Тёмный Эдем. Начало - Карман Патрик. Страница 12

— Как на свидании. И не забудь рассказать мне про свой страх. А я расскажу про свой.

Это было немного нечестно, потому что я знал о её страхе. Но я был всего лишь мастером аэрохоккея и фанатом старых видеоигр. Мне необходимо было получить какое-то преимущество.

Дверь за мной закрылась, и я пошёл по длинному коридору один. Чем дальше я продвигался, тем труднее становилось переставлять ноги, и к подвалу я вышел с таким чувством, что тащу на плечах горб.

Свет в подвале горел. Я не смог вспомнить, оставил ли его включённым. Заглянув за угол, я обнаружил, что не один.

Пока я отсутствовал, в подвал зашла миссис Горинг.

Я не смог сдержаться и невольно вскрикнул — тихо, но достаточно слышно, — и тут же подался назад, ударившись локтем о косяк. Руку пронзила электрическая боль.

Я стоял в полутёмном коридоре и потирал локоть, пытаясь собраться с мыслями… Напасть на повариху или нет? Может, прорваться к полке и ударить её банкой с кукурузой?

Через несколько секунд у меня появилось ощущение, что миссис Горинг меня выслеживает. В подвале стояла тишина, слишком подозрительная, и я представил, как она сжимает в руках бейсбольную биту или скалку, шаг за шагом приближаясь к туннелю.

Можно было бы убежать обратно, в форт Эдем, но что-то подсказывало мне, что это ещё хуже, чем получить по голове тупым деревянным орудием. Потом мысли немного прояснились, и я пришёл в себя. Может, никто ещё не знает, что я нахожусь тут и побывал в форте Эдеме? Я старался не оставлять никаких следов, а у миссис Горинг, возможно, проблемы со слухом.

Потом за углом снова послышалась какая-то возня, как будто кто-то загружал тележку банками и коробками. Я посмотрел на часы: 5:10. Я был наверху дольше, чем собирался. Уже начиналось утро, и миссис Горинг выбирала продукты, чтобы сделать завтрак. В конце концов, это её работа, но почему она не слышала, как я вскрикнул?

Я решил ещё раз заглянуть за угол, едва не каменея от страха, что меня вот-вот обнаружат. Да, она была там и занималась как раз тем, что я и предполагал: складывала в тележку муку для блинов, консервированные персики, банку ореховой пасты, пластиковую бутылку с сиропом. У меня потекли слюнки. Но увиденное меня успокоило — я понял, почему она меня не услышала. Миссис Горинг что-то напевала себе под нос, а в ушах её виднелись наушники. Дверь в коридор была слегка приоткрыта.

Я наблюдал за тем, как миссис Горинг поворачивается, толкая тележку, и переводит взгляд в моём направлении. Я осторожно шагнул назад и прижался к холодному бетону. Тележка поехала, расшатавшееся колесо громко скрипело. Миссис Горинг затолкала тележку на пандус, ведущий на кухню, и захлопнула за собой дверь, оставив меня внутри.

Я слушал, как тележка заезжает на кухню и как миссис Горинг топает наверху. При мысли о блинах в животе у меня заурчало, но, по крайней мере, меня не обнаружили, и я в безопасности.

Дверь оказалась не заперта, а просто закрыта. Я вернулся в бомбоубежище, сел на кровать и представил себе, что рядом со мной сидит Мариса. Потом достал ещё один батончик «Clif» и запил его водой из бутылки. Заглянув в рюкзак, я подумал, что лучше бы мне было взять что-нибудь ещё. От однообразной еды уже становилось как-то не по себе.

На меня быстро навалилась скука, но слушать диктофон я не хотел. На примере миссис Горинг я понял, что это не такое уж безопасное занятие. В том, чтобы погружаться в мир звуков, есть своя опасность, особенно если вокруг расхаживают чужаки. Если и слушать, то что-то действительно сто?ящее.

