Санька из Пряничного города (сборник) - Янгол Олеся. Страница 2

Теперь надо мебель найти. Стол, стулья, полочки всякие. Кто-то и вправду нашел колченогий стул на трех ножках. Несет, радуется.

– Во теперь какая у нас мебель есть! Самая настоящая!

И вновь сквозь «стену» пронес, и бровью не повел.

– Да ты что?! – кричит Санька, – что ты наделал?!

– Что, что – мебель в дом принес, – довольно потирает руки друг, – смотри какой стульчик, на нем даже сидеть можно.

Садиться и тут же падает под дружный смех товарищей.

– Я же объясняла, что тут стена, а дверь – здесь, сбоку. Ты что, не мог стул в дверь пронести? Ты же опять все окна побил!

– А я полочку нашла, и кастрюльку, – вскакивая на сцену, радостно воскликнула одна девочка.

– Ой, да вы… Да вы весь дом постоянно рушите, и не видите даже! – воздевая руки к небу кричит Санька, – я же объясняю – надо через дверь ходить, вот здесь, где веточки лежат. Неужели не понятно?!

Друзья стоят, недоуменно переглядываются. Как эту Саньку понять? Где она тут стены с окнами видит? И дверь какую-то выдумала.

– Ну, тебя, Санька, вечно ты все выдумываешь, – обижаются друзья.

Играть уже не хочется, да и домой пора. Совсем стемнело, и слышны голоса родителей.

– Ну и идите, – Санька тоже обиделась, – домой-то вы к себе через дверь пойдете, а тут значит все можно. Тут значит все не по-настоящему. Да у вас просто воображения нет, вот вы и не видите, какой мы настоящий дом построили.

Но все это она уже произносит в одиночестве. И лишь елка, выброшенная на второй день после Нового года, слышит ее и понимает. Ей-то тоже знакомо, что такое отсутствие воображения.

Как Санька заболела из солидарности

Освободили как-то Саньку от физкультуры. Двойку поставили за то, что форму дома забыла. Вот ходит она по пустынной школе, слоняется. С одной стороны – здорово, целых сорок пять минут ничего не делать. А с другой стороны скучно. Не любит Санька одиночества.

Подошла она к столовой, села на подоконник, втягивает носом аромат пирожков, время ускоряет. А оно, время, как назло не ускоряется. Эх, скорей бы уж урок закончился, скучно без друзей.

И тут подходит Димка Косточкин, ее одноклассник. Более того – однопарточник. Ну, потому что они за одной партой со второго класса сидят.

– А я, Санька, заболел, кажется. Голова вот болит, да и температура, наверное.

– Тебе, Димка в медпункт надо.

– Идем, Санька со мной, а то мне одному боязно как-то.

Саньке не сложно другу помочь.

Пришли в медпункт.

– Здравствуйте, Нина Степановна!

– Здравствуйте, ребятки! Что у вас случилось?

– Да вот, голова… температура, наверное.

Димка за голову держится, грустно так улыбается.

Засуетилась Нина Степановна, усадила ребят на кушетку, да по градуснику в подмышки поставила.

– Вы пока температуру меряйте, а я скоро приду.

И ушла.

– А чегой-то она мне градусник сунула? – удивляется Санька.

– Наверное, думает, что и ты заболела, – смеется Димка Косточкин.

– Мне болеть никак нельзя. Мы сегодня во дворе башню из снега строить будем.

– Эх, я бы вам тоже помог, да вот, сама видишь – болею.

Прибежала Нина Степановна.

– Ну, что ребятки? Давайте-ка температуру проверим.

Димка посерьезнел, погрустнел, за голову хватается. Болеет.

Нина Степановна на градусники взглянула по очереди, посерьезнела. Головой покачала, Санькин лоб пощупала.

– Собирайся-ка ты девочка домой, температура у тебя тридцать семь и восемь. А завтра врача на дом непременно. А ты, Косточкин, бегом на урок физкультуры. Еще пятнадцать минут до конца, успеешь и в форму переодеться и пару упражнений сделать.

Вот так-то!

Вышли ребята из медпункта. Димка Косточкин затылок почесал.

– Видать это мне показалось немножко, что голова болит. А тебе Санька, повезло, целую неделю в школу не ходить.

