпоже Жадности и помрачнел ещё больше.
– Надо было мне всё-таки с Катькой пойти, – пробормотал он. – Зря я её одну отпустил. Девчонка всё-таки. Испугается ещё с непривычки…
Алёшка стал неохотно подниматься по лестнице, волоча ноги.
На третьем этаже, около батареи, сидела глиняная кошка Мурка. Она пристально посмотрела на Алёшку круглыми пустыми глазами.
Алёшка прошёл мимо неё и услышал, как она тяжело затопала по ступенькам вслед за ним.
На пятом этаже сидели три кошки-копилки. Они проводили Алёшку подозрительным взглядом и тоже запрыгали вслед за ним по ступенькам.
На шестом этаже восемь кошек-копилок преградили ему путь. Алёшка перешагнул через них и подошёл к лестнице, ведущей на чердак. И тут он увидел, что на каждой ступеньке сидит не меньше десяти кошек.
Они сидели рядами и угрюмо, недобро смотрели на Алёшку.
Мальчик потоптался на месте, не зная, куда ему поставить ногу.
– Да что вы, с ума посходили, что ли! – сказал он. – А ну пропустите!
– А Катя уже домой пошла… Она уже чай пьёт… Она уже спать легла… – наперебой замяукали кошки-копилки.
– Ну и ладно, – пробормотал Алёшка. – И я пойду полежу. Устал что-то. Не привык я ещё клады откапывать.