Маленький, да удаленький - Сирге Рудольф. Страница 11

Когда наконец Калью и Хенн услышали его визг и прибежали, дело зашло так далеко, что Фомка уже выл: на глазах выступили слезы, пасть была в крови.

— Ах ты бедный пес! — воскликнул Хенн и ухватился за проволоку, чтобы вызволить Фомку.

Но Фомка от злости и боли уже настолько очумел, что не выдержал нового приступа боли, причиняемой теперь уже Хенном, и вцепился ему зубами в руку.

— Возьми куртку и накинь на него! — велел Хенн другу.

Калью так и сделал.

Ребята действовали уже вдвоем; Калью удерживал накрытого курткой Фомку, а Хенн взял в руки нож. Он вырезал клоки шерсти вместе с проволокой в тех местах, где она сильно запуталась и расцарапала кожу. С большим трудом удалось мальчикам выпутать Фомку из этой кучи. Пес так устал, что спокойно позволил отнести себя в сторону. Кожа на боках во многих местах была разодрана в кровь, шерсть спутана и всклокочена.

— Что же нам с тобой делать, горе ты наше маленькое? — приговаривал Хенн, гладя и лаская его и чуть не плача от жалости. Слезы готовы были вот-вот брызнуть у него из глаз.

— Придется окуней в реке оставить — пусть себе плавают, а Фомку надо домой отнести, больше делать нечего, — решил Калью.

Возможно, Хенн взял бы Фомку на руки и зашагал бы с ним к дому, но Фомка сам пресек это намерение. Придя в себя и отдохнув на руках у Хенна, Фомка с визгом спрыгнул на траву и тут же стал старательно зализывать раны. Немного погодя он промчался мимо мальчишек, описав красивый круг, чтобы подсушиться — ведь он еще так и не обсох как следует. Так что пробежку пришлось продолжить. Но бегал он теперь осторожно, маленькими кругами, на ровной поляне. Уши у него были прижаты, а глаза виновато опущены, словно он испытывал неловкость перед мальчишками за свою проделку. Обежав пару кругов, он с ликующим лаем вернулся к ребятам и уселся под ивовым кустом на солнышке. И опять стал деловито лизать раны и приглаживать шерсть.

Все это было по-своему смешно, но вместе с тем и грустно. Наблюдавшие за Фомкой ребята то вздыхали, то смеялись. Наконец Калью довольно произнес:

— Ничего, Фомка будет лечить себя сам. Говорят, язык у собаки заместо пластыря А мы давай-ка половим еще окуней.

Но окуни не хотели больше ловиться. Ребята были слишком возбуждены, чтобы набраться терпения и ждать, пока рыба хорошенько заглотит червяка. То и дело они выдергивали из воды пустой крючок и упускали рыбу. Немного погодя Хенн сказал:

— Это мы виноваты. Не следовало брать Фомку с собой. А уж если взяли, то надо было смотреть за ним… Мы же в горячке про него забыли. Так нельзя делать… Он ведь еще молодой и глупый…

— Да, — согласился Калью. — Как легко мог бы Фомка сегодня погибнуть.

Представив себе это, оба юных рыбака вздрогнули. Они уже успели полюбить Фомку и как друга, и как товарища по играм. Только теперь, пережив злополучное приключение и спасая Фомку, они по-настоящему осознали, насколько дорога им эта дружба.

Перед вечером, когда ребята направились домой, Фомка спокойно бежал за ними, то и дело обнюхивая мешок с рыбой. Резвиться ему не хотелось, хотя шерстка и была тщательно приглажена и все раны заклеены «язычным пластырем». И для него сегодняшних происшествий оказалось слишком много…

Когда встретившийся им возле школы дядя Хенна, охотник, выслушал рассказ про Фомкины злоключения и осмотрел его раны, он со знанием дела разъяснил мальчикам:

— Между прочим, ребята, хорошо, что это случилось неподалеку от вас… Зато теперь он будет умнее и не станет сломя голову бросаться в любой мусор… Колючая проволока для собак, особенно для тех, у которых длинная шерсть, весьма опасная ловушка… Я в колючей проволоке потерял двух отличных охотничьих собак… Идя по следу в незнакомом месте, собака может, к несчастью, наткнуться на колючую проволоку да там и застрять. Останки одной своей собаки я нашел лишь через несколько лет в куче проволоки. А другую и по сей день не отыскал… Наверняка и та вот так же застряла. Раньше, бывало, эти колючие обрывки вокруг каждого пастбища валялись…

— Не дай бог, чтобы и наш Фомка… — ужаснулись дети.

