Солнечный круг - Герчик Михаил Наумович. Страница 12

— Знаю! Я нахожусь в логове бесстрашных пиратов, заговорщиков и искателей приключений, командор!

«Бесстрашным искателям приключений» понравился мой ответ, и Витька восторженно завопил:

— Ага, что я вам говорил? Не такой уж он и серый…

Обидная для меня реплика явно не была предусмотрена церемониалом, и Ростик коротко ткнул командора кулаком в бок. Тот поперхнулся и закашлялся.

— Тимка, — Жекиным голосом сказала маска с оскаленными зубами и фосфоресцирующими кругами — дырками для глаз, — с тех пор, как ты появился у нас во дворе, мы все время следили за тобой. Ты не ябеда — никому не нажаловался, что мы тебе подстроили такую штуку с турником. Не жадина — делишься своими книгами и марками и не ешь на пляже из кулька. Не трус — не сбежал, когда случилась эта история с картошкой. Мы все — еще с пятого класса — члены тайной организации, которая называется «Вперед!». Хочешь ли ты быть членом этой организации?

— Хочу, — твердо ответил я. — Но название мне не нравится. Скучное.

— Правильно! — воскликнула Лера. — Я им все время твержу, что название скучное и никуда не годится, только разве они послушаются!

— Лерка, заткнись! — грозно рявкнул командор, раздосадованный тем, что мы так отозвались о названии, над которым он, наверно, не одну ночь ломал голову. — А то живо по шее заработаешь!

— А этого ты не хотел? — Под носом у отшатнувшегося Витьки вырос кукиш. — Я клятву давала? Давала! Значит, не имеешь никакого полного права…

Чувствуя, что вся церемония моего посвящения в «члены тайной организации» может оказаться под угрозой, командор капитулировал.

— А что ты предлагаешь?

— Не знаю, нужно подумать. Может, ответ на пароль? «Черная стрела». Ничего, а?

— Вот-вот… Я то же самое говорила! — подхватила Лера. — Такая книжка у Стивенсона есть, «Черная стрела». Я и пароль оттуда взяла…

— Замолчи, рыжая зараза! — Витька стукнул по столу и подул на кулак. — Поступило предложение переименовать тайную организацию «Вперед!» в «Черную стрелу». Кто за? Раз, два… пять. Кто против? Один я. По большинству голосов наша организация отныне называется «Черная стрела».

Не знаю, решались ли у пиратов и заговорщиков столь важные вопросы, как переименование организации, открытым голосованием, но, наверняка, такая демократия, как у нас, им и не снилась. Чтоб командор безропотно подчинился рядовым флибустьерам, для этого нужно было не только иметь широкую и покладистую натуру, но еще и глубоко уважать пионерские порядки.

— Повторяй за мной клятву. — Витька поднял сжатую в кулаке руку и торжественно произнес: — Вступая в тайную организацию «Впе…» Тьфу, ты… только путаницы наделали! Вступая в тайную организацию «Черная стрела», я клянусь быть смелым и справедливым, защищать своих товарищей, не подличать, бороться с ябедами и подлизами, любить свой двор и следить, чтоб в нем не заводились всякие гады. Клянусь хранить тайны «Черной стрелы» и беспрекословно подчиняться приказам командора. Если же я, как подлый предатель, нарушу эту клятву, пусть меня все презирают и никто даже руки не подаст. Все.

Я тоже произнес это «все». Лера тихонько прыснула, Витька молча погрозил ей кулаком.

Пока я говорил, Ростик достал из стола какую-то бумагу, почиркал в ней, а когда я кончил, вытащил булавку, подержал над свечой и старательно вытер копоть.

— Подпиши. Кровью.

Это был зашифрованный зигзагом текст клятвы, вместо слова «Вперед!» Ростик вписал: «Черная стрела». Выводя внизу свою фамилию, я еще подумал, что не мешало бы выбрать шифр посерьезнее, а то однажды у нас могут быть из-за этого серьезные неприятности, но вспомнил, как сегодня сам полдня бился над ним вместе с отцом, и успокоился. А собственно, чего опасаться? Что в ней плохого, в этой клятве?

Ростик подул на мою подпись и спрятал бумагу где-то в складках своего балахона. Витька хлопнул в ладоши. Лера н Казик натянули мне па лицо картонную маску с резинкой, на плечи набросили старую простыню. Я стал полноправным членом тайной организации «Черная стрела».

