Кусатель ворон - Веркин Эдуард. Страница 25
Где она раньше была, когда ейного дружка с крыши вызволяли?
– А там Гаджиев в поле лежит, – сказала Снежана.
Почему-то скверные новости мне всегда Снежана сообщает. Или Иустинья. Интересная закономерность. Снежана – как валькирия, поющая песнь мертвых. С Иустиньей тоже все понятно, тоже валькирия.
Однако Суздаль нанес мощный удар. Вроде городок маленький, а какая энергетика!
– Где лежит? – спросил я хладнокровно.
– Там, вон у пруда.
– И что с ним? – поинтересовался я.
– Не знаю. Лежит, стонет. Крови вроде не видно…
Хоть это утешает. Крови не видно. Интересно, а если бы настоящих талантов набрали, они бы тоже так себя вели?
Тег «Но пасаран». Пожалуй.
Глава 10
Гибель Нортумберлендского полка
Не люблю я детские дома. Их никто, наверное, не любит, ну, разве что какие-нибудь энергетические вампиры. Впрочем, этот был, кстати, вполне себе ничего, комнаты двухместные, спортзал, театральный зал, везде телевизоры и пахнет вкусно. Нас провели по всему зданию, показали музей с достижениями воспитанников, покормили в столовой и оставили отдыхать в холле – в больших кожаных креслах.
Мне отдыхать совсем не хотелось, и вообще, я чувствовал себя почему-то виноватым, посидел немного и отправился в автобус. Надо было выдать полторы тысячи знаков про наше путешествие и добродетельные приключения. После Суздаля это было нелегко. Батарея села почти до половины, пришлось экономить энергию и печатать быстро.
«Утро началось необычно, но закономерно. Рейд «Добрые сердца Золотого кольца» успешно продолжался. Проезжая мимо деревни Клюевки, чемпион района по боксу Листвянко увидел, как в озере тонет престарелая пенсионерка. Листвянко не растерялся, дернул стоп-кран, и после того, как автобус замедлился, выскочил на улицу. Пенсионерка громко взывала о помощи, и, не теряя времени, Листвянко кинулся в озеро. Он стремительно переплыл озеро и стал спасать пожилую женщину. Это было непросто, так как женщина оказалась довольно тучной и оказывала сопротивление. Но не зря Листвянко с десяти лет состоял в обществе добровольного спасения на водах – он знал, что делать. Он собрал всю силу в кулак, и этим кулаком обрушился на…»
– Виктор!
Не люблю, когда меня отвлекают от творческого процесса. Я с неудовольствием сложил экран, и это была, конечно же, она, нет, не Александра, и даже не Снежана, а как раз Лаура Петровна. Стояла со смирением в фигуре, мне это понравилось.
– Виктор, у нас, кажется, проблемы, – возвестила прекрасная Лаура, она же Беатриче, сдохни, Петрарка, сдохни.
– Павла покусали шиншиллы в зоологическом уголке?
– Все шутишь?
– Не покусали?
– Я к тебе с серьезным делом, – сказала Лаура Петровна с озабоченностью.
– Не переживайте, Лаура Петровна, я обещал хранить нашу тайну…
– Я не об этом, – смутилась Лаура Петровна.
– Я слушаю.
А что мне еще оставалось?
– Оказывается, у нас сегодня концерт, – сказала Лаура Петровна.
– Ну да, концерт, – кивнул я. – В программе так и написано – концерт. Дарим детишкам подарки, они нам читают со сцены стихи. Трогательная фотография в диафрагму…
– Да-да, все так оно и есть, – перебила меня Лаура Петровна. – Только я сейчас выяснила, что мы тоже должны поучаствовать в концерте.
– Да?
Я сделал вид, что удивился.
– Да. Александра собирается играть на волынке…
– Ну и прекрасно, – сказал я. – Она здорово играет, между прочим. Лауреат и дипломант, талантище.
– Но этого мало!
– Вы тоже хотите участвовать? Думаете спеть?
– Я? Но я не умею…
Лаура Петровна засмущалась.
– Мне кажется, вы себя недооцениваете, – сказал я. – Девятое января, пиццерия «Карамболь», именины главы района…
Лаура Петровна уже зарделась.
– Как сейчас помню, вы очень хорошо тогда пели. Про тигров, про остров Пасхи, про фруктовое изобилие. Как это там… Банан тот совсем…
– Виктор, мы в детском учреждении, – с укоризной перебила Лаура Петровна. – И потом я как-то…
– Ну, не знаю тогда, – пожал я плечами. – Если уж вы петь не хотите – на кого тогда надеяться? А между тем у вас чудное колоратурное сопрано.