– Это мы еще посмотрим, Косточкин. Никто ж не знает, что у меня температура. И ты никому не скажешь! А вечером выходи, снежную башню строить.

Но вечером Санька не вышла. Не удалось температуру спрятать. Мама враз ее обнаружила. Теперь Саньке всю неделю из окна смотреть, как друзья снежную башню строят.

Вот тебе и солидарность.

Как Санька была Юлием Цезарем

Сидит Санька на уроке английского, скучает. Письменную работу выполнила, а заданный текст еще дома перевела. От скуки стала она шариковые ручки разбирать. Вытащила из одной стержень, смотрит, а чернила в нем скоро закончатся. Да так они чистенько заканчиваются, что любо-дорого смотреть. На трубочке ни пятнышка. И в другой ручке вот-вот закончатся. Вот Санька и решила чернила до конца исписать, чтобы у нее были трубочки. Зачем ей эти трубочки, она пока еще не решила, но то, что пригодятся, она знала точно. А чтобы еще интересней было, она соревнование устроила между ручками – которая быстрее испишется.

Вот сидит Санька, последнюю страничку в тетрадке двумя руками расписывает-размалевывает, да еще Димке Косточкину предлагает вторым судьей быть. Потому как у Димки Косточкина настоящие часы с секундомером. В общем, дел много, а еще надо вид делать, что Елену Юрьевну слушает.

А учительница посмотрела на Саньку подозрительно, и вдруг вызывает ее:

– А ну-ка, Санька, иди к доске.

Санька очнулась от своего важного занятия, к доске вышла, не поймет в чем дело.

– Бери в руку мел и напиши нам первую букву алфавита, – просит Елена Юрьевна, а сама хитро так прищуривается и на класс поглядывает.

Санька взяла в руки мел и старательно вывела на доске большущую буку A.

– Молодец Санька! А теперь возьми мел в левую руку и напиши тоже самое, – просит Елена Юрьевна, и еще хитрее улыбается.

Саньке не сложно, она и левой может. Написала рядышком вторую букву. Эта не так красиво вышла, но все же.

– А теперь, Санька, возьми по кусочку мела в каждую руку, и одновременно напиши две буквы A.

И тут, конечно весь класс засмеялся, потому как, хоть и не понятно, но смешно всем стало.

Санька тоже улыбается, пишет буквы, старается. И ничего тут сложного нет. Одновременно вывела две английские A. Стоит довольная, руки отряхивает.

– Выходит, ты у нас, Санька – Юлий Цезарь! Одновременно можешь несколько дел делать. Садись на место, но впредь, будь добра во время урока не отвлекайся на посторонние занятия.

Так Санька на целую неделю стала Юлием Цезарем. А на переменах ребята еще долго развлекались, даже соревнования устраивали, у кого лучше получится двумя руками одновременно буквы выписывать.

Санькина премьера

Как-то раз, среди урока, Саньку вызвала в коридор учительница музыки, Наталья Юрьевна.

– У нас сегодня торжественное прощание с десятыми классами, – ведя за руку Саньку, сказала она, – а ты у нас умеешь на пианино играть. Вот и сыграй для ребят. Вальс, или ещё что-нибудь.

Саньке не сложно. Тем более от урока освободили. Весь класс задачки по математике решает, а она будет сейчас концерт на весь актовый зал давать.

Санька поначалу решила экосез исполнить. Тот, что на этой неделе разучивала. Но в самый последний момент, перед выходом на сцену, передумала. Ну, скучно как-то грустную мелодию играть. Ведь у ребят такой праздник.

Но пока она шла к пианино, как назло ничего подходящего в голову не пришло. А грустный экосез просто таки упрямо решила не играть.

Ситуация, конечно из ряда вон – еще шаг и вот он, стул, и уже пора объявлять название произведения. И Санька, решив: – «Будь что будет», – зажмурив глаза, громким голосом произнесла:

– «Старый гном», симфоническая поэма, – и почему-то добавила, – в двух частях.

Раздались аплодисменты, а улыбающееся лицо Натальи Юрьевны, вдруг поникло, и почему-то побледнело.

Но Саньке уже нечего было терять, публика ждала.