— Садитесь, — сказал Витька, — и давайте снимем эти балахоны. Душно, я уже весь вспотел. Ты можешь не снимать, — милостиво разрешил он мне, но я с удовольствием стащил с лица тесноватую маску: в подвале и так нечем было дышать. — Переходим ко второму вопросу. — Витька выхватил у Леры косынку и вытер лицо. — Об исключении из рядов организации Африкана-Таракана. Казик, доложи.

Мы расселись на хромоногие табуретки и продавленные стулья, которые жильцы выбросили за ненадобностью, а ребята притащили сюда.

— А чего тут докладывать?! — Казик достал сушку, повертел в руках, вздохнул и снова засунул в карман. — У Козловых из 21-й квартиры в почтовом ящике газеты сжег — это раз. Ткачукам шашку, которой клопов морят, подкинул, чуть не позадыхались все от дыма — два. Правда, его за эту шашку отец выдрал по первой категории, но все равно считается. Про школу говорить? — Казик обвел взглядом ребят.

— Не надо, когда это было… — проворчал Ростик.

— Две недели назад. — Злополучная сушка снова очутилась у Казика в руках. Глядя на него, можно было подумать, что он просто умирает с голоду. — Ну, тогда остается картошка…

— А почему вы его не позвали? — Стул подо мной заскрипел так жалобно, что я ухватился за край стола.

— Записку послали, не пришел. — Витька поплевал на пальцы и снял с оплывающей свечи нагар. — Вот что, братики-матросики, предлагаю Африкана-Таракана из наших славных рядов исключить. Разъяснительную работу с ним мы сто раз за последние два года проводили — плюет он на наши разъяснения. Кто за мое предложение, поднимите руки. Единогласно. А во-вторых, предлагаю составить против него хорошенький заговор.

— Какой заговор… — Ростик сжал костлявые кулаки. — Отлупить, чтоб десятому заказал, и весь разговор.

— Не годится! — возразил Жека. — Всем скопом на одного наваливаться нечестно, хоть он себе и Африкан, а поодиночке он любому надает, даже тебе.

Наступило молчание. Да, один на один нам с ним не справиться. Очень заманчивое предложение, но — не пойдет.

— Есть идея! — Казик чуть не подавился своей сушкой — он все же как-то умудрился ее схрустеть. — Давайте пошлем ему штук тридцать доплатных писем. Выберем какую-нибудь самую нудную книгу, будем переписывать по страничке и каждый день посылать. И смешно, и Африкапу насолим.

— Так ты ему и насолишь… — покрутил головой Витька. — Он одно-два письма получит, а потом раскусит это дело и брать не будет.

— У вас еще фосфор остался? — Я больше ни капельки не доверял своему стулу и решил лучше постоять. — Кто череп рисовал? Ты, Лера? Вот и нарисуй ему такой же на дверях. Днем не видно…

— …а вечером — тем более, — улыбнулась Лера. — Не знаешь, что ли, — у них на площадке днем и ночью лампочка горит свечей на двести. И потом, он сразу догадается, чья это работа. Дома баня такая будет… Слушайте меня, мушкетеры, я знаю, что нужно сделать! Я такое придумала, что никто из вас не придумает, даже если вы будете думать сто лет и три месяца. Недавно Африкан притащил домой лягушек и до смерти напугал Анну Михайловну, свою маму. Она рассказывала, что с ней чуть обморок не случился от страха. Давайте наловим сто… нет, двести лягушек, а если повезет, то и парочку ужей, и напустим ему полную квартиру. А за такие штучки…

— Африкану будет вздрючка! — с ликованием выпалил Витька.

Конечно, это была гениальная идея. Мы единогласно проголосовали за нее и пошли по домам. Как раз вовремя: с тихим шипением погасла догоревшая свечка. Зато череп на двери нашего штаба вспыхнул; он глядел нам вслед пустыми глазницами и скалил страшные зубы.

ОХОТНИКИ ЗА ЛЯГУШКАМИ

Далеко в луга уходит извилистая старица — бывшее русло Березы. Она густо забита камышом и аиром, затянута у топких берегов зеленой бархатистой ряской. Из ряски торчат желтые кувшинки и белые лилии. В воздухе толкутся комары, зудят, зудят… К вечеру комары сбиваются в высокие шевелящиеся столбы — будто серый дым из труб. Оглушительно бахают щуки — тут к ним не так-то просто подступиться. На спиннинг не возьмешь — по зарослям блесну не протянешь, разве что на живца с резиновой лодчонки. Да и ту о коряги распороть можно. Поэтому рыбаков на старице почти не видать.