На 101 острове - Успенский Лев Васильевич. Страница 11

Бывает и так, что чужое слово оказывается просто неудобным для русского произношения и переделывается на другой лад. Около Пушкина, чуть ближе к Ленинграду, есть маленькая станция со странным именем Шушары. Не подумайте, однако, что это название дано в честь злой крысы Шушары из сказки «Золотой ключик» А. Н. Толстого. ^[3] Это то же самое финское слово «саари» — «остров», еще раз переделанное на русский лад. В XVII–XVIII веках место это и деревня именовались «Суо-Саари» или «Суй-Саари» — «Болотный остров»; так и сейчас именуется небольшой островок в Финском заливе.

Многие ленинградцы знают дачное место Парголово, но очень мало кто может догадаться, что, возможно, слово это есть измененное финское название «Перкеле-ярви», то есть «Чертово озеро».

Так обстоит дело с большим числом старых имен. Многие из них вполне понятны нам, но нет ни исторических указаний, ни даже легенд об их возникновении. Конечно, немыслимо установить, когда именно и кто первый назвал «Песками» район Суворовского проспекта; назвал его народ. Найти прямого автора названия здесь также невозможно, как определить, кто именно сочинил народную песню, пословицу или поговорку.

Однако среди городских имен мы встречаем и другую группу, прямо противоположного характера. Это названия, данные уже в более поздние времена и, так сказать, совершенно официально.

Можно подробно проследить историю главной улицы нашего города и довольно точно выяснить, что сначала она была просто длинной просекой среди окружающего дремучего леса и носила название «Главной перспективы». Потом получила такое же официальное название «Невской перспективы». И лишь позднее, в XIX веке, уже окончательно превратилась во всем нам знакомый «Невский проспект» или просто «Невский». Теперь же мы (и на это стоит обратить внимание) так свыклись со словом «Невский», что нужно некоторое усилие, чтобы понять, что слово это — прилагательное, образованное от существительного «Нева».

Про громадное большинство названий наших улиц можно точно сказать, кто, когда и почему их придумал.

Мы издавна привыкли всему окружающему нас, будь то природа или поселения, давать имена в память о великих событиях или людях, заслуживающих общую признательность, славу. Посмотрите на карту мира: какое множество островов, проливов, рек, гор, озер связано с такими воспоминаниями! Мыс Челюскина, мыс Дежнева, остров Баранова, острова Октябрьской Революции, пик Ленина — все это названия-памятники, данные либо в честь путников, открывших тот или иной уголок мира, либо в память о военных событиях и великих людях.

Точно так же и городам, улицам, площадям, даже отдельным домам чаще всего даются имена, связанные с драгоценными воспоминаниями народа. Ленинград с этой точки зрения является огромным музеем, собранием мемориальных памятных досок, в большинстве своем связанных с людьми и событиями, имеющими прямое отношение к самому городу. Однако все множество этих имен необходимо, прежде чем рассмотреть, разбить на две части: данные до Октября 1917 года и после него. Между теми и другими великая разница.

В дореволюционном Петербурге названием улиц и площадей ведало царское правительство. Оно ничуть не было заинтересовано увековечить память событий и действительно великих людей из народа, тех, кто любил свой народ и по-настоящему служил ему.

Едва ли не единственной областью государственной жизни, которая в глазах правительства еще как-то заслуживала прославления, было военное дело. Но, конечно, даже вспоминая славные даты военной истории, тогдашние градоправители мало думали о русском солдате. Эта история казалась им скорее цепью громких генеральских имен. Только они заслуживали увековечения, да и то имена не тех военачальников, которых знал и любил народ, а главным образом тех «вояк», которые звенели шпорами при дворе, помогали царю держать в повиновении простых русских людей.

Нужны были поистине необыкновенные заслуги, блестящая слава, чтобы полководец удостоился великой чести и какая-нибудь улица оказалась названной его именем.

