Призраки приходят в дождь - Усачева Елена Александровна. Страница 18

Город электроники. Очень похоже.

Санёк вспомнил про свой телефон, покопался в карманах. Даже после купания мобильный еще пытался бодриться. Зависая, загрузил телефонную книгу.

— Алло! Санёк! Алло!

Голос у Вади взволнованный.

— Санёк, ну, ты чего? — протянул он.

— Ничего! — привычно отозвался Санёк. — Вы вернулись?

— А ты где? — как истинный разведчик вопросом на вопрос ответил Вадя.

— Потерялся я, — честно признался Санёк.

— А у тебя все хорошо?

«Кто это? — послышался из трубки далекий голос Алисы. — Саша? Дай сюда!»

«Что-то они быстро вернулись», — мелькнуло в Санькиной голове. Раздавшийся в трубке голос заставил вздрогнуть.

— Конничива! — мягко пропел Каору. — Извините! Где вы находитесь?

Санёк снова прочитал табличку, но от волнения спутал буквы.

— Абрахам какой-то. Магазины техники кругом.

— Вы в квартале «Электрик Таун». Это недалеко отсюда. Вам надо пройти до конца улицы и свернуть направо.

Санёк слушал описание дороги, а сам прокручивал в голове варианты — почему все так рано вернулись? Ведь еще не прошло двух часов. И если вернулись, то побывал ли Вадя в комнате? Если побывал, успел ли рассказать Алисе?

Вторая половина маршрута прошла мимо Санькиного сознания.

— Вадю дай, — грубо оборвал он японца.

Повисла пауза. Каору не сразу понял, что разговор с ним закончили, благодарностей не будет, расшаркиваний тоже.

— Извините.

В трубке зашуршало — ее передавали из рук в руки.

— Сань, ты иди осторожненько, — посоветовал Илья. — Давай уже. Мы идем тебе навстречу.

Телефон пискнул. То ли деньги кончились, то ли сотовая связь Японии не могла больше терпеть такой беспредел.

Чувствуя себя как в безвоздушном пространстве, Санёк поплыл по улице, свернул направо. Долго он шел, сворачивал, смотрел на светофоры, уступал дорогу пожилым японцам. Улыбался.

— Я тебя сейчас убью! — прошипела у него над головой Алиса.

Тренер была в ярости. Ее всегда бледное чуть вытянутое лицо с узким подбородком шло пунцовыми пятнами. Вокруг глаз обозначились морщинки возмущения. Она стала некрасивой.

— Свободу почувствовал? Деньги лишние у отца появились?

Вид у Ильи был виноватый, словно это он мысленно разрешил Саньку все то, в чем его сейчас обвиняла Алиса.

— Вылетишь у меня из коллектива как пробка! — бушевала тренер. — И пока все не приведешь в порядок, я тебя на улицу не выпущу!

Санёк искал глазами Вадю, но натыкался все время почему-то на девчонок. Шишкина стояла с видом примы-балерины. Рядом с ней Абрамова щурит глазки, демонстрирует зубы. Испуганная Анель. Куда-то делась Кристя.

— Что это у тебя?

Алиса дернула зонтик. Мокрая ткань больно резанула по внутренней стороне руки.

— Сувенирчики прикупил? — накручивала себя криком Алиса. — По городу гулял? Нагадил — и гулять пошел?

Алиса трясла зонтиком, и у Санька перед глазами все поплыло. Он уже видел, как вместе с каплями дождя на Алису переходит его проклятие. Как стареет ее некрасивое лицо, как покрываются морщинками руки, как опускаются плечи, как прогибаются в коленях ноги.

Холодная ткань зонта обожгла ладонь. Санёк и сам не заметил, как отобрал зонт.

— Это не мое, — прошептал он.

Что такое? Почему он не оставил зонт? Зачем понадобилось его выхватывать?

Алиса молчала. Ее раздувающиеся ноздри говорили больше, чем вся ругань, которую она могла обрушить на голову подопечного. Вывод был короткий: «Не жилец!»

В следующую секунду она уже уходила, демонстрируя типичную походку танцовщицы — спина ровная, работают только ноги, мыски идут чуть вразлет.

— Ну что, Санечка, доигрался? — приветственно помахала ему пальчиками Шишкина. — Совсем ку-ку стал?

— Да пошла ты…

Санёк сунул зонтик обратно под мышку. Из ехидных улыбочек и сочувственных взглядов нарисовался Вадя.

— Сань, ты чего? — шмыгнул он красным носом. Ревел, что ли? Вокруг глаз краснота. — Чего было-то?

— В номер заходил? — уточнил Санёк, хотя это уже было лишнее.

— Я думал, тебя украли. Илья в полицию собирался звонить. А тут ты сам. Каору все твердит, что ничего, а Алиса боится, что счет большой выставят. Ты там все лампы переколотил и потоп устроил.