– Правда?
Я кивнул.
– Но ведь я… – нахмурилась Лаура Петровна. – Это серьезное дело. И потом, петь должны сами ребята…
– Не сомневаюсь. Ребята. Петь. А они даже разговаривать прилично не умеют. Или Паша тоже поет?
– Нет…
– Конфуз, – сказал я. – Сумерки богов. Прощай-прощай, Тюрингия…
– Бенгарт! – рассердилась Лаура Петровна. – Изъясняйся по-человечески, ты не у себя в Интернете!
– Яволь, кнедиге фрау, как прикажете. Значит, так…
Я почесал голову.
– Кто у нас вообще по части культуры проходит? Вы должны знать, вы же список составляли.
– Пятахин. Гаджиев, все, кажется…
– Жохова на арфе играет, – напомнил я.
– Что?
– Нет, ничего. Значит, Пятахин и Гаджиев.
Я достал телефон, позвонил, велел Пятахину явиться. Через минуту явился, карманы набиты хлебом, в руках резиновый жираф, украл.
– Ну, чего надо? – спросил Пятахин грубо, точно не поэт вовсе, даже Лауры Петровны не постеснялся.
– Вот он…
Я ткнул пальцем в рыхлую грудь Пятахина.
– Вот он у вас заявлен как поэт. Как поэт, заметьте, а не как сын главы Департамента культуры. Ты прочитать что-нибудь можешь, Бродский?
– Могу, – самонадеянно ответил Пятахин. – Я тут как раз «Апрельский пал»…
Я приложил палец к губам, Пятахин послушно замолчал.
– Лаура Петровна, вы лучше скажите, что у нас в автобусе ящур, – посоветовал я. – Лучше уж ящур, чем «Апрельский пал», поверьте мне как специалисту…
– Виктор!
– Я не понял, чего мне делать-то надо? – тупо спросил Пятахин.
– Стихи прочитать, – ответил я. – Всего и делов-то. Ты же поэт.
– Я?
Он восхитителен.
– Ну не я же. Ты поэт, а поэты иногда читают стихи.
Пятахин покраснел.
– Мне никто не сказал, что надо будет стихи… Я думал, что надо не стихи…
Пятахин поискал поддержки у Лауры Петровны, но не нашел.
– Я думал…
– Пятахин, у тебя же мама глава Департамента культуры? – напомнил я.
– Ну, да…
– У вас книги дома какие-нибудь есть?
– Есть. «Природа целительства», «Ванга», «Порфирий Иванов и его учение»…
– Ящур, – повторил я. – Или чесотка. Чесотка, кстати, надежнее.
– А если… – Лаура Петровна перешла на шепот. – Если Скопин узнает…
– Не узнает, – заверил я.
Лаура Петровна приободрилась.
– Ну, а если, конечно, узнает, то все. Трындец. Вам, администрации вашей, и вообще… Дело на контроле у губернатора.
Я произвел рукой круговое движение.
– Сейчас не те времена, – сказал я. – Сейчас власть слушает народ. А где тут у вас народ?
Я посмотрел на Пятахина.
– Вот это – народ?! – я снова в него ткнул, побольнее. – Понабрали блатных…
– И что же делать?! – пискнула Лаура Петровна и поднялась на цыпочки даже.
Я скромно потупился.
– Не знаю, не знаю…
– Может, он классику какую почитает? – спросила Лаура Петровна. – Или из современных? Ты же мастак – скачай чего-нибудь из Интернета по-быстрому, а Влас разучит.
– Влас разучит? – я поглядел на Пятахина.
– Не успею.
– А если он с бумажки прочитает?
– Приехали спонсоры, – я кивнул на припаркованные внедорожники, недешевые, кстати. – Судя по номерам, московские. Серьезное мероприятие, столичная элита собралась, благотворительствовать изволят. А вы что думаете, Лаура Петровна, что столичная элита – это валенки? Это приличные, интеллигентные люди, они Бродского от уродского уж как-нибудь отличат. С бумажки…
Пятахин принялся смотреть в сторону. Лаура Петровна волновалась.
– Ну, я не знаю тогда… – она постучала по креслу. – Не знаю… Я их предупреждала! Витя! Ты же должен как-то… В конце концов, ты тоже заинтересован!
Уставилась на меня.