Но я мог записывать звуки и принялся фиксировать свой голос, рассказывая о произошедшем со мной. Потом я увидел на полке две книги в бумажных обложках. Вообще-то я не так уж люблю читать, мне больше нравится слушать. Особенно мне нравятся аудиодневники. Люди часто говорят, как важно всё записывать, но мне кажется, что важнее наговаривать. Я пробовал читать разные биографии, но большинство из них написаны очень скучно. Читать историю Мартина Лютера Кинга совершенно не интересно, но стоит послушать, как он говорил, и сразу же по голосу узнаешь, каким он был человеком. А ещё лучше слушать того, о ком никто не слышал. Больше всего мне нравится слушать, как о себе рассказывают самые обычные люди.

И всё же я скучал и потому хватался за любую возможность хотя бы немного развлечься, раз уж мне придётся какое-то время находиться тут, вдали от дома. Наверное, не стоило удивляться, когда я увидел «Жемчужину», но я почему-то удивился. Вторая книга называлась «Женщина в песках» [9] какого-то японского писателя, имя которого мне было незнакомо. Обе книги оказались потрёпанными, с пожелтевшими страницами, испещрёнными карандашными пометками.

Я прилёг на кровать и начал читать. Мне нравилось представлять, что Мариса читает ту же книгу, и я гадал, на какой странице она находится. Вдруг сейчас мы с ней читаем одни и те же слова? У нас бы тогда было кое-что общее, о чем можно поговорить.

Понемногу я начал клевать носом, а потом выключил свет и проспал несколько часов. В подвале было темно, как в гробнице, и время суток здесь не имело никакого значения.

Проснулся я неожиданно, от всполохов света перед глазами. Стена с мониторами вновь ожила — опять включился центральный экран. Я встал, повертел ручку яркости, и всё бомбоубежище залил рассеянный свет. Экран снова показывал главный зал, в котором сидели все мои бывшие спутники. Наручные часы показывали 9:00. Значит, я проспал четыре часа.

Мариса в одиночестве забилась в угол дивана и читала. Я снова подумал, на какой странице она сейчас находится. Кейт и Бен сидели на полу, скрестив ноги. Бен Дуган действительно выглядел не только живым, но и вполне здоровым, уверенным в себе парнем. На нём была футболка, которой я прежде не видел, с какой-то эмблемой. Я не слышал, о чем они говорили, но, похоже, Кейт что-то у него выпытывала. Мне показалось забавным, что Коннор, который с самого начала ни на шаг не отходил от Кейт, сейчас постоянно бросал на неё хмурые взгляды, сидя за столом и бесцельно вертя в руках книгу. Алекс тоже сидел за столом и рисовал в тетради.

Одна девушка отсутствовала, и, нажав клавишу с буквой Д, я увидел её в комнате, где на чёрной стене по трафарету были выведены цифры 2, 5 и 7.

Эйвери Вароун, девушка, сменившая несколько приёмных семей. Она смотрела прямо в камеру и ничего не говорила. Это прекрасно соответствовало тому, что я уже знал о ней. Я рискнул надеть наушники и выбрать на диктофоне запись одного из её сеансов.

Если ты не будешь со мной честной, ничего не изменится.

Я знаю.

Я понимаю, что ты боишься. На самом деле понимаю. Ты можешь рассказать хоть что-нибудь?

Вы всё равно мне не поможете.

Ну, заранее ничего обещать не могу. Но у меня же есть какой-никакой опыт. Я помогла многим людям. Мне кажется, я смогу помочь тебе, если ты мне доверишься.

Ага.

Просто подумай об этом, ладно? Первый шаг — это рассказать правду. Если мы не сделаем этот шаг, то застрянем.

Как скажете.

О чём Эйвери думает сейчас, сидя в странной комнате и глядя в камеру? Я понимал, что она меня не видит, но у неё было такое одновременно испуганное и отсутствующее выражение, как будто прямо перед её глазами в воздухе висит призрак. Довольно красивая девушка — длинные каштановые волосы и приятное лицо. Но в сочетании с её голосом на записи оно наводило на мысли о безнадёжности. Интересно, изменится ли лицо Эйвери, если её вылечат?

Вылечат, избавят от страха. Но страха перед чем или кем? На этот вопрос не было ответа.

Даже я не знал его, потому что за все сеансы она так и не призналась.

Я знал, что миссис Горинг обязательно повезёт в форт еду. Она умная женщина, и вполне логично, что она дождалась девяти утра, когда подростки окончательно проснулись и как следует проголодались. Я услышал, как по скату катится тележка, а потом дверь в подвал открылась.