— Это не я.

Злость на Алису росла. Зря отобрал зонтик. Надо было отдать. Вот бы он через день посмотрел на ее испуганные глаза, послушал бы, как она орет, но уже из-за другого. А лучше подарить зонтик Шишкиной. Дорого бы он дал, чтобы увидеть, как с ее лица сходит ехидная усмешечка, как она из королевы превращается в замарашку.

— А кто?

Алиса ушла, девчонки стояли в сторонке: подойти — значит, проявить сочувствие. Первое, чему учит спорт — никакой жалости к поверженному противнику. Рядом испуганный Вадя и насупленный Илья. Это он задал вопрос.

Санёк посмотрел на промытую дождем улицу, на цветную ночь, на бойких японцев.

— Я в ванной был, а в номере свет вырубили. Пока дошел до двери, наверное, что-то задел.

— И так двадцать два раза, — устало кивнул Илья. — Такое ощущение, что ты не один к двери шел, а маленьким табунком. Водяной призрак по дороге не встретился?

Начав врать, Санёк собирался и дальше все отрицать. Но тут он не смог удержаться и кивнул.

— Тогда надо было не бегать, а остановиться, закрыть лицо ладонями и громко произнести…

Илья взмахнул рукой. Слова он забыл.

— Или позвать эту девчонку из туалета, — поддакнула Шишкина. — Как ее? Ханука.

Санёк крепче сжал зонтик, так что спицы хрустнули.

Все! Решено! Шишкиной недолго осталось наслаждаться жизнью.

Из толпы японцев вынырнул Каору. Он был слегка взлохмачен. Костюм сидел криво и был заметно помят, словно он в нем успел вздремнуть.

— Конничива! — запел он, не доходя нескольких шагов, и в полупоклоне сложил на груди руки. — Я рад, что все закончилось хорошо.

Санька резануло слово «закончилось». Как будто Каору знал: что-то начиналось.

— Он просто гулял! — кинулся на защиту приятеля Вадя. — Видишь, какой зонтик купил!

Вадя схватил зонтик, желая показать его Каору. Санёк мгновенно с ног до головы покрылся холодным потом, но все же не сразу выдернул зонтик из Вадиной руки. Сердце успело несколько раз глухо бухнуть, в голове вяло всплыло и погасло: «Свободен!» — и он рванул зонтик на себя.

— Не лапай! — хрипло произнес он. — И так весь замацали.

Каору с улыбкой проследил за этой странной борьбой. Снова поклонился.

— Извините, — пролепетал он. — Уже поздно. Надо отдыхать. Завтра в десять я приду. Подготовьтесь. Мы будем много ходить. — Он мягко ступил вперед, но зонтика не коснулся, только показал: — И такие нам не понадобятся. Возьмите что-нибудь небольшое.

Он долго, слишком долго для такого простого жеста смотрел на зонтик, на райских птиц, на белые деревянные наконечники спиц. А потом так же медленно поднял глаза на Санька. Или не медленно и Саньку это уже начинает казаться?

— Будет так, как будет. Событий не изменить. Все предопределено. Только внутренняя гармония сохраняет нас в этом мире. Извините! Хорошей ночи! До завтра!

Каору поклонился и растворился в толпе.

— Ладно, — вздохнул за спинами подопечных Илья. — Утром поговорим. Ты не голодный?

Санёк мотнул головой, роняя мокрую челку на глаза.

— Вы там приберитесь. А утром… утром все решим. Делов-то… не дороже денег! Пошли.

Все послушно потянулись за руководителем. Санёк смотрел Илье в спину, мысленно вычеркивая его из списка обреченных. Илье он зонтик не отдаст ни за что. Шишкиной отдаст. Да, решено.

— А чего, правда, свет вырубили? — прилип к нему Вадя. — А мы внизу сидели, ничего. Может, пробки выбило? Я тебя искал. Зря не ходил с нами. Классно они работают. Гайрайго так вообще как будто ничего не весит — такое вытворяла. Закончили быстро. Я думал, часа два. Девчонки потанцевать хотели, но Алиска всех увела. Прикинь? А я вошел в номер и реально решил, что тебя украли. Такой погром. Лампочки перебиты, мои вещи разбросаны. Вода хлещет через край. Каору спросил тетку на регистрации, она говорит, ты сам вышел, еще зонтик взял от дождя. Зонты у них какие-то странные, — добавил он, косясь на Санькин зонтик. — От какого дождя они спасают? Я и смотрю, ты весь мокрый. Слушай, — схватил он Санька за локоть. — А может, это грабители были? Дождались, пока ты уйдешь, и влезли. Только не взяли ничего. Мои вещи зачем-то раскидали. И воняет там, как в хлеву. Может, тут эти… которые не любят европейцев? Местные скинхеды?