Мужество - Тушкан Георгий Павлович. Страница 2

— Гномик, — сказал Егор, — стань спиной к стволу, а лицом к концу ветки.

Гномик повернулся. Егор поднялся к нему, попробовал, хорошо ли завязан вокруг талии Гномика конец верёвки, и собрал па руку свободную часть верёвки. Вторым концом Егор привязал себя к дереву. Гномик внимательно смотрел на Егора непонимающими глазами.

— Садиться на ветку верхом и лезть? — спросил он.

— Гномик, только ты можешь спасти нас: ты самый лёгкий, — серьёзно сказал Егор. — Хорошо?

— Хорошо, — взволнованно ответил Гномик.

— От твоей ловкости зависит наше спасение. Ты привязан, и, если сорвёшься, то не упадёшь: я удержу. Веришь мне?

— Верю!

— Я крикну: «Раз, два, три», — и ты раскинь обе руки и быстро иди по ветке; спрыгнешь на ту площадку. Только иди быстро, чтобы ветка не успела прогнуться. Ну, значит, раз, два, три, — беги же, беги!

Гномик взглянул широко раскрытыми глазами в глаза Егору. Смотрел, не мигая.

— Боишься? — шепнул Егор.

Гномик повернулся к ветке лицом, держась руками за ствол позади.

— Беги, — крикнул Егор, — беги!

И Гномик, раскинув руки в стороны, стремительно пошёл по ветке сосны. Вот он достиг середины. Ветка вздрагивала. Гномик замедлил движение, остановился на секунду, взмахнул руками и пошатнулся.

— Беги же, беги! — кричал Егор.

Гномик, балансируя руками, снова двинулся вперёд. Конец ветки подогнулся, и он упал прямо на площадку, наверху.

— Есть! — радостно закричал Гномик, вскакивая на ноги. — Влез!

Гномик сделал всё, как сказал ему Егор. Первой верёвкой он привязал ветку, по которой шёл к ближней из двух сосен, что росли на площадке. Конец второй верёвки привязал к стволу той же сосны, на метр выше первой верёвки. Таким образом, получился мостик и перила, за которые можпо было держаться.

Егор, придерживаясь рукой за верёвку, натянутую на уровне головы, легко и просто прошёл на площадку по ветке. Гномик бурно обнял его.

— Ты лазишь, как охотник, — сказал Егор, гордясь своим младшим товарищем.

Конец третьей верёвки Егор спустил вниз. Барса и вещи они с Гномиком легко втащили к себе верёвкой. А мальчики один за другим поднялись на дерево и оттуда перебрались на верхнюю площадку.

Вершина встала перед ними голой серой скалой, совершенно отвесной. Лишь в одном месте было покатое место — каменный жёлоб, заполненный камнями.

Эти сто метров по каменной осыпи оказались самыми трудными. Ребята лезли по камням вверх, а камни сползали под ними к обрыву. Нельзя было спешить, чтобы не вызвать каменной осыпи, нельзя было лежать пластом, чтобы не соскользнуть вниз вместе с камнями, медленно ползшими под их тяжестью. Очень мешал груз.

Но вот и вершина. Рюкзаки вмиг были брошены на камни. Ребята сразу заговорили, не слушая друг друга. Раздались весёлый смех и восклицания. Егор влез на огромный валун и осмотрел окрестности.

С вершины открывалась замечательная картина. Везде зеленели леса. Казалось, этим лесам конца-края нет. А среди лесов то здесь, то там величественно поднимали к небу свои вершины отдельные горы и целые хребты. И тут же между ними причудливо извивались реки и блестели озёра.

— Ай, ай! — сокрушался Асан. — Нам надо было идти левее, вон на ту покатую гору, а мы влезли на хребет.

Но все были рады, что выбрались из опасного места, и никто не стал бранить Ромку, поведшего их по этому пути.

— Сейчас отдохнём около этого камня, — сказал Егор, — а через полчаса пойдём вниз, к лесу, и поищем место для ночёвки.

Егор спрыгнул с камня и повалился на реденькую жёлтую траву, упругую, как проволока. Рядом с ним не легли, а просто рухнули все остальные. Ребята прижались друг к другу, чтобы было теплее на этом высокогорном сквозняке.

Казалось, они только на мгновенье закрыли усталые веки, а проснулись утром. Каждый чувствовал биение сердца другого, будто у них билось одно сердце.

— Я вчера вёл себя, как дурак, — сказал Егор, глядя в небо и ни к кому не обращаясь. — У меня не хватило мужества сознаться, что мне страшно и что идти по этой дороге опасно и глупо. А надо было сознаться: мы бы во время повернули назад и нашли правильный путь. Из-за дурацкого молодечества мы чуть не угробились.

Он сел на траву, окинул лукавым взглядом всех ребят и тихо спросил:

— Странно: неужели никому не было страшно? Только мне одному?

Дружный смех был ему ответом. Мальчики наперебой рассказывали, как они трусили и как ни за что не хотели опозориться и сказать об этом.

Тогда же было решено, что лучше всего в своих ошибках сознаваться сразу и что на это тоже требуется мужество.