Суворовский проспект на далеких от центра Песках; маленький Румянцевский сквер на Васильевском острове да Александро-Невская площадь и улица на далеком конце Старо-Невского проспекта — вот, пожалуй, и все, чем царское правительство почтило память трех славных русских воинов. Да и то Александр Невский вспоминался в этом названии не как замечательный полководец, а главным образом как «святой», в честь которого был построен богатый монастырь — лавра.

Значительно большее число улиц названо в память знаменитых сражений прошлого. Бородинская улица на Загородном напоминает «про день Бородина». Забалканский (ныне — Московский) проспект был назван в честь трудных кампаний русской армии, освобождавшей южных славян от турецкого владычества. Были в Петербурге улицы: Березинская, имя которой связано с бесславным концом Наполеоновской армии, Артурская, получившая название после героической, хотя и несчастной обороны Порт-Артура в японскую войну 1904–1905 годов.

В дореволюционном Петербурге было множество объектов, носивших царские имена: два Александровских проспекта и улица, Александровский мост, Александровская колонна… Имелись тут и бесконечные Николаевские: железная дорога и вокзал, улица (ныне — Марата), набережная Невы на Васильевском острове и мост (теперь — Лейтенанта Шмидта), военное училище и прочее, и прочее, и прочее…

Но то хоть были цари; а кто такие, спрашивается, были Плуталов, Шамшев или тот самый, насмешивший девочек, Бармалеев, в честь которых названы маленькие улочки Петроградской стороны и других районов города? Не знаем, не помним.

«Апраксин рынок» на Садовой вовсе не увековечивает память знаменитого флотоводца петровских времен, Федора Матвеевича Апраксина. В справочнике говорится: «Назван по фамилии владельца зданий графа Апраксина, получившего их в наследство от своей бабки, графини Разумовской».

Сохранившийся до нашего времени на левом берегу Невы Палевский проспект стал им только потому, что вдоль него были расположены участки некоего Кондратия Паля, богатого фабриканта и заводчика.

До сих пор в нашем городе есть бесчисленное множество улиц, улочек и переулочков, в названиях которых еще живет последний след людей никому не дорогих, никому не любопытных, ничем не примечательных, а только богатых.

Таковы улицы Крестовского острова — Белосельская, располагавшаяся на землях князей Белосельских-Белозерских, Эсперова. Таковы Горсткина улица у Сенного рынка, пригородные станции Ланская (были графы Ланские), Кушелевка, Левашово, Бернгардовка. Память обо всех этих людях давно уже стерлась, остались только названия, которые даже неинтересно и расшифровывать.

На Охте, уже на окраине города, есть речка, название которой звучит совершенно неожиданно. Это речка Оккервиль. Спросите у десяти своих друзей, в какой стране такая речка может течь, и они наверняка укажут вам на Англию или на Ирландию. «Собака Баскервилей», «Кентервильское привидение», «Оккервиль», — пахнет далеким Западом!

Надо произвести довольно сложные изыскания, чтобы обнаружить, что в XVIII веке возле этой речки имелась мыза, принадлежавшая полковнику шведской армии, господину Оккервилю. Кости его внуков давно уже истлели в земле, а имя «Оккервиль» все еще звучит среди жителей Охты.

В данном случае оно даже не изменилось, не превратилось, как фамилии Холлидэя в Голодай и Дункана в Дунькин переулок.

Улицы, названные именами великих русских художников, поэтов, музыкантов, попадались столетие назад редко, совсем редко. До 1917 года в Петрограде были улица Глинки, улица Гоголя, улица Жуковского, Пушкинская улица (узенькая второразрядная уличка с еле заметным, похожим на куклу, памятником на ней), Лермонтовский проспект; на Выборгской стороне была улица знаменитого врача Боткина (так же, как больница «Боткинские бараки», за Московским вокзалом); набережная, названная в честь прославленного хирурга Пирогова. Но все это редкие исключения. Самая мысль об увековечении истории города и памяти его славных граждан в названиях проездов и площадей мало кого занимала.