— У Фомки шерсть короткая, он может пораниться, а в проволоке не запутается, — успокоил их дядя.

Но дети тем не менее решили больше не брать Фомку в слишком дальние путешествия и не отпускать одного в незнакомом месте.

Фомка же этого поучительного разговора как будто и не слышал. Он сидел у порога и втихомолку зализывал свои раны. Главное, чтоб старые раны быстрее зажили! А с новыми посмотрим.

ФОМКА ДЕМОНСТРИРУЕТ СВОИ СПОСОБНОСТИ

Хенну не давали покоя дядины слова о том, что собака по приказу должна приносить в зубах живыми даже цыплят. Хорошо, но какую же команду надо давать?

Дома у них в ту пору вывелись поздние цыплята, которые к осени могли бы вырасти в молодых курочек, если за ними как следует ухаживать. Дети оберегали и подкармливали их. Фомка частенько наблюдал, как ребята хлопотали возле желтых комочков. Положив голову на передние лапы, смотрел и помахивал хвостом. Словно хотел сказать: ладно уж, повозитесь с ними, ведь они еще крохотные…

В одно дождливое утро Хенн увидел Фомку под навесом. Тот сидел съежившись. От дождевых брызг собачья шерсть словно покрылась изморосью.

— Ты почему в будке не спишь? — строго спросил он Фомку.

Пес лишь поднял в ответ одно ухо и с усмешкой посмотрел в сторону конуры. Хенн подумал, что, наверное, крыша стала протекать, и потому Фомка не решается ночевать там. Но, засунув руку внутрь, обнаружил укрывшуюся там квочку со всеми десятью цыплятами…

Фомку, разумеется, за это похвалили: ласкали и гладили по голове. Точно так же, как и в прошлый раз, когда он из налитого в миску супа вылакал только жижу, а крупу оставил. Это была необычная для него уступчивость и доброжелательность по отношению к цыплятам. Пес словно хотел показать, что он со своей стороны делает все, чтобы цыплятам было хорошо. Пусть и дети проявляют побольше заботы, и тогда из цыплят к осени вырастут куры…

Похоже, Фомка был сообразительный пес, сообразительный и услужливый. А как все-таки научить толковую услужливую собаку приносить цыпленка живым и невредимым — никто не знал. Хенн и Калью рассуждали об этом между собой, советовались с дядей. Но даже дядя не знал, как этому делу обучить собаку. Он только добавил, что хорошая собака сама должна додуматься…

Да, наверняка бы Хенн счел эти дядины слова пустыми, если бы в одно утро…

Итак, в одно воскресное утро, когда весь школьный люд спал дольше обычного, куры, которые обычно встают спозаранок, уже усердно копошились во дворе. Прождав понапрасну, когда же им дадут корм, наседка с выводком нашла лазейку под воротами и повела все свое молодое семейство к пруду попить водицы и поклевать зеленой травки.

Возле пруда на поляне густо разрослись ивы, где проходила лисья тропа от норы в сторону деревни. Случилось так, что в то утро старая лиса возвращалась с охоты не солоно хлебавши. Ей не посчастливилось поймать ни утку, ни курицу. И тут уж она не упустила возможности: схватила одного цыпленка и бросилась с ним в кусты. Но лиса не была бы лисой, если бы при виде совершенно беззащитного семейства удовольствовалась лишь одним цыпленком. Она отнесла первую жертву в сторонку и, не обращая внимания на кудахтанье курицы, стала подкрадываться к другому цыпленку. Таким образом ей удалось утащить пять глупых несмышленышей. Но тут появился Фомка и с громким лаем бросился на воровку. Лисица не испугается небольшой собаки, она будет сопротивляться. Но Фомкина воинственность и острые зубы вынудили ее тут же отступить. Нагнал на нее страху Фомка и своим истошным лаем. Это могло привлечь внимание людей и заставило ее бросить добычу. Сопровождаемая громким кудахтаньем, раскатистым Фомкиным голосом и жалобным писком цыплят, рыжая плутовка стряхнула с себя собаку и юркнула в кусты. Она хотела подобрать уже задушенных цыплят. Но Фомка пристал, как репей. И лиса поневоле была вынуждена оставить пару еще живых цыплят, что лежали поближе к пруду.