Операция «Ходики» - Левин Минель Иосифович. Страница 18

— Наверно, хватит, — решил я и тут увидел отца. Чем ближе он подходил ко мне, тем больше я менялся в лице. В руке он держал… часы.

И тогда я не выдержал. Я ничего не мог с собою поделать. Захлебываясь слезами, я все рассказал про операцию «Ходики».

Каримчик стоял рядом. Как настоящий друг, он пытался меня защищать.

Не сразу я решился поднять глаза.

Отец усмехался. И тогда я понял, что он давно все знает. Наверное, он сразу разгадал нашу тайну. И мама тоже.

Я низко опустил голову. Мне было стыдно.

Но почему-то мне было еще и приятно, что операция «Ходики» провалилась…

Сочинение

— Ребята, — сказала наша учительница, — в понедельник принесете сочинение на тему: «Как я провел выходной день».

Мне это очень понравилось. Я решил всех удивить и стал придумывать разные чудеса. А может, забраться в самолет и улететь на Луну?

Но тут же я подумал, что никто этому не поверит, потому что на Луну самолеты еще не ходят.

«Ладно, — решил я, — отправлюсь куда-нибудь поближе».

Сразу после завтрака в воскресенье я позвонил своему другу Каримчику:

— Куда лучше лететь?

— В Париж, — ответил он.

— Я серьезно.

— Тогда на Северный полюс.

Я не стал с ним больше разговаривать и повесил трубку. Но тут же раздался телефонный звонок.

— А зачем тебе лететь? — спросил Каримчик.

Я стал объяснять.

— Все ясно, — сказал он. — Мы такое сочинение уже писали.

— Ну, и что ты придумал?

— Ничего не придумал. Все как было, так и написал.

Я стал допытываться.

— Ну, что десять раз подряд обыграл тебя в шахматы, — сказал он.

— Когда же ты меня столько обыгрывал? — удивился я.

— А в то воскресенье.

— В какое еще то?

— Ну, в то.

— Да в то мы с тобой и не виделись!

— Как это не виделись, если я тебя обыграл? — спросил Каримчик.

— Как это обыграл, если мы даже не виделись? — возмутился я.

— А что ты делал в то воскресенье?

— В какое то?

— Ну, в то.

— Откуда я помню?

— Вот видишь, — сказал Каримчик. — Просто ты не хочешь сознаться.

— Ну, давай сыграем сейчас, — предложил я.

— Пожалуйста.

— Тогда приходи.

— Это ты хочешь сыграть, вот и приходи, — ответил Каримчик.

— Да я не хочу играть, — сказал я. — Я просто не понимаю, как ты мог меня обыграть, если мы с тобой даже не виделись?

— Заладил одно и то же, — рассердился Каримчик. — Да я и сейчас могу тебя обыграть, не выходя из своей комнаты.

— Это как же?

— По переписке.

Я даже захлебнулся от удивления.

— Ну что, боишься? — спросил он.

— Я боюсь?!

— А то кто?

— Ладно, — сказал я. — Записывай ход.

— Ничего я не буду записывать.

— Почему?

— Это же по телефону.

Я вырвал лист из тетради и быстро написал: е4. Не одеваясь, я выбежал на улицу и в соседнем подъезде мгновенно взлетел на третий этаж.

Каримчик открыл дверь.

— Держи! — сказал я, протягивая ему листок. Он тоже всучил мне листок, и я, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, помчался домой.

Отдышавшись, я развернул листок. Каримчик написал: e4.

Я схватил телефонную трубку:

— Ты что написал?

— А ты что?

— e4.

— Ну, и я то же.

— Почему ты так написал?

— А ты почему?

— Я играю белыми.

— И я белыми.

— Так не бывает!

— Тогда играй черными, — сказал он.

Я решил, что его не переспорить и согласился:

— Тогда мой ход — e5.

— Принеси записку, — сказал Каримчик.

Я опять помчался к нему. Он взял записку и захлопнул передо мной дверь.

Я подождал немного и стал звонить.

— Чего надо? — спросил Каримчик, появляясь на пороге с часами в руках.

— Давай записку.

— Не суетись, — сказал он. — У меня еще есть время на обдумывание.

Я поплелся домой.

Мама сказала:

— А тебе только что звонил Каримчик.

Я сразу побежал к нему.

— Держи, — сказал он.

В записке стояло: Кc3. Я тут же хотел написать ответный ход, но, оказалось, что у меня нет ручки.

— Дай что-нибудь, — попросил я.

Он принес конфету.

— Зачем она мне? — удивился я.

— Ну, ты же просил что-нибудь.

— Как же я буду писать конфетой?

— А мне какое дело?

Я закусил губу от обиды и побежал домой.

— Что ты бегаешь взад и вперёд? — спросила мама.

— А мы играем в шахматы.

— Первый раз вижу, чтобы так играли в шахматы.

— А мы по переписке.

Она только махнула рукой.

После двадцатого хода ноги у меня заплетались, и вообще я уже ничего не соображал.

— Тебе мат! — сказал Каримчик.

— Это нечестно! — возразил я.

— Почему?

— Ты же меня загонял.

Он пожал плечами:

— Просто ты не умеешь играть.

— Как это не умею?

— Не умеешь, и все.

— А давай теперь ты будешь приносить записки, — предложил я.

— Что я, девчонка? — фыркнул он.

— Почему?

— Ну, это девчонки любят записки.

— А я девчонка?

— Не знаю.

— Как это ты не знаешь? — возмутился я.

— Если бегаешь с записками, может, и девчонка.

— Ты что, спятил? Какая же я девчонка?

— Не знаю, не знаю.

— Ну, где у меня косички?

— А ты их отрасти.

— Зачем они мне?

— У всех девчонок косички.

Губы у меня задрожали:

— Так я разве девчонка?

— Ты — бегемот, — сказал Каримчик.

— Это еще почему?

— А бегемоты не умеют играть в шахматы.

— Я умею.

— Но сейчас проиграл.

— Ну и что?

— А десять раз подряд?

— Не было такого!

— А в то воскресенье?

— В какое — то?

— Ну, в то!

Голова у меня пошла кругом, и я полез на него с кулаками.

— Тише, тише, — успокоил Каримчик. — Тебе еще сочинение писать надо.

А я про сочинение и забыл!

— То-то нее, — назидательно сказал он.

Я сел за стол и открыл тетрадку. Написал заголовок: «Как я провел выходной день». Задумался. А как я его провел?

Тут позвонил Каримчик:

— Ну, что сочинил?

Меня вдруг осенило. Я написал, что играл в шахматы по переписке и выиграл… двадцать партий.

Не на Луне же я был, в самом деле.

О верном друге

Рекс

В детстве у меня был щенок. Я выменял его на старый бинокль. Бинокль был без окуляра, а щенок… без хвоста. Говорят, он таким родился. Но не в хвосте дело. Щенок был серый и сошел за овчарку… Иначе бы я не отдал бинокль.

Весь день я придумывал ему кличку. Джеком он быть не захотел, Тайфуном — тоже.

На другое утро я поставил перед ним консервную банку с молоком.

— Пей, Рекс!

Он сразу стал пить, и я решил, что эта кличка ему по душе.

Потом я начал с ним заниматься. Он научился лаять, когда видел у меня в руках сахар, и переставал лаять, когда я его убирал.

Это был очень смышленый щенок. Я завел на него табель успеваемости. И если сам получал пятерку, то и ему ставил пятерку. А если вместо пятерки случалось получить «пару»…

Словом, Рекс безошибочно определял, какое у меня настроение. Он либо весело бежал навстречу, либо забивался под крыльцо и никаким сахаром его невозможно было выманить.

Рос он быстро, но больше в длину. Вскоре стало ясно, что это не овчарка, а помесь таксы с обыкновенной дворнягой.

А я хотел овчарку. Да где ее возьмешь, настоящую?

Когда меня призвали на границу, то предложили поступить в школу служебного собаководства. Я с радостью согласился.

Помню, подводят к вольеру. Там злобный кобель, темно-серый, с мощной грудью. Ощерился. Клыки — в палец.

— Ваш, — говорят. — Кличка — Рекс.

— Это Рекс? — спрашиваю.

— Рекс.

Надо же, такое совпадение!

— Ну, идите, знакомьтесь.

Я — к вольеру. Рекс скалит зубы. Страшно, но иду. Он бросается на решетку. Лапы, как у медведя, бревно